Михаил Заборов - Крестоносцы на Востоке Страница 34

Кое-где, в частности в Антиохийском княжестве, уцелела другая старинная должность — должность кади, тоже ведавшего мелкими судебными делами, но у мусульман.

Впрочем, даже сами феодальные порядки в разных государствах крестоносцев были не совсем одинаковыми. Так, в политическом устройстве итало-норманнского Антиохийского княжества проступали заметные следы византийских влияний (ведь до 1084 г. Антиохия была подвластна Византии), и в целом его политическая организация несколько отличалась от той, которая сформировалась в Иерусалимском королевстве, в основном лотарингском (например, в Антиохии княжеская власть передавалась по наследству, в Иерусалимском королевстве принцип наследственности короны сочетался с принципом выборности королевской власти). В свою очередь, имелись определенные отличия в порядках того же, скажем, Иерусалимского королевства и провансальского — по составу своего господствующего слоя — графства Триполи и т. п. Тем не менее можно выделить наиболее характерные особенности общественно-политического строя франкских государств.

3.2. Положение крестьянства

Основную массу тружеников здесь составляли земледельцы. Весьма незначительную их часть образовывали те европейские хлебопашцы, которым все-таки удалось добыть себе клочок земли в дальних странах. На первых порах кое-кто из них улучшил свое положение по сравнению с прежним. Вскоре, однако, сеньоры стали отнимать у них первоначальные льготы и обременять многоразличными повинностями натурального и денежного характера. Лишь недолговечность самих государств крестоносцев избавила крестьян-франков от полного закрепощения.

Большинство землепашцев принадлежало к пестрому по своему этническому составу местному населению: это были сирийцы, арабы, армяне, греки. Все они говорили на разных языках, исповедовали разные религии: арабы — ислам, армяне, греки, сирийцы — христианство в его различных формах, унаследованных от раннего средневековья: одни были православными, другие — грегорианами, третьи — несторианами, четвертые — маронитами и т. д.

Когда новые господа устроились на завоеванных землях, то и мусульман и христиан, живших в деревнях, они превратили в крепостных людей. Пришельцы уничтожили последние остатки личной свободы сельского населения. При этом материальное положение и юридический статус земледельцев и скотоводов, виноградарей и садоводов Сирии и Палестины, независимо от того, являлись ли они мусульманами или христианами, оказались совершенно одинаковыми. По сравнению с былыми временами различие заключалось разве только в том, что труженики-христиане (и не только сельские, но и городские), которые при владычестве сельджуков беспрепятственно отправляли свои религиозные обряды, теперь встретились с нетерпимостью католических церковнослужителей, в глазах которых все некатолики были полуеретиками. К социальному гнету добавились конфессиональные тяготы.

Масса арабского населения деревень и городов подверглась истреблению в ходе завоевания Сирии и Палестины крестоносцами. Часть мусульман — земледельцев и ремесленников — вынуждена была покинуть насиженные места. Многих же оставшихся и попавших в плен к крестоносцам продали в рабство. Фульхерий Шартрский пишет, что, захватив Кесарию, крестоносцы пощадили мало мужчин; тех из них, кому даровали жизнь, а также женщин, красивых и уродливых, продали, и они должны были "вертеть мельничные жернова". В крупных городах существовали рынки рабов: в Акре венецианские купцы покупали раба за один безант (конь стоил в три раза дороже!). Приобретали рабов и монастыри.

Уже в первые годы после основания государства франков избиения рабов и всевозможные издевательства над ними получили столь широкое распространение, что церковный собор в Набулусе в 1120 г. установил наказания для виновных в истязаниях. Это постановление было продиктовано в первую очередь страхом перед возможными возмущениями рабов. Оно имело под собою основания: не случайно завоеватели разработали порядок, согласно которому раба, убившего христианина, вешали, а рабыню, как передает тот же Фульхерий Шартрский, предавали сожжению. Иногда некоторым рабам удавалось сбросить невольничьи цепи, перейдя в христианскую веру. Тогда они превращались в либертинов — вольноотпущенников. Их положение было неустойчивым: достаточно было либертину оскорбить своего вчерашнего хозяина, и он в соответствии с кутюмами, т. е. передававшимися из поколения в поколение правовыми традициями (обычаями) Иерусалимского королевства, вновь возвращался в рабское состояние.

Ненамного лучшими по сравнению с рабскими были условия жизни крепостных, или вилланов. Они подвергались жестокой эксплуатации и своих непосредственных сеньоров, и центральной власти. Их земля считалась собственностью завоевателей. Вилланов прикрепляли к земельным участкам, вместе с которыми (а порой и отдельно от них) продавали и покупали. На вилланов возлагались многообразные повинности продуктами и деньгами. Их облагали также государственными налогами. Барщина в государствах франков (в отличие от западноевропейских стран) почти не практиковалась — в этом смысле деревенское устройство удержало прежние черты: феодальный домен, обрабатывавшийся трудом крепостных, представлял собой довольно редкое явление. Он встречался обычно лишь там, где феодалы владели плантациями сахарного тростника; здесь применялась и барщина. Так, на домениальных землях иерусалимских королей вилланы должны были работать от четырех до шести дней в месяц.

Как правило же, с местных крестьян взимались всевозможные натуральные оброки и платежи. В большинстве случаев деревня вносила их, хотя и под другими названиями, и до завоевания: старинный денежный налог "мууна" стал теперь именоваться "моне", "харадж" — "терражем" (поземельный налог) и т. д. В этом отношении тоже налицо была определенная преемственность. Однако тяжесть повинностей, которые нужно было нести в пользу новых сеньоров, усугублялась тем, что размер этих повинностей зависел от господского произвола и был довольно значителен. Платежи, кроме того, обусловливались характером имущества, с которого они вносились: с пахотного поля, пастбища, фруктового сада платили по-разному. О величине вилланских оброков кратко, но выразительно рассказывает в своих дорожных записках мусульманский путешественник Ибн Джубайр, побывавший в Иерусалимском королевстве в 1184 г.: сеньоры, пишет он, взимали с крепостных от одной трети до половины урожая. Господину шла также часть сбора с фруктовых деревьев, олив, нередко — половина сбора винограда. Вилланы платили и государственные налоги (с фруктовых насаждений), а кроме того, всевозможные пошлины (за провоз продуктов на городские рынки, за продажу этих продуктов, судебные сборы и пр.). Важным нововведением, весьма обременительным для трудового населения, явилась талья — поголовный налог. Как и на Западе, сеньоры здесь присвоили себе монопольные права владеть давильным прессом, печью для выпечки хлеба, мельницей (баналитеты).

Но крепостное население страдало не только от бесчисленных повинностей и платежей: оно было совершенно бесправным. При этом западные сеньоры в своем отношении к подвластному населению не дифференцировали его по религиозному признаку: с христианами обращались столь же сурово, как и с мусульманами, крестьяне-христиане и крестьяне-мусульмане являлись вилланами. Арабский писатель XII в. Усама ибн Мункыз (1095–1188), рассказывая о времени правления в Антиохии Боэмунда II (1126–1131), пишет, что "народ перенес от этого дьявола Ибн Маймуна [т. е. Боэмунда. — М. З.] великие бедствия".

Некоторые современные буржуазные историки, вроде израильского ученого Ж. Прауэра, автора двухтомного исследования по истории Иерусалимского королевства, считают, что франкские сеньоры якобы уменьшили оброки с мусульманских земледельцев по сравнению с теми, которые последним приходилось уплачивать раньше. Однако для таких выводов нет сколько-нибудь веских доказательств. Не приходится говорить ни о снижении экономической эксплуатации, ни об отсутствии личной униженности крестьян. Как признает тот же Прауэр, отношения землевладельцев с землепашцами были "отношениями победителей с побежденными". По его собственным словам, после уплаты сеньориальных повинностей крестьянину оставалось так мало, что едва хватало для прокормления семьи и для будущего посева.

3.3. Борьба крепостных против феодального угнетения

Естественно, что вилланы, будь то сирийцы или арабы, относились к иноземным завоевателям враждебно и не раз давали им решительный отпор. Вся история франкских государств в Сирии и Палестине заполнена борьбой местного земледельческого населения против западных господ. О возмущениях тружеников повествуют, хотя и фрагментарно, многие хронисты и писатели XII–XIII вв. — как латинские, так и восточные.