Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем Страница 31

- Здесь? Возможно, что это так! - ответила баронесса, бросив на Рено пылкий взгляд. - Но оставьте напрасные слова. Вы говорите, что любите меня. Зачем же, если вы любите меня, вы уезжаете? Зачем вы повергаете меня в отчаяние и печаль? Кто вас к тому вынуждает? Ответьте прямо, без уловок, как мужчина отвечает мужчине. И зачем?

Рено принял гордый, вызывающий вид.

- Во Франции вспыхнула война между моей верой и кальвинистами, сказал он. - Я дворянин и католик, и должен присоединиться к королевской армии.

- А я?

- Вы?

- Послушайте, Рено, я буду говорить обо всем так, как я думаю. Сейчас может решиться вся моя жизнь. Вы знаете, как я вас люблю. Увы, мои глаза, мой румянец, мое волнение уже сказали об этом прежде, чем я открыла рот. Но вы не знаете, сколько огня зажгла эта любовь в моем сердце! И ваше сердце нужно мне безраздельно, иначе... Ах, я не отвечаю больше за огонь, который горит в моей крови! Он может толкнуть меня на страшные поступки! Я могу или любить или ненавидеть! Можете ли вы доказать, что вы действительно любите меня? Что ж, тогда останьтесь! Я, баронесса д`Игомер, одна из первых женщин Швеции и по положению и по состоянию. До вас я никого не любила. Я вдова. Оставайтесь и берите мою руку.

- Я? Стать Вашим мужем?

- А почему нет? По положению своему я имею право на корону маркизы.

- Я знаю. И мои предки были бы благодарны соединить наши гербы. Но долг чести принуждает меня ехать, и разве хочется мне заставлять вас надевать траур и одновременно свадебное платье? Если бы я остался подле вас, что сказали бы мои братья по оружию?

- Ладно, уезжайте! Но я могла бы последовать за вами и на поле битвы, куда вы так стремитесь. И будь я вашей женой, маркизой де Шофонтен, я всюду пошла бы за вами.

Рено трясло. Он предполагал слезы, гнев, но подобное открытое и чистосердечное предложение ему и в голову не приходило.

- Вы сомневаетесь? - продолжала баронесса.

- Это невозможно! - сказал наконец г-н де Шофонтен, думая о Диане.

- А, вот видите, вы не любите меня. Ту, что вы любите, зовут Диана де Парделан. Но берегитесь!

Рено, до сих пор сохраняя спокойное и веселое настроение, стал вдруг серьезным.

- По-моему, вы только что сказали два лишних слова, моя дорогая Текла, - сказал он.

- А почему я не могла сказать их? Разве я не имею права? Речь идет о вас и речь идет обо мне - почему же я должна молчать? О, нет! Я пойду до конца! Вы говорите мне, что не любите Диану? Ох, хотела бы я ошибаться и хотела бы закрыть глаза на эту страшную правду, но ведь это вы сами позаботились о том, чтобы открыть мне их! Какими взглядами вы сопровождаете каждый её шаг! Как сияет каждая черточка вашего лица, когда вы говорите с ней! О, я никогда не видела этих искр счастья, когда вы бываете рядом со мной! А сегодня вечером, во время этого грустного ужина, который собрал всех нас за одним столом - это было, возможно, в последний раз, когда я смотрела только на вас, чьи глаза, чью улыбку вы искали? И вы считаете, что это унижение, которому я подверглась, и это невнимание ко мне я вам прощу? И безропотно оставлю госпожой вашей жизни и вашего сердца эту соперницу, которую я презираю? О, не думайте, что я до такой степени слаба и глупа! Нет! Вы меня ещё не знаете, Рено!

Г-н де Шофонтен встал и вежливым и твердым голосом спросил:

- Вы угрожаете, госпожа баронесса?

- Сжальтесь! Не уезжайте! Останьтесь! Сделаем как ты хочешь! Ты хочешь, чтобы мы уехали из Швеции? Я поеду с тобой! Я поеду во Францию, в Испанию, в Италию, куда прикажешь, лишь бы быть с тобой. Ах, все мое существо принадлежит тебе настолько же, насколько я ненавижу эту Диану!

Рено высвободился из объятий г-жи д`Игомер и сказал, насколько мог владеть голосом, плохо скрывающим грусть:

- А почему вы так ненавидите её, если я уезжаю и, возможно, больше никогда не увижу ее?

Смертельная тоска подкатила к сердцу Теклы.

- Так вы думаете только о ней!? Уезжайте же! - крикнула она. Уезжайте! И будь проклят тот день, когда я встретила вас, когда ваш лживый рот впервые целовал меня! Бегите во Францию и молите Бога, чтобы он больше не возвратил вас ко мне! Даже хорошо, что вы привели меня в чувство! Теперь, когда вы разбили это сердце, из него будут проистекать лишь желчь и злоба. Прощайте!

Никогда ещё Рено не видел у г-жи д`Игомер такого страшного лица, выражающего столько жутких и безумных чувств. Это было чужое лицо,, чужой голос. Он уже подумывал о том, что зря решил искать наказания рядом с Теклой. Но он был не из тех людей, которые получают удары, не отвечая на них. Раскланиваясь с г-жой д`Игомер, он проговорил вежливо и вместе с тем с долей иронии:

- Мое оружие против мужчин - шпага, против женщин - забвение!

Властным движением г-жа д`Игомер указала ему на окно, где так часто встречала его объятиями своих рук.

Рено поклонился, точно посол, уходящий в отставку от своего монарха, и с высоко поднятой головой вышел на балкон.

- О, Диана! - прошептал он.

Г-жа д`Игомер молча и неподвижно, положив руку на сердце и дрожа губами, слушала звук шагов Рено, удаляющихся в ночь. Когда они стихли и наступила мертвая тишина, она произнесла, наконец, тяжело вздохнув:

- О! Я отомщу за себя!

Совсем другого рода сцена происходила под окнами м-ль де Сувини в этот час глубокой ночи. Соединив руки и сердца, Адриен и Арман-Луи в последний раз обменивались словами прощания. Двадцать раз г-н де ла Герш уходил и двадцать раз возвращался.

- Теперь я ничего не боюсь, хотя знаю, какая опасность мне угрожает, говорила Адриен. - Конечно, я никогда не буду женой Жана де Верта, никогда! И любовь, которая только и связывает меня с жизнью, никто другой, кроме вас, не услышит от меня, клянусь вам! Езжайте с миром. Та, что любит вас, из тех, кто любит один раз и навсегда.

Арман-Луи коснулся губами губ Адриен.

- Если я не вернусь, молитесь за меня, - сказал он.

Адриен сняла кольцо со своего пальца и надела на палец г-на де ла Герш со словами:

- Пока я жива, я ваша, мертвая - я не буду ничьей.

Арман-Луи прижал её к своему сердцу, их губы соединились, и под звездным небом они молили Бога быть свидетелем и защитником их любви.

На следующий день к полудню Арман-Луи и Рено в сопровождении Каркефу были уже на лошадях во дворе замка. Это был час отъезда. Все вокруг было залито сиянием дня.

Г-н де Парделан, взволнованный, пожал на прощание руки обоим друзьям. Жан де Верт появился в великолепном наряде. Темляк, расшитый золотыми нитями, был привязан к гарде его шпаги. Сняв перчатку с руки, он намеренно ласкал его бахрому.

Г-н де ла Герш подошел к нему.

- Вам - темляк, мне - сердце, - сказал он.

- Вам - сердце, мне - рука, - ответил барон.

Г-н де ла Герш едва удержался от яростного жеста и, сделав над собой сверхусилие, проговорил:

- Послушайте, господин барон, вспомните, что вчера сказала мадемуазель де Сувини господину де Парделану. Я люблю её больше жизни. Откажитесь достойно от ваших притязаний на нее, и до моего последнего часа, до моего последнего вздоха вы приобретете признательного дворянина, в котором вы не обманетесь никогда.

Губы барона искривились в улыбке.

- Господин граф, - сказал он. - Я предпочитаю даму дворянину. Посмотрите на этот темляк, вышитый рукой мадемуазель де Сувини. Сколько времени он будет на головке эфеса этой шпаги, столько же я не откажусь от нее, я ведь взял слово с господина де Парделана.

Г-н де ла Герш вскочил в седло.

- Что ж, сударь, так же наверняка, как и то, что мое имя Арман-Луи де ла Герш, я вырву этот темляк у вас! - крикнул он.

Он пустил лошадь вскачь и в отчаянном рывке выскочил за ворота.

Когда вместе с Рено он сворачивал за угол замка, несколько роз, перевязанных лентой, упали к ногам г-на де Шофонтена. Он проворно подобрал их. Белая, точно снег, ручка показалась из окна и, сделав прощальный знак, исчезла.

- Но это окно не госпожи д`Игомер! - сказал Арман-Луи.

- Слава Богу! Этого мне только недоставало, - пьянея от радости, проговорил Рено.

- Может, все же останешься? - спросил г-н де ла Герш. - Здесь твое счастье.

- Зачем мне оставаться? И кем ты хочешь чтобы я здесь оставался? Пусть и любит она меня, меня, который не в состоянии предложить ей корону Франции!.. Нет, нет! Ты знаешь мои принципы: или золотая шпага, или ничего...

Он вздохнул и сунул цветы и ленту за камзол.

Затем, распрямившись и приняв гордый вид человека, уверенного в самом себе, непринужденно сказал:

- по правде говоря, тем хуже для меня. Ты идешь защищать Ла Рошель, а я собираюсь завладеть этим городом еретиков, тем самым делая подарок господину кардиналу де Ришелье. По возвращении он даст мне полк, который я положу к ногам мадемуазель де Парделан.

- Аминь! - грустно сказал Каркефу.

А через полчаса башни замка Сент-Вест скрылись за сплошной полосой соснового леса.

18.

Ла Рошель

Прошло несколько месяцев. Подвергшийся нападению с суши, блокированный со стороны моря дамбой и флотом, отрезанный от мира внушительными силами, которые кардинал Ришелье стянул вокруг его ветхих стен, Ла Рошель пришел к тому роковому часу, когда поредевший и изголодавшийся гарнизон больше защищал свою честь, чем осажденный город.