Искандер Гилязов - Легион «Идель-Урал» Страница 31

Автор документа стремился, по всей видимости, не завершать свой труд на пессимистической ноте, поэтому отметил: «Если верно руководить и обходиться с легионерами, они имеют хороший настрой. Солдатскую деятельность предпочитают жизни и работе в лагере военнопленных. Около 30 % из них — настоящие борцы против большевизма».[278] Но все это было очень далеко от реальности, это было только желаемое.

19 ноября 1943 г. из 266-й дивизии 827-й батальон был оттранспортирован в распоряжение командующего группой войск Бельгия/Северная Франция, где и находился по крайней мере еще в феврале 1944 г.[279] Судя по военным картам, на 18 декабря он располагался в Бельгии, в местности севернее Льежа и восточнее Антверпена, возможно, в населенном пункте Кодиль, выполняя охранные функции.[280] 15 февраля 1944 г. на картах он отмечен там же.

827-й батальон был переведен в район г. Монса 25 февраля 1944 г., где и отмечен на картах 29 февраля, 25 марта, 22 апреля и 26 июня 1944 г.[281]

Последний раз в имеющихся документах батальон упомянут как существующий 10 марта 1945 г. в справке Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала.[282]

828-й батальон

Этот батальон создавался в период с 1 апреля 1943 г. и был окончательно сформирован 1 июня 1943 г. по образцу предыдущих в Едлино. Номер полевой почты — 43 895А. Командиром батальона был назначен капитан Гаумиц.[283]

В нашей публицистике встречаются мнения, что батальонов Волго-татарского легиона было сформировано всего четыре, и 828-й батальон (или четвертый) являлся этим последним и почему-то еще назывался «штабным» (а штабными в Восточных легионах были только роты, но никак не батальоны).[284] Все это далеко от истины: 828-й батальон не был ни штабным, ни последним.

После формирования батальон довольно долгое время находился в самом Едлино — по крайней мере на 1 сентября 1943 г. (в этот день в нем насчитывалось 890 человек).[285]

28 сентября 1943 г. соединение было направлено на Западную Украину взамен оказавшегося «ненадежным» 827-го батальона.[286] Надежды немцев на вновь прибывших легионеров оказались тщетными.

20 ноября полевой комендатурой сообщалось, что к партизанам перебежали даже двое командиров рот, а к дисциплинарным штрафам за истекший месяц было привлечено 25 татарских легионеров (тогда как по другим восточным батальонам, находившимся там же, эта цифра была значительно меньше — от трех до пяти «штрафников»)[287].

Дисциплина в 828-м батальоне расшатывалась все больше и больше:

на 17 декабря 1943 г. «штрафников» в нем было 37 человек; в период с 7 по 9 января к партизанам перебежали 8 легионеров;

на 18 января 1944 г. 51 легионер был привлечен к дисциплинарной ответственности; с 14 по 17 января перебежали к партизанам 9 легионеров.[288]

А 27 января 1944 г. произошел и вовсе обескураживающий для немцев инцидент: довольно большая группа татарских легионеров (около 30 человек), которая несла охрану таможенного поста, после дежурства не вернулась в свой сборный пункт (Стоянов в 75 км к северо-востоку от Львова), а, застрелив своего командира отделения и тяжело ранив другого, перебежала к партизанам.[289]

Пять легионеров были взяты в плен партизанами 31 января 1944 г. в деревне Павельце (в 10 км северо-западнее Станислава); то же самое произошло 24 февраля в Беднарове (в 17 км северо-западнее Станислава), где татарские легионеры охраняли мост; 25 февраля — в Завое, где в плену оказалось 20 татар.[290]

Подобных сообщений содержится в немецких военных дневниках множество:

на 20 февраля (за истекший месяц) — 62 легионера привлечено к взысканиям;

26 февраля несколько татарских легионеров ограбили своих немецких сослуживцев и перебежали к партизанам в Павельце;

27 февраля опять несколько легионеров разоружили немецкого командира взвода и бежали к партизанам в Долине;

2 марта партизаны напали на Беднаров — 9 легионеров пропали без вести;

на 20 марта (за истекший месяц) наказан был 31 легионер, официально было зарегистрировано 50 случаев бегства;

28 марта опорный пункт Голынь (40 км к юго-востоку от Стрыя) подвергся нападению партизан, многие немецкие солдаты погибли или были ранены, а татарские легионеры с поля боя бежали;

19 апреля командованию сообщалось, что за прошедший месяц перебежал к партизанам 21 татарский легионер.[291]

Вероятно для того, чтобы помешать оставшимся легионерам связываться с партизанами, немецкое командование перемещало подразделения из одного населенного пункта в другой: 15 апреля 1944 г. штаб и две роты 828-го батальона были переведены из Станислава в Комарово, одна рота — в Остров, 20 апреля — четвертая рота в Вышков.[292]

Ничего, по-видимому, не помогало: уже четвертый из татарских батальонов Волго-татарского легиона демонстрировал свою «ненадежность». Обеспокоено было не только руководство батальона и легиона, но и «высокое руководство» в центре. Поэтому в 828-й батальон из Берлина приехали с инспекцией представители Восточного министерства руководитель Татарского посредничества Хайнц Унглаубе и член Союза борьбы тюрко-татар Идель-Урала Гариф Султан. Это произошло 20–22 апреля 1944 г. По возвращении, 5 мая, X. Унглаубе предоставил подробный отчет со своими соображениями о состоянии 828-го батальона, который можно рассматривать как общий отчет по состоянию всех почти восточных батальонов к тому времени, ибо сама идея эта по-настоящему трещала по швам.[293]

Что же, по мнению X. Унглаубе, являлось причиной для неудач? Таких он видит немало:

1. Введение в бой легионеров против партизан было неправильно — «совершенно не учтены были особый характер и особая ситуация, в которой сейчас находятся подобные соединения».

2. Легионеры были разделены на группы примерно по 10 человек и поставлены на охранные пункты на общем фронте в 250 км — они не имели связи друг с другом, не было никаких возможностей оказать влияние на их психологическое состояние.

3. Батальон был организован очень поспешно, к тому же к нему было присоединено около 200 человек из ранее распущенного соединения.

4. Свою роль играла плачевная для немцев ситуация на фронте.

5. Партизаны превосходили батальон в силе (Унглаубе даже замечает: в десять раз), у них было лучшее вооружение, а у легионеров имелись только винтовки и очень мало амуниции.

6. Активную пропагандистскую работу проводили украинские партизаны.

7. «Легионеры стали свидетелями беспорядочного отступления немецких и венгерских частей, грабивших даже склады, которые должны были охранять легионеры. Но дисциплина в батальоне осталась на высоком уровне, о чем извещало немецкое командование и ставило себе это в заслугу». Последнее наблюдение явно не соответствовало действительности.

8. «Легионеры сами объясняли: они все могли бы перебежать, а те, кто считается убежавшим, просто попали в плен на своих позициях из-за численного перевеса врага и где в силу моральной неустойчивости они не могли сопротивляться».

Судя по всему, в батальоне к тому времени господствовали абсолютно пессимистические настроения: «Легионеры выглядят разочарованными в своих надеждах вновь увидеть родину Они боятся мести Сталина, боятся за своих родственников и за себя. Вражеская пропаганда советует им перебегать к партизанам, чтобы потом не оказаться в их плену в качестве легионера. Будущее кажется легионерам безнадежным. Они не знают, как они будут приняты в Германии, если не смогут вернуться домой (…). Очень сильно задевает легионеров общее отношение к ним со стороны солдат, которые не относятся к их соединению. Как должны поступать легионеры, если им запрещено даже входить в солдатские дома (Soldatenheim)? Потому они и попадают в руки враждебного населения». Несмотря на такую в целом безрадостную картину, Унглаубе пытался сделать все-таки оптимистические выводы: «Я уверен, что любой другой батальон с представителями любой другой страны в такой ситуации, как батальон 828, выглядел бы так же. Ни в коем случае нельзя говорить о непригодности татар, наоборот, надо стараться поднять их дух, из-за таких ошибок нельзя сбрасывать их преждевременно со счетов. Татары вообще, как и грузины, превосходные солдаты, когда для этого есть моральные предпосылки». По мнению Унглаубе, 828-й батальон выглядел в смысле дисциплины куда предпочтительнее 818-го азербайджанского батальона, дислоцированного в том же районе, который «уже в первые дни имел более 10 перебежчиков». С учетом приведенных выше данных комментарии здесь представляются излишними.

Небезнадежным в изложении Унглаубе были выводы Г. Султана, который преимущественно говорил с легионерами: «Оставшаяся часть легионеров может быть рассмотрена как вполне надежная, они противостоят всем попыткам их привлечь. Ошибкой является единообразное представление обо всех, под одну гребенку Легионеров задевает, когда им не доверяют».