Юрий Жуков - Тайны Кремля Страница 33

Шаталин удерживался «наверху» вплоть до опалы своего покровителя, Маленкова — до февраля 1955 года. Шкирятов — до своей смерти, последовавшей в 1954 году. Менее других повезло только Александрову. Он пал жертвой межгрупповой борьбы в узком руководстве в 1947 году.

Не менее показательными для доказательства установления стабильности в высшем эшелоне партийной структуры власти служат и сроки пребывания на своих постах первых секретарей ЦК компартий союзных республик, а также приравненных к ним по положению первых секретарей московской и ленинградской парторганизаций. Многие из них, избранные впервые или переизбранные в соответствии с постановлением ЦК ВКП(б) от 29 марта 1938 года, проработали по семь-восемь, а то и более лет. Например, Н. С. Хрущев на Украине, при десятимесячном перерыве — до 1950 года, П. К. Пономаренко в Белоруссии — до 1948 года. М. Д. Багиров в Азербайджане и Г. Арутинов в Армении — до 1953 года, К. И. Чарквиани в Грузии — до 1952 года, А. А. Кузнецов в Ленинграде — до 1946 года, А. С. Щербаков в Москве — до 1945 года. Избранные в 1940 году Н. Каротамм в Эстонии — до 1948 года, Бородин в Молдавии — до 1949 года, Я. Калнберзин в Латвии — до 1959 года, а Снечкус в Литве — до 1974 года.

Исключение из общего правила составили лишь первый секретарь МК и МГК А. И. Угаров, арестованный в декабре 1938 года, да руководители парторганизаций среднеазиатских союзных республик, казахстанской — Н. А. Скворцов, туркменской — Я. А. Чубин, таджикской — Д. 3. Протопопов, киргизской — А. В. Вагон и узбекской — У. Юсупов, по различным причинам (главным образом, из-за своей национальности) смещенные сразу же после окончания Великой Отечественной войны.

Именно таким образом всего за два года — срок более чем непродолжительный, в Советском Союзе сформировался практически новый по составу эшелон высшей, двухуровневой власти — союзной и республиканской. Одновременно произошло и его структурирование, нашедшее прежде всего наиболее четкое выражение в условных пяти категориях ежемесячной зарплаты, которые в июне — декабре 1938 года ввели постановлениями СНК СССР, которым, естественно, предшествовали аналогичные решения ПБ[133]:

2500 рублей, наивысшая, приблизительно в девять раз превышавшая среднюю ставку квалифицированного рабочего и служащего — председателю ПВС СССР, председателю СНК СССР и его заместителям, главам союзных наркоматов промышленности группы «А», внешней торговли и финансов, председателям Госплана и КСК, то есть первоначально — для двадцати одного должностного лица;

2300 рублей — секретарям и начальникам управлений ЦК ВКП(б), председателю КПК, а также для председателей ПВС РСФСР, УССР, КазССР, БССР, ГрССР, АзССР, УзССР — для двенадцати человек;

2200 рублей — заместителям председателя КПК, начальникам управлений ЦК ВКП(б) — для тринадцати человек;

2000 рублей — прокурору СССР, остальным наркомам СССР, председателям СНК союзных республик, московского и ленинградского областных, хабаровского и приморского краевых исполкомов — для тридцати четырех человек;

1800–1750 рублей — председателю Верховного суда СССР, председателям ПВС АрССР, КирССР, ТаджССР, ТуркССР, заведующим отделами ЦК ВКП(б), вторым секретарям ЦК компартий союзных республик, московского и ленинградского обкомов, хабаровского и приморского крайкомов — для семидесяти человек.

Кроме того, разумеется, был определен уровень ежемесячной зарплаты и еще для пятнадцати человек — первых секретарей ЦК компартий союзных республик, московского и ленинградского обкомов, хабаровского и приморского крайкомов. Логично предположить (документы на этот счет пока не обнаружены), что она должна была составить сумму от 2000 до 2200 рублей.

Всего данная тарифная сетка охватывала при своем введении сто шестьдесят пять человек. Однако не приходится сомневаться в том, что далеко не все они обладали равным положением и, соответственно, правами. Пять категорий зарплаты только очертили границы номенклатуры ПБ, иными словами — широкого руководства. И тех, кто действительно принимал участие в принятии, обсуждении, либо лишь в подготовке наиболее важных решений, и тех, кто потенциально мог надеяться рано или поздно подняться в этот верхний слой власти.

Действительно, сама по себе, только по своим размерам, зарплата еще никак не могла убеждать в особом, исключительном положении тех, кто ее получал. Ведь примерно такую же имели солисты оперы и балета Большого театра, старейшие актеры МХАТа. Помимо этого, некоторым деятелям искусства дополнительно, в виде пока негласных премий — до установления регулярной системы официальных, сталинских — выплачивали по тем временам поистине астрономические суммы. Например, в марте 1939 года, за создание таких кинофильмов, как «Ленин в 1918 году», «Щорс» и «Человек с ружьем», имевших огромное пропагандистское значение, режиссерам М. И. Ромму, А. П. Довженко, С. И. Юткевичу — по 100 000 рублей, операторам Б. И. Волчеку, Ю. И. Екельчику, Ж. К. Мартову — по 30 000, актеру Б. В. Щукину, исполнявшему роль Ленина, — 20 000[134].

Подлинное структурирование широкого руководства, партийного и государственного, реальную иерархию, субординацию в нем выражали не столько деньги, сколько совокупность зарплаты и различного рода привилегий, преимуществ. Всего того, что в условиях острейшего жилищного кризиса, дефицита продуктов питания, предметов широкого потребления и их фактического нормирования и разделяло людей непроходимой пропастью на социальные слои. На тех, кто имел, и на тех, кто не имел высокий жизненный уровень. Тем, что нельзя было в те годы свободно приобрести, даже располагая необходимыми суммами, а лишь получить свыше как награду. Такими привилегиями стали даже по сегодняшним меркам огромные по площади, многокомнатные благоустроенные квартиры на одну семью в самом престижном тогда доме — № 5 по улице Грановского, а также гораздо меньшие по площади квартиры в доме № 2 по улице Серафимовича («дом на набережной»). А помимо того, телефоны кремлевской АТС («вертушка», «кремлевка»), персональные машины с шофером из правительственного гаража, размещавшегося в Манеже, право пользоваться поликлиникой и больницей Лечсанупра Кремля все на той же улице Грановского, санаторием «Барвиха», домом отдыха «Сосны».

Но если прежде обеспечением всевозможными привилегиями занималось, практически, лишь управление делами СНК СССР, то теперь столь важную и весьма ответственную обязанность с ним разделило и НКВД. Точнее — Первый (охраны руководителей партии и правительства) отдел ГУГБ, начальником которого 18 ноября 1938 года назначили старшего майора госбезопасности (один ромб в петлице, как у комбрига) Н. С. Власика[135]. Об этом свидетельствует весьма красноречивое решение ПБ от 9 июня 1939 года:

«1. Столовую Санупра Кремля (для ответработников) передать с 1 июля в ведение НКВД. 2. Сократить контингент столовой Санупра Кремля до 400 человек. Поручить комиссии в составе тт. Поскребышева, Шкирятова, Власика и Хломова (управляющий делами СНК СССР. — определить персональный состав лиц, имеющих право пользования столовой…»[136].

В этом решении заслуживает самого пристального внимания буквально все. И прежде всего определение численности того круга «ответственных работников», которые отныне удостаивались одной из наиболее ощутимых привилегий — «кремлевского пайка». Отличными по качеству, по количеству достаточными для обеспечения продуктами питания целой семьи, да к тому же по необычайно низким ценам. Во-вторых, то, что система привилегий в середине 1939 года только еще складывается, приобретает те свои черты, которые оказались ей столь присущими в последующие пять десятилетий. Еще утверждались те стимулы, с той поры и вынуждавшие людей любой ценой пробиваться «наверх», пытаясь подниматься по ступеням иерархической лестницы как можно быстрее.

Наконец, заслуживает внимания и то, что само распределение привилегий, иными словами — проведение в жизнь «политики кнута и пряника», оказалось в руках крохотной группы лиц, далеко не случайно представлявших не одно, а четыре ведомства. А. Н. Поскребышев — особый сектор ПБ, на деле — личную канцелярию Сталина. М. Ф. Шкирятов — КПК, которая неустанно и пристально следила за моральным и политическим обликом тех, кто входил в «номенклатуру». Н. С. Власик — отдел, целиком взявший на себя ответственность за благополучие и безопасность узкого руководства. М. Д. Хломов — управление делами СНК СССР, ставшее служить всего лишь официальным прикрытием для хозяйственной деятельности ЦК ВКП(б), из своего бюджета финансировавшее все необходимые расходы.

В такой, подчеркнуто межведомственной форме попытки разрешить проблему, отчетливо отразилось осознание узким руководством всей опасности выхода пока лишь формировавшегося высшего слоя бюрократии, только зарождавшегося «нового класса» из-под контроля. Того, что все чаще и чаще стало проявляться в работе прежде всего союзных наркоматов. Те, понимая свою все возрастающую значимость, должны были стремиться и стремились к полной самостоятельности. И не только для решения вопросов производства, выполнения планов, но и для определения, установления собственных структур, штатного расписания. Следовательно, вольно или невольно предопределяли сами неизбежное расширение «номенклатуры».