Олег Ивик - Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи Страница 32

Северный шаньюй оказался настойчив. Он стал регулярно посылать императору «многочисленные дары» и на следующий год повторил свое предложение, присовокупив к нему просьбы о присылке музыкальных инструментов и о разрешении «представляться императору первым из гостей инородческих владений Западного края». Гуан-у ответил пространным письмом, в котором выразил недовольство последней просьбой — он решил, что тем самым шаньюй подчеркивал свое владычество над Западным краем, а у китайцев была на этот счет иная точка зрения. Император отправил шаньюю мелкие подарки, а в присылке музыкальных инструментов отказал, объяснив, что в сложившейся ситуации северным сюнну должно быть не до музыки.

Отметим, что к культурным запросам южных сюнну Сын Неба относился гораздо отзывчивее: за три года до этого он послал им, в числе прочего, музыкальные инструменты и «коляску с барабаном». Теперь же, когда духовная жажда кочевников была удовлетворена, он помимо ежегодных подарков отправил им «несколько десятков тысяч овец».

В 55 году северные сюнну направили в Поднебесную посла с теми же самыми просьбами, но император, видимо, решил, что время ни для договора о мире, ни для музыки еще не настало: «В ответ им было послано письмо за императорской печатью и пожалованы шелка, но ответный посол не отправлялся».

Тем временем северные сюнну буквально исполнили совет императора, который не так давно писал им: «…Считаю, что хорошие луки и острые мечи более необходимы, чем музыкальные инструменты». За десять с небольшим лет, прошедших с того дня, когда сюнну было отказано в музыке, они сильно выросли в военном отношении. Они «несколько раз совершали набеги на пограничные земли, что обеспокоило императорский двор», и в 65 году следующий император, Мин-ди (храмовое имя Сяньцзун), решил заключить с северными сюнну договор, которого они так долго добивались{286}.

Впрочем, ничего хорошего из этого решения не вышло: шаньюй потребовал, чтобы китайский посол, приехавший для заключения договора, поклонился ему, но тот отказался, в результате чего был взят под стражу и лишен еды и питья. В конце концов строптивого посла отпустили обратно, и он, вернувшись в Поднебесную, в самых нелестных выражениях обрисовал императору северного шаньюя и его политические планы.

Сяньцзун пытался настаивать и вновь отправить строптивца в степь. Тот заявил: «Ныне, снова получив приказ выехать послом, я непременно подвергнусь мучениям, но не смогу, имея верительный знак великой династии Хань, совершить поклон перед одетым в войлочную шубу. Если же я подчинюсь сюнну, то нанесу ущерб могуществу великой династии Хань». В конце концов посол отправился на север, но писал с дороги такие недовольные письма, что император вернул его обратно{287}.

Шаньюй напрасно поссорился с китайским послом — военные успехи северных сюнну оказались недолговечными. Отчаявшись заключить с Хань договор о мире и не в силах самостоятельно воевать с Китаем, они стали искать союзников среди своих южных сородичей и даже настолько в этом преуспели, что императору пришлось учредить должность «старшего военачальника для пресечения связей между северными и южными варварами».

Тем временем военные стычки на границах продолжались. Продолжался и массовый переход северян под покровительство ханьского императора (им с 76 года стал Чжан-ди). Ежегодно на сторону южных кочевий переходило по нескольку тысяч человек. А в 83 году «вожди северных сюнну, жившие у горы Саньму лоуцзы» пришли к пограничной линии с изъявлением покорности и «привели с собой 38 тыс. человек, 20 тыс. лошадей и свыше 100 тыс. голов крупного рогатого скота и овец». В одной только «первой луне» 85 года 73 вождя северных сюнну перешли на сторону противника.

Видя окончательный крах своих давних врагов, император Чжан-ди сжалился над ними, заключил договор о мире, разрешил им торговать с жителями Поднебесной и даже велел начальнику округа Увэй «пригласить северных сюнну и ласково принять их». Китайцы «открыли для них казенные подворья и выдали награды». Северяне доверились императорскому слову и погнали скот на продажу, но южные сюнну «отобрали скот и угнали его за укрепленную линию». В том же году небольшая армия южан, отправившись на охоту, встретила одного из князей северных варваров. Охотники «вступили с ним в сражение и, обезглавив его, возвратились назад».

Фань Е пишет: «В это время северные варвары ослабли, их сообщники отложились, южные кочевья нападали на них спереди, динлины совершали набеги сзади, сяньбийцы нападали с левой, а владения западного края теснили с правой стороны. Они не могли больше сохранять самостоятельность и поэтому ушли в отдаленные земли».

Чжан-ди не выдержал такого обращения со своими новыми союзниками (тем более что он все-таки опасался их набегов) и приказал «вдвойне возместить и возвратить северным варварам скот, захваченный южными кочевьями». Впрочем, ссориться с южанами он тоже не захотел; кроме того, он был заинтересован в том, чтобы варвары уничтожали друг друга-ми своими же силами, и потому повелел: «Южные же кочевья за убитых и взятых в плен наградить согласно обычным постановлениям в зависимости от совершенных подвигов».

Некогда грозный племенной союз северных сюнну агонизировал. Теперь их били все, кому не лень, и притворное заступничество Китая уже никого не могло обмануть. В 87 году, по сообщению Фань Е, «сяньбийцы вторглись в левые земли, напали на северных сюнну, нанесли им сильное поражение, обезглавили шаньюя Юли, содрали с него кожу и возвратились обратно». В результате «северная ставка пришла в полное расстройство», и 58 кочевий, «всего 200 тыс. человек и 8 тыс. отборных воинов» изъявили покорность Хань. А в следующем году те немногие, кто еще сохранял независимость, пострадали от нашествия саранчи и вызванного им голода. Новый шаньюй, «получив урок от войск южных сюнну и опасаясь динлинов и сяньбийцев, бежал далеко». Военачальники возвели на престол его старшего брата, но «народ из-за борьбы за престол между братьями рассеялся в разные стороны»{288}.

И тогда южный шаньюй Сюлань шичжу-хоу ти решил присоединить к себе остатки северян. Шаньюй только что взошел на престол. В Китае тоже произошла смена власти: на рубеже 88—89 годов императором стал малолетний Хэ-ди (личное имя Лю Чжао, храмовое — Муцзун), а реальной правительницей — вдовствующая императрица Доу. Шаньюй послал императрице письмо, в котором говорилось:

«Сейчас, когда среди северных варваров происходят раздоры, следует направить против них войско, чтобы, разбив север, укрепить юг, объединить обе части в одно государство и навсегда избавить дом Хань от забот, причиняемых севером». Шаньюй предлагал набрать войска «среди старых и вновь перешедших хусцев, живущих в различных округах» и усилить их войсками Хань. «Существование или гибель моего государства должно решиться в этом году», — писал он.

Говоря о своем государстве, шаньюй Сюлань явно льстил себе — южные сюнну давно лишились остатков собственной государственности. Но императрица не стала спорить о мелочах. Посоветовавшись с сановниками, она дала согласие на военную операцию.

В 89 году объединенная армия, состоявшая из ханьских и сюннуских отрядов и из «пограничных цянов и хусцев», выступила на северо-запад. Северный шаньюй бежал, потеряв свыше 200 тысяч человек убитыми и взятыми в плен, а союзники захватили свыше «1 млн. лошадей, крупного рогатого скота, овец и верблюдов». После этого 81 северное кочевье изъявило покорность императору. Торжествующие китайские военачальники поднялись на гору Яньжань и поставили на ней «каменный памятник с описанием могущества и добродетелей династии Хань»{289}. (По злой иронии судьбы именно здесь, у этой горы, около ста лет назад сюнну одержали блестящую победу, завершившуюся сдачей Эршиского военачальника Ли Гуан-ли.)

В следующем году военную операцию повторили. «Напуганный до крайности» северный шаньюй смог выставить против окружившей его армии только тысячу с лишним воинов. Он «был ранен, упал с коня, снова сел на него и бежал с несколькими десятками легковооруженных всадников, сумев таким образом избежать гибели». Победители захватили яшмовую печать шаньюя, его жен и пятерых его сыновей и дочерей. Восемь тысяч человек было убито, несколько тысяч взято в плен.

Казалось бы, северные сюнну были окончательно разгромлены. Тем не менее, по сообщению Фань Е, в 91 году «северный шаньюй был снова разбит (…) и бежал неизвестно куда»{290}.

Описывая одну из этих трех последних побед (или, может быть, обобщая их), Фань Е рассказывает, как ханьские войска разгромили жертвенник, сожгли войлочные юрты, закопали в землю живыми десять сюннуских сановников, надели кандалы на руки шаньюйских жен, увековечили свои подвиги на каменной стеле и «с победными криками возвратились назад». «Испуганный шаньюй, накинув на себя войлочные одежды и боясь от страха дышать, бежал в земли усуней, после этого район к северу от пустыни обезлюдел»{291}.