Григорий Турский - Сочинения Страница 33

29. Гунны же пытались вновь вторгнуться в Галлию [563]. Против них с войском выступил Сигиберт, взяв с собой великое множество храбрых воинов. Когда они должны были вступить в сражение, гунны, сведущие в искусстве волшебства, явили им различные наваждения и разбили их наголову. А когда войско Сигиберта обратилось в бегство, сам он был задержан гуннами и содержался у них под охраной до тех пор, пока позднее, будучи ловким и проворным, он не подкупил дарами тех, кого он не смог одолеть храбростью в сражении. В самом деле, одарив их подарками, он заключил с королем гуннов договор о том, чтобы никогда при их жизни не было между ними никакой войны; и это по праву расценивается скорее как похвала ему, чем бесчестие. Но и король гуннов дал королю Сигиберту много подарков. А самого короля гуннов называли Гаган [564]. Ведь этим именем называли всех королей этого народа. [98]

30. А король Сигиберт, желая захватить город Арль [565], приказал жителям Клермона выступить в поход. А графом этого города [Клермона] был Фирмин [566], который и возглавил войско. С другой же стороны подошел Адоварий с войском. И когда они вошли в город Арль, то потребовали присягнуть королю Сигиберту. Узнав об этом, король Гунтрамн направил туда патриция Цельса [567] с войском. Цельс выступил и взял город Авиньон [568]. Затем он подошел к Арлю, окружил его и начал осаду города, где заперлось войско Сигиберта. Тогда епископ Сабауд сказал воинам: «Выходите за городские ворота и начинайте сражение, потому что, находясь под прикрытием стен, вы не сможете защитить ни нас, ни окрестности этого города. Если вы с божьей помощью победите, то мы сохраним вам верность, как и обещали; если же они одержат над вами верх, то вы найдете ворота открытыми и войдете в них, чтобы вам не погибнуть». Введенные в заблуждение этой хитростью, они вышли за ворота и начали сражение. Но, побежденные войском Цельса, они обратились в бегство и, подойдя к городу, нашли, что ворота закрыты. И так как сзади их настигали копья, а сверху—камни горожан, они направились к Роне и там, плывя на щитах, достигли другого берега. Но многие из них утонули, подхваченные бурным течением. Река Рона сделала тогда с клермонцами то же, что некогда, как мы читаем, сделала река Симоэнт с троянцами:

«…Влачит под волной

Шлемы героев. щиты и тела многосильные.

Изредка только пловцы появляются в бездне огромной» [569].

Плывя на щитах по течению реки, как мы сказали, они с трудом смогли достичь ровного места на другом берегу. Без вещей, без коней вернулись они на родину с большим позором. Однако Фирмину и Адоварию разрешили свободно уйти. В то время многие мужи из Клермона не только были поглощены бурным течением реки, но и погибли от мечей. Так король Гунтрамн снова получил тот город, а город Авиньон он по своей обычной доброте возвратил во владение своему брату.

31. И вот в Галлии с крепостью Тавредун произошло великое чудо [570]. А была она расположена на берегу Роны, на горе. Более шестидесяти дней гора издавала какой–то непонятный гул, наконец она раскололась и отделилась от другой, соседней с ней горы, рухнула вместе с людьми, церквами, имуществом и домами в реку и запрудила берега этой реки, отчего вода устремилась вспять. Ведь это место с обеих сторон было закрыто горами, и в ущелье этих гор тек бурный поток. Теперь он наводнил и более высокие места, затопив и опустошив прибрежную местность. А поднявшись еще выше, вода хлынула из берегов, застала людей врасплох и, как сказано, поглотила их, снесла дома, уничтожила скот и своим бурным и внезапным наводнением сорвала и сокрушила все, что находилось на тех берегах до самого города Женевы. Многие передают, что там было так много воды, что она переливалась в упомянутый город через стены. Известно, что, как мм и сказали, река Рона в тех местах текла через горное ущелье и не имела выхода в сторону, куда бы она могла повернуть, так как была ограждена горами. Сдвинутую и [99] гору река сразу прорвала и таким образом все уничтожила. После этого события к тому месту, где обрушилась крепость, пришли тридцать монахов и стали рыть оставшуюся от разрушенной горы землю, и обнаружили в ней медь и железо. Во время своей работы они услышали шум в горе, какой был слышен и раньше. Но в то время как их здесь удерживала дикая жадность, на них упала часть еще сохранившейся горы, их погребла и раздавила; так их больше и не нашли.

Еще до бедствия в Клермоне [571] подобным же образом привели в страх население этой области великие предзнаменования. А именно: вокруг солнца часто показывалось сильное — утроенное и учетверенное — сияние, которое простые люди называли солнцами, говоря: «Взгляни–ка! На небе три или четыре солнца» [572]. Но однажды, в октябрьские календы [573], солнце было затемнено так, что не только не светила даже и четвертая часть его, но оно казалось безобразным и бесцветным, как мешок. Кроме того, над этой областью в течение целого года появлялась звезда, которую некоторые называют кометой, с хвостом, похожим на меч; и видели, как пылает небо; и было много других знамений. В клермонской церкви в какой–то праздник во время утренней службы влетела птица коридалл, которую мы называем жаворонком [574], и крылышками с такой быстротой погасила все горящие лампады, что можно подумать, будто их схватил какой–то человек и опустил в воду; влетев в алтарное помещение под балдахином, она чуть было не погасила и светильник, но служители помешали ей и убили ее. Подобное проделала с горящими светильниками и другая птица в базилике блаженного Андрея. А уж во время самой чумы такая смертность была [575] во всей той области, что и невозможно сосчитать, какое множество людей там погибло. И в самом деле, когда уже не стало хватать гробов и досок, то погребали в одну могилу по десять и более человек. Подсчитали, что в базилике святого Петра [576]в одно из воскресений было триста покойников. И сама смерть была внезапной. А именно: когда появлялась рана наподобие змеи в паху или под мышкой, человек так отравлялся ядом, что он испускал дух на второй или третий день. Сила яда лишала человека сознания. Тогда же умер и пресвитер Катон; в то время, когда многие бежали от этой чумы, он никогда не покидал своего места [577], участвовал в погребении умерших и мужественно служил панихиды. Этот пресвитер был весьма человечен и преисполнен любви к простым людям; и я думаю, что это обстоятельство, если и страдал он гордынею, было ему в оправдание. А епископ Каутин вернулся обратно в город после того, как он, боясь этой чумы, побывал в различных местах; но болезнь настигла и его, и он умер в страстную пятницу. В этот же самый час умер и Тетрадий, его двоюродный брат. В то время эта болезнь сильно обезлюдила города Лион, Бурж, Шалон и Дижон.

32. Жил в то время в монастыре в Рандане, в области Клермона, пресвитер, известный чудотворец, по имени Юлиан. Был он человеком весьма воздержанным, не употреблял ни вина и никакого мяса, под одеждой все время носил власяницу; был неутомим в бдениях и усерден в молитвах; ему легко удавалось излечивать бесноватых, возвращать зрение слепым [100] и избавлять от других недугов с помощью имени господня и осенения святым крестом. И так как у него от постоянного стояния распухли ноги, то его спрашивали, почему он всегда стоит, хотя его здоровье не позволяет этого, а он шутя отвечал благочестиво: «Они работают на меня, и пока я жив по воле божией, они меня будут поддерживать». Мы сами видели, как он однажды в базилике блаженного мученика Юлиана вылечил бесноватого только своим словом. Он часто одной молитвой, избавлял от четырехдневной и других лихорадок. Во время этой чумы он, будучи в преклонном возрасте и отличившись совершением многочисленных чудес, был взят из этого мира в вечный покой.

33. В то время умер и аббат того монастыря. Аббату наследовал Сунниульф, человек чрезвычайно простой и человеколюбивый. И, действительно, он часто сам омывал ноги пришельцам и вытирал их своими руками. Достаточно сказать, что он руководил вверенной ему паствой не приказаниями, а смиренной просьбой. Однажды ему приснился сон, о чем он сам обычно рассказывал, будто привели его к некой огненной реке, в которую с одного берега сбежался народ и погрузился в нее, как пчелы в улей; и одни стояли в реке по пояс, другие — по грудь, некоторые же — по шею; все они плакали и кричали, что их сильно жжет огонь. Был там и мост через реку, такой узкий, что в ширину едва могла поместиться одна ступня. На другом же берегу был большой дом, побеленный снаружи. Тогда он спросил своих спутников, что все это значит. Они ответили: «С этого моста будут сбрасывать того, кого сочтут нерадивым в руководстве вверенной ему паствой; а кто окажется деятельным, тот без опасности пройдет по мосту и с радостью будет введен в дом. который ты видишь на том берегу». При этих словах он проснулся и с этого времени стал гораздо строже относиться к монахам.