Сергей Махов - Борьба за испанское наследство Страница 32

В августе 1717 г. во Франции была учреждена Миссисипская компания. Ее главой также был Джон Лоу, а обеспечителем — Всеобщий банк. Компания выпустила 200 тысяч акций, по 500 ливров каждая. При этом покупатели могли оплачивать акции, не только монетой и банкнотами, но и государственными обязательствами, которые на рынке котировались ниже номинала. Таким образом, компания становилась кредитором государства. Почти сразу возник лихорадочный спрос на акции Миссисипской компании. На следующий год Лоу от имени руководства компании обещал очень большие дивиденды. Это заявление спровоцировало рост спроса на акции. Компания объявила подписку на дополнительные 50 тысяч акций, на которые в короткое время было подано 300 тысяч заявок. Курс уже выпущенных акций тем временем неуклонно повышался, и компания решила выпустить еще 300 тысяч акций вместо ранее планировавшихся 50 тысяч и продавать их по рыночному курсу. Курс 500-ливровой акции поднялся до 10–15 тысяч ливров, причем его колебания от одного дня к другому были довольно высоки. При этом деньги, которые собирала компания путем эмиссии ценных бумаг, вкладывались в подавляющей части в облигации государственного долга. Эмиссия ценных бумаг во многом поддерживалась эмиссией банкнот Королевского банка. В первой половине 1720 г. вкладчики из числа королевской семьи постепенно начали изымать из банка его ограниченный запас драгоценных металлов. Другие акционеры, глядя на придворных, подумали, что тем известно что-то такое, о чем не известно рядовым акционерам, и также обратились в филиалы компании за золотыми и серебряными деньгами. В феврале 1720 г. был издан указ, запрещавший владение монетами на сумму сверх 500 ливров.

Это стало началом конца. Жителям сегодняшней России, знакомым с аферами «МММ» и «Хопер-Инвесга», не надо рассказывать, что сразу же после введения ограничения на получение наличных отделения компании начали осаждать толпы акционеров. Люди разорялись тысячами, часть обманутых вкладчиков начали охоту на Лоу с целью убийства. У Лувра и на Королевской площади проходили постоянные митинги как в поддержку шотландца, так и против него. Те, кто призывал не трогать Лоу, верили в его финансовый гений и считали, что он выплатит обещанные проценты. К тому же люди не верили, что после конфискации имущества Лоу им что-нибудь перепадет с этого.

Парламент потребовал вздернуть финансиста на виселице или заточить в Бастилию. Однако это никак не устраивало регента. А потому разжалованному финансисту позволили покинуть Францию (только с сыном, но без жены, дочери и брата); его имущество конфисковали. Естественно, деньги Лоу осели в королевской семье. Никто с обманутыми вкладчиками делиться не собирался.

Вместе со Всеобщим банком и Миссисипской компанией ушел в никуда и весь внешний долг Франции. После разорения этих структур держатели внешнего долга королевства имели претензии к компаниям и ее директорам, а не к правительству Франции, что вполне устраивало и герцога Орлеанского, и Людовика XV.

При регенте, пользуясь послаблением в налогах и общей слабостью государства, французские коммерсанты развернулись в полную силу. Само собой произошло разделение сфер влияния между крупными торговыми портами Франции, чему немало способствовал утвержденный список королевских портов, откуда «производить дозволено торговлю с французскими американскими островами». Сен-Мало имел большие позиции в Вест-Индии, согласно отчету контролера финансов, «из 133 французских судов, посетивших Вест-Индию с 1698-го по 1724 год 86 были снаряжены в Сен-Мало»; Марсель полностью узурпировал торговые связи с Турцией и Испанией; Ла-Рошель традиционно специализировалась на коммерции с Канадой и высылке рыбаков к Ньюфаундленду; Бордо, посылавший корабли к Мартинике, еще в 1700 году насчитывал всего 40 тысяч жителей, а уже к 1747 году — 60 тысяч. Правительство по мере сил поощряло развитие торговли, и это принесло свои плоды, — к 1730 году торговый флот Франции составлял 5364 судна и 41 906 моряков. К середине царствования Людовика XV колонисты Вест-Индских островов (Сент-Кристофер, Антигуа, Монсеррат, Доминика, Сент-Винсент, Барбуда, Тобаго, Гренада, Гренадины, Мартиника, Сан-Доминго) сумели совершить экономическое чудо — две трети доходов королевства обеспечивалось именно их товаром. Мартиника и Сан-Доминго стали крупнейшими торговыми площадками в Вест-Индии — иногда в портах разгружалось до 80 кораблей одновременно, а сам товарооборот обеспечивался более чем 1200 судами! Однако большая часть этих кораблей не была французскими — чаще всего арматоры фрахтовали голландские торговые суда. Дело в том, что налоги и таможенные сборы в Голландии были гораздо меньше французских да и сами корабли стоили дешевле. Таким образом, французские купцы финансировали строительство голландского коммерческого флота и в то же время отнимали деньги у своих верфей. В результате возникла беспрецедентная ситуация — выросшая на пустом месте огромная морская торговля обеспечивалась, по сути, кораблями, экипажами и деньгами другого государства и не стимулировала собственной кораблестроительной промышленности! Соответственно, Франция и ее торговля (а равным образом и ее доходы) попадали в зависимость от Голландии, что заставляло правительство Людовика всегда учитывать этот фактор.

Поскольку размеры собственно французского торгового флота, несмотря на громадное увеличение морской торговли, остались практически неизменными, трудно было убедить общество в строительстве крупного военного флота. Поэтому раз за разом правительство Франции при реализации кораблестроительных программ натыкалось на стену непонимания и откровенной вражды крупных промышленников и предпринимателей, которые совершенно не понимали, зачем нужны эти траты.

В политике герцог Орлеанский придерживался осторожности. 15 сентября 1715 года Орлеанский подписал указ, согласно которому, взамен министерств было учреждено шесть советов: военный (президент — маршал де Виллар), морской (президенты — граф Тулузский и вице-адмирал д'Эстрэ), финансовый (президенты — Виллеруа и Ноаль), торговый, иностранных (Гюксель) и внутренних (д'Антен) дел. Кроме президентов, в состав входили несколько секретарей и советников (например, в Военном совете — Сен-Контест и Ле Блан, в Финансовом — Фуллье дю Кудрэ и д'Ормессон). Важнейшие вопросы королевства решал Совет регента. Туда входили, кроме принцев крови, президенты советов, а также переменный состав советников, согласно затронутой теме. Однако просуществовали советы недолго — уже 24 сентября 1718 года они были отменены, а первым министром был назначен воспитатель маленького короля — аббат Гийом Дюбуа, верный сторонник регента. Дабы заручиться поддержкой протестантов, новый министр приостановил преследование ясенитов, декларация от 5 июня 1719 года запретила богословам обсуждение буллы Климента XI «Unigenitus», и обратился в Рим с просьбой разъяснить некоторые положения буллы. Папа Климент подтвердил основные тезисы буллы, однако препирательства по этому поводу продолжались аж до 1725 года.

4 января 1717 года Франция подписала с Голландией и Англией договоры о дружбе и взаимопомощи. Регент отказался от поддержки Старшего претендента на трон Великобритании, сына Якова II — Джеймса Стюарта. Правительства Франции и Англии выработали систему сдержек и противовесов, вполне успешно выступая в европейских делах единым фронтом. Такая политика вызывала недовольство в народе, поскольку Англия считалась исконным врагом, постоянно вставляющим палки в колеса В 1718 году был раскрыт заговор, целью которого была передача власти испанскому королю Филиппу V Бурбону— внуку Людовика XIV. Вообще отношения с Испанией были крайне сложными — брак дочери Филиппа V и Людовика XV распался из-за несовпадения по вопросу буллы Климента XI, и в результате Франция и Испания — две нации под управлением потомков Людовика XIV — оказались по разные стороны баррикад[62]. Испания начала искать союза с Австрией (злейшей противницей Франции), а Франция, в свою очередь, — с Англией и Пруссией.

Но, как показало время, дело шло всего лишь к новой войне между Великобританией и Францией. Поднявшаяся с колен морская торговля французов расценивалась как смертельная опасность для интересов Англии.

2008 г.

Словарь морских терминов и выражений[63]

Во времена парусного флота возникла линейная тактика ведения боя. Поскольку артиллерийской единицей был корабль, у которого наибольшее количество пушек могло быть размещено вдоль бортов, все флоты в бою старались выстроиться в единую линию с малыми промежутками между кораблями (или с наименьшей дистанцией между мателотами; мателот — это первый корабль за своим передовым в кильватере). Эта линия называлась кильватерной колонной или линией баталии, поэтому корабли, которые могли вести бой в таком построении, назвали линейными.