Олег Ивик - История и зоология мифических животных Страница 32

Одной из самых знаменитых мифических змей, водившихся в Ливии, был василиск, которого Исидор называл «царем змей», а Солин — «пагубой, равной которой нет на земле». В те времена он еще не приобрел ни петушиной головы, ни жабьего тела, ни крыльев, ни ног (от четырех до восьми), которые позднее появятся у средневековых василисков. По описанию Плиния, это была небольшая змейка, около тридцати сантиметров длиной, с ярко-белой отметиной на голове, напоминающей диадему. Обитала она в Киренаике (северо-восток современной Ливии) и славилась исключительно сильным ядом. Плиний рассказывает, как однажды всадник пронзил василиска копьем и яд, поднявшись по древку, убил не только человека, но и лошадь. Подобную историю передает и Лукан: римский воин, ударивший василиска копьем, был вынужден немедленно отсечь себе руку возле плеча.

Солин писал о василиске: «Он несет с собой гибель не только человеку и другим животным, но и самой земле, которую это чудовище отравляет и сжигает повсюду, где обитает. Таким образом, василиск уничтожает траву, губит деревья, портит даже сам воздух, так что ни одна птица не может пролететь по воздуху, отравленному губительным дыханием. Когда василиск передвигается, половина его тела ползет по земле, а другая половина круто задрана вверх. Шипения василиска страшатся даже змеи, так что, заслышав его, они поспешно скрываются. Зверь не касается, птица не клюет того животного, что погибло от укуса василиска. Однако над василисками все же берут верх ласки, которых приносят туда люди, запуская их прямо в трещины, в которых они скрываются. Но и мертвый василиск остается ядовитым. Поэтому жители Пергама (город в Малой Азии. — О.И.) покупали их за большие деньги, чтобы в храм… не проникали ни пауки, ни птицы».

Несмотря на свою сверхъестественную ядовитость, василиск уже в античные времена имел и другую, столь же опасную особенность: убивать взглядом. Лукан называл его «царь безграничных пустынь — василиск, и без яда губящий». Исидор писал: «Под его взглядом ни одна птица не пролетит невредимо, но как бы далеко она ни была, погибнет в его пасти».

Античные авторы не сообщают о способах борьбы с василисками (кроме использования ласок). Но позднее, в Средние века, было достоверно известно, что василиск погибает, увидев свое отражение в зеркале. Смертельным для него был также взгляд или крик петуха. Впрочем, как мы уже писали, средневековые василиски отличались другим строением тела, и сегодня уже трудно сказать, могли ли воины Катона, пересекавшие Ливийскую пустыню, спастись от василисков, если бы сообразили взять с собой петухов. Что же касается зеркал, то античные зеркала изготовлялись из полированного металла, без использования стекла, и отличались низким качеством, поэтому они, возможно, и не оказали бы на животных никакого действия.

Первые ливийские василиски появились на свет, судя по сообщению Лукана, из крови Медузы. О размножении василисков античные авторы умалчивают. Средневековые василиски, насколько известно авторам настоящей книги, сами не размножались. На свет же они появлялись из яйца, снесенного петухом и высиженного жабой. Поскольку несение яиц петухами — явление крайне редкое, да и для жаб достаточно нетипично сидеть на яйцах, василиски в Средние века были большой редкостью. Что же касается ливийских василисков, то, поскольку в пустыне и петухи, и жабы встречаются редко, есть основания думать, что они размножались естественным для змей способом.

Следует отметить, что василиск был не единственным животным, чей взгляд представлял опасность для других существ. Помпоний Мела, римский географ первого века н.э., писал о верховьях Нила: «В этих местах водится катаблепас (глядящий вниз) — небольшое дикое животное с огромной головой. Катаблепас поднимает голову с большим трудом, и поэтому пасть его всегда обращена к земле. Животное обладает удивительным свойством, о котором особенно следует сказать: подвергнуться нападению катаблепаса или быть им укушенным — совершенно неопасно, но смертельно опасно встретиться с ним взглядом».

Впрочем, вся долина Нила была, по мнению Помпония, исполнена чудес биологического характера. Автор сообщает, что река Нил «вливает жизнь даже в комья земли и превращает их в живые существа. Доказательством этого может служить то, что, когда разлив прекращается и река возвращается в свое русло, на влажных полях остаются особые существа: они еще не оформились и только становятся живыми. Одна часть тела их уже успела сложиться, а другая состоит еще из земли».

Упоминает Помпоний и еще об одном экзотическом способе воспроизводства живых существ. Им пользовалась птица феникс, жившая, по разным сообщениям, в Аравии, Ассирии или Индии (а быть может, и по всей Южной Азии), но периодически прилетавшая в Египет. Помпоний пишет: «Из пернатых нужно особо выделить феникса — однополую птицу, которая не совокупляется и не родит. Прожив пятьсот лет, птица ложится на кучу благовоний, которую она себе сооружает к этому времени, и начинает разлагаться. Затем жижа, получившаяся от разложения ее членов, затвердевает, птица беременеет собой и вновь родит себя самое. Когда птица подрастает, она покрывает миррой кости своего прежнего тела и несет их в Египет, в город, который называется городом Солнца, чтобы возложить их там в святилище на пылающий благовониями костер и освятить их этим обрядом».

Подобное сообщение о фениксе мы встречаем и у Тацита, младшего современника Помпония: «По истечении положенных ему лет, почувствовав приближение смерти, он у себя на родине строит гнездо и изливает в него детородную силу, от которой возникает птенец». Плиний, посвятивший фениксу целую главу своей «Естественной истории», пишет, что эта птица, состарившись, умирает в наполненном благовониями гнезде, после чего из ее останков появляется маленький червячок, который со временем превращается в птицу.

Таким образом, вопреки распространившемуся позднее мнению, фениксы, по крайней мере в далекой древности, совсем не обязательно совершали самосожжение, дабы возродиться из пепла, и предпочитали мирную смерть среди благовоний. Овидий пишет:

Только столетий он пять своего векованья исполнит,Тотчас садится в ветвях иль на маковку трепетной пальмы.Клювом кривым и когтями гнездо себе вить начинает.Дикой корицы кладет с початками нежного нарда,Мятый в гнездо киннамон с золотистою миррою стелет.Сам он ложится поверх и кончает свой век в благовоньях.И говорят, что назначенный жить век точно такой же,Выйдя из праха отца, возрождается маленькийФеникс. Только лишь возраст ему даст сил для поднятия груза,Сам он снимает гнездо с ветвей возвышенной пальмы,Благочестиво свою колыбель и отцову могилуВзяв и чрез вольный простор в Гипериона город донесшись,Дар на священный порог в Гипериона храме слагает.

Версия о самосожжении феникса тоже существовала — ее придерживаются, например, Флавий Филострат и поэт рубежа четвертого — пятого веков Клавдий Клавдиан, уроженец Александрии Египетской. Филострат описывает, как феникс, прилетевший в Египет из Индии, «испепеляясь в своем гнезде, сам себе поет погребальную песнь». О том, как феникс рождается и умирает на «алтаре благовонном», «старость в огне меняя на молодость в солнечном свете», пишет Нонн. Солин рассказывает о погребальных кострах из корицы, которые сооружают для себя фениксы. Исидор пишет: «Птица эта живет более пятисот лет, когда же состарится, собирает ароматические ветви, возводит себе погребальный костер и, повернувшись к лучу солнца, хлопаньем крыльев сама раздувает для себя пламя, и таким способом возрождается из пепла».

Но, будь то для самосожжения или для погребения своих отцов, миграции фениксов из Азии в Египет подтверждаются большинством античных авторов. Геродот, побывавший в Египте в пятом веке до н.э., писал (правда, с чужих слов и высказав некоторое недоверие к источнику информации):

«Феникс прилетает будто бы из Аравии и несет с собой умащенное смирной тело отца в храм Гелиоса, где его и погребает. Несет же его вот как. Сначала приготовляет из смирны большое яйцо, какое только может унести, а потом пробует его поднять. После такой пробы феникс пробивает яйцо и кладет туда тело отца. Затем опять заклеивает смирной пробитое место в яйце, куда положил тело отца. Яйцо с телом отца становится теперь таким же тяжелым, как и прежде. Тогда феникс несет яйцо с собой в Египет в храм Гелиоса. Вот что, по рассказам, делает эта птица».

Тацит сообщает, что первой заботой феникса, достигшего зрелости, становится «погребение останков отца». «…Он не берется за это опрометчиво, но сначала, подняв мирру равного веса, испытывает себя в долгом полете, и когда станет способен справиться с таким грузом и с таким дальним путем, переносит тело отца на жертвенник солнца и предает его там сожжению. Все это недостоверно и приукрашено вымыслом, но не подлежит сомнению, что время от времени эту птицу видят в Египте».