Николай Скоморохов - Боем живет истребитель Страница 32

Наш боевой разворот был представлен для утверждения как новая фигура в вышестоящий штаб. Когда дело дошло до Москвы, выяснилось, что там уже есть такое же представление из другой армии. В этом не было ничего необычного – счастливая мысль могла прийти в голову не одному лишь Краснову. Важно то, что она наконец «пробила» себе дорогу, была по достоинству оценена и признана.

Постепенно у нас складывалась только охотникам присущая тактика действий. Линию фронта пересекали при полном радиомолчании. Шли, как правило, на бреющем: на криворожско-никопольском направлении гитлеровцы стали использовать радиолокаторы. Смутным было наше представление о них, но знали: с их помощью мы можем быть обнаружены, вот почему прибегали к крайне малым высотам.

В указанном районе старались появляться со стороны солнца. Там ходили парами в поисках врага. Если не находили его в воздухе, штурмовали наземные цели, выбирая их по своему усмотрению. Встречали «мессеров», «фоккеров» – связывали их боем, в самый подходящий момент использовали свой новый прием, который, как правило, приносил нам успех. Но вражеские летчики – тоже не простаки. Вскоре и они станут увертываться от наших приемов тем же способом.

Каждый воздушный бой мы тщательно анализировали, извлекали для себя уроки, делали выводы.

Краснов особенно много внимания уделял взаимодействию в парах. Он предъявлял высокие требования к командиру пары, который, по его понятию, подобно архитектору, должен еще до закладки фундамента видеть контуры будущего здания, представлять себе, как может сложиться воздушная схватка. «Ведущий-творец боя!» – это Краснов настойчиво внушал каждому из нас.

– Если цель своевременно замечена, быстро и правильно занята исходная позиция, дерзко и решительно проведена атака – вы неизменно поставите противника в положение обороняющегося, – убежденно говорил командир эскадрильи. – А в обороне, всем известно, не развернешься, она сковывает инициативу, ограничивает свободу маневра, что уже само по себе равносильно поражению. Вот так должен действовать, организовывать бой свободный охотник. Были у Краснова и на ведомого свои сложившиеся взгляды. Главную его функцию он видел в защите командира, обеспечении полной безопасности. А это требовало особого мастерства и исключительной выдержки. Ведомые нередко увлекались атаками противника, забывали о своей главной обязанности и в результате подводили себя и ведущего.

– Научишься оберегать командира – будешь потом сам ценить ведомых. Взаимодействие пары предполагает обоюдную заботу друг о друге, в противном случае успеха не видать, – поучал летчиков майор Краснов.

Постепенно наши пары превращались в своеобразные «летающие крепости» – к ним никто не мог подступиться, а их огонь был неотразим. Боевая взаимовыручка незаметно вырастала в большую воинскую дружбу. В эскадрилье складывался прекрасный, сплоченный коллектив, где все – успехи, неудачи, радости, горести – было общим, где каждый стоял горой за другого.

Олега Смирнова мы наделили партийной властью, Анатолия Володина – комсомольской. И сразу же почувствовали результаты их деятельности: начали по очереди выпускать юмористический боевой листок, проводить политические информации. Помню, какую бурю гнева вызывали в наших сердцах материалы о судебных процессах над изменниками Родины. Для меня все гитлеровские прислужники были на одно лицо – похожими на того старосту, которого видел на Кубани.

…Наша боевая деятельность была в разгаре, когда пришло извещение о том, что в Днепродзержинске состоится летно-тактическая конференция 9-го смешанного авиакорпуса.

Ехать пришлось мне: за два дня до вызова от нас внезапно ушел майор Краснов в полк Онуфриенко.

Мы предчувствовали, что человек с таким опытом и умом долго не задержится на одном месте. Но когда узнали о его перемещении – всем стало грустно. Понимали: в должности заместителя командира полка Краснов принесет больше пользы, однако им еще не было сказано последнее слово в должности командира эскадрильи охотников. Я намекнул об этом Григорию Онуфриенко, тот совершенно неожиданно ответил:

– Последнее слово за тобой, Скоморох, принимай эскадрилью – это приказ комдива.

Опешив от такой новости, я не знал, что сказать: мне не нравилась скоропалительность назначения.

– Все будет хорошо, Скоморохов, – добавил Онуфриенко, видя мое замешательство. – Эскадрилья в оперативное подчинение передана полку, так что рассчитывай на мою поддержку и помощь…

Вот так я очутился на корпусной конференции.

Не думал, что этому мероприятию придадут такое большое значение: в нем приняли участие командующий фронтом генерал армии Р. Я. Малиновский, представитель Ставки Верховного Главнокомандования Маршал Советского Союза А. М. Василевский, наш командарм генерал-лейтенант авиации В. А. Судец и другие вышестоящие начальники и командиры.

Цель конференции – обобщить опыт боевых действий авиаторов корпуса. Выступали многие летчики, делились своими соображениями, наблюдениями, выводами, давали советы, вносили предложения. Мой блокнот пополнился очень ценными записями.

В заключение выступили Р. Я. Малиновский и А. М. Василевский. Они одобрили работу конференции, порекомендовали обобщенный опыт довести до каждого летчика.

Я не предполагал, что в ближайшие дни после окончания конференции снова встречусь с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским, но уже при совершенно других обстоятельствах.

Нашей эскадрилье было поручено прикрытие самолета, на котором следовали с аэродрома Морозовка А. М. Василевский и сопровождавшие его генералы.

Помню, получая приказ, я спросил Онуфриенко:

– Почему остановились именно на нашей эскадрилье? Мы же все-таки охотники…

Тот в ответ хитро подмигнул:

– Прикрывать высокое начальство – дело особо почетное.

А ты уже имеешь опыт общения с ним. Вот тебе и карты в руки.

Под «общением с высоким начальством» он подразумевал мою встречу с Р. Я. Малиновским. Но тогда было совсем иное дело…

Когда генералы во главе с А. М. Василевским прибыли на стоянку, я, представившись, доложил:

– Эскадрилья в составе шести самолетов готова к выполнению задания!

Василевский поздоровался со мной за руку.

– Как отдохнули?

– Хорошо, товарищ Маршал Советского Союза!

– Давно воюете?

– С тысяча девятьсот сорок второго года…

– Знаете, куда полетим?

– Так точно!

– Как вы здесь сражаетесь?

– Стараемся, товарищ Маршал Советского Союза!

В разговор вмешался наш командарм.

– Старший лейтенант Скоморохов лично сбил шестнадцать самолетов, – сказал он.

– Что ж, тогда можно быть спокойными, – улыбнулся Василевский.

Я чувствовал себя очень скованно. Ведь рядом со мной был начальник Генерального штаба. Усилием воли взяв себя в руки, я обратился к нему:

– Товарищ Маршал Советского Союза, считаю своим долгом доложить, что маршрут нуждается в корректировке – в районе Запорожья он проходит в десяти километрах от переднего края, не исключено нападение « мессершмиттов».

– Именно на этот случай мы и берем с собой столь надежное прикрытие, – спокойно ответил Василевский.

– Зачем же рисковать? Ваш Ли-2 чересчур хорошая мишень. Лучше все-таки выбрать маршрут небезопаснее.

– Вы так думаете? Ну-ка позовите командира моего самолета подполковника Афанасьева, – обратился он к порученцу.

Через минуту прибыл энергичный, подтянутый, худощавый офицер.

– Афанасьев, вот командир эскадрильи прикрытия утверждает, что мы выбрали не совсем удачный маршрут…

– Он прав, товарищ Маршал Советского Союза!

– Вы что, сговорились? Ладно, будем иметь в виду, что маршрут рискованный, но менять его не станем. Готовьтесь к вылету!

Мы пошли к самолетам, я тихо сказал Афанасьеву:

– Может, сами незаметно изменим маршрут?

– Этот номер не пройдет, – ответил он, – Маршал отлично ориентируется, всегда сличает карту с местностью…

В боевом эскорте идут Смирнов, Новиков, Калашонок, Кирилюк, Кузнецов. Чувствую, что каждый из них утроил бдительность, не снимает пальцев с гашетки оружия. Знаю, что каждый из них жизнь отдаст, но не допустит врага к охраняемому самолету. В. А. Судец перед вылетом предупредил нас:

– Головой ответите, если хоть один вражеский снаряд зацепит Ли-2…

Думаю, что командарм сделал это ради формы, он прекрасно понимал, на что мы способны ради образцового выполнения возложенной на нас задачи.

Первую половину маршрута прошли благополучно. Вот и Запорожье. Тут мы все еще более насторожились. Свой боевой порядок построили так: я с Калашонком – сзади, Кирилюк – справа. Остальные слева. Временами снижаюсь до бреющего полета, осматриваю нижнюю полусферу. Кирилюк наблюдает за верхней.

Когда удалились от Запорожья километров на тридцать, все облегченно вздохнули.