Андрей Медведев - Подлинная история русского и украинского народа Страница 34

Есть воспоминания современников похода о том, что вокруг русских солдат была такая обстановка, что многие из них были даже убеждены, что они находятся еще в России, и спрашивали, «где ж будет наконец земля неприятельская, мадьярская».

На фоне общего национального русского ренессанса Галиции эта встреча произвела огромное впечатление и на интеллигенцию, и на простых крестьян. Вдруг, после сотен лет угнетения, национального унижения, люди поняли, что они часть большого русского мира. Но Российская империя предала Галицкую Русь второй раз. Если бы Петербург тогда решил забрать Галицию у Австро-Венгрии, то официальная Вена ничего не смогла бы противопоставить силе русского оружия. Ослабленная войной страна была рада, что вообще уцелела, и то благодаря лишь русским штыкам. Вместо этого Россия спокойно вывела свои войска и даже не подумала о возможности возвращения части русского народа под свою опеку. Историк Андрей Дикий по этому поводу писал:

«Действия России во время революции в Австрии трудно признать полезными для национальных интересов России. Вместо того, чтобы содействовать, фактически уже происшедшему, распадению сильнейшего соседа на Западе — Австрии и вернуть России исконные русские земли — Червонную Русь, что диктовали интересы России, русское правительство спасает этого соседа и оставляет в его владении эти части Киевской Руси. Объяснение, что действия России были продиктованы желанием сохранения принципа легитимности и недопущения успеха восстания против законного монарха, не выдерживает никакой критики. То же самое русское правительство с тем же самым императором (Николай I) в 1829 году активно поддержало греческих революционеров, восставших против своего законного монарха — турецкого султана, и в Адрианопольский мирный договор с Турцией внесло пункт 10, гласящий: «Греция становится независимым от Турции государством».

Объяснение этой, безусловно, вредной интересам России, политики во время революции в Австрии, вероятно, надо искать в немецком происхождении династии, немецком засилии при дворе вообще и влиянии тогдашнего русского министра иностранных дел Нессельроде (австрийского немца, даже не говорившего по-русски), в частности»[21].

Национальное русское возрождение в Галиции в 50-е годы продолжалось еще активнее, чем до этого. Прежде всего потому, что уже выросло как раз то первое поколение русских учителей, просветителей и униатских священников, которые ощущали себя именно русскими, а не ополяченным безликим населением. Они преподавали в народных школах, которые находились в ведении церкви, они развивали язык, появилась русская научная литература. В 1857 году была издана трехтомная «История Галиции» Дениса Зубрицкого, имена писателей и культурных деятелей Головацкого, Петрушевича, Малиновского, Лозинского, Могильницкого знали по обе стороны Карпат.

Вот что интересно — в Российской империи, в Малороссии, униатское духовенство было проводником польских идей, в Галиции же, напротив, именно униатская церковь стала борцом за русскую идею. Собственно, политическим лидером русской Галиции был униатский митрополит Григорий Якимович. Это как раз он создал и первым возглавил «Главную Руськую Раду». И в то время, когда киевские интеллектуалы в Кирилло-Мефодиевском братстве сочиняли украинскую идею и думали, как бы разделить Россию, галицкие мыслители мечтали об объединении с великой Россией, которая, впрочем, плевать на них хотела, при этом окормляя малороссийских сепаратистов всех мастей.

Галицкое русофильство было во многом определено тем, что, знакомясь с русской литературой, галичане понимали — язык у них с русскими один, культура одна, да и история до определенного момента общая. В 1865 году ведущая газета Галичины «Слово» открыто выступила с доказательством того, что галицкие «русины» и великороссы — один народ, а язык «русинов» — лишь диалект русского, что существует лишь один русский народ, от Карпат до Тихого океана, и не нужно создавать никакой «русинский» литературный язык, потому что и русский тут всем понятен. Вопрос о языке газета подняла не зря.

Потому что для Венского двора русские превращались в новую угрозу. С ростом национального самосознания империя мириться еще могла и даже вполне себе использовала его против поляков. А вот ситуация, когда в одной из провинций народ начинает говорить, что он вообще-то часть другого, великого народа, живущего по другую сторону границы, Вене казалась крайне опасной. И снова по принципу «разделяй и властвуй» в Галиции власть была отдана полякам. Губернатором стал поляк, все члены местного парламента и так были только поляки, и вся внутренняя политика была перенастроена на новую дерусификацию. На сдерживание промосковских, пророссийских настроений. Промосковский в этом случае не опечатка, да, столицей России был Петербург, но русское движение в Галиции называли «москвофильским». Первая атака на русскую культуру была предпринята в 1859 году, власти решили заменить алфавит. В качестве поддержки этого решения в этом же году в правительственной типографии в Вене на немецком языке была напечатана брошюра знаменитого чешского филолога Йожефа Иречека Uber den Vorschlag das Rutenische mit lateinischen Schriftzeichen zu schreiben — «О предложении русинам писать латинскими буквами». Иречек цель реформы объяснял прямо:

«Пока русины пишут и печатают кириллицей, у них будет проявляться склонность к церковнославянщине и тем самым к российщине. Церковнославянское и русское влияние настолько велики, что грозят совсем вытеснить местный язык и местную литературу».

Граф Голуховский, наместник Галиции, и правда приказал заменить кириллицу латиницей, и галицко-русские газеты должны были начать печатать латинскими буквами. Последующая реакция русского населения получила название «азбучной вой ны». Русские устроили массовые протесты против реформы. Собирались собрания, Русская рада отправляла петиции, в газетах печатались возмущенные статьи. В итоге реформа алфавита так и не прошла, а вот в русской среде началось массовое увлечение литературным русским языком и собственно литературой. Во Львове возникло литературное общество имени Пушкина. В галицких селах стали отмечать дни русской культуры, и первый памятник Александру Пушкину появился вовсе не в Москве, на Тверском бульваре, а в одном из галицких сел. Василий Иванович Кельсиев, русский ученый и революционер, писал о галичанах следующее[22]:

«Их связывает одно чувство, одна мысль — что все они, без исключения, русские, что каждый шаг их должен быть в пользу Руси и что каждый промотанный крейцер есть крейцер, украденный у народа русского. И среди этих людей, волею-неволею, более и более начинаешь любить Россию, ценить свои силы и понимать, что русский народ, при всех его племенных особенностях и наречиях — один и тот же народ, несмотря на унию, на старообрядчество, молоканство, хлыстовство, на кацапство и на хохловство».

Однако Галиция постепенно становилась польской провинцией. Польский язык был в школах, судах, администрациях, и в 1863–1864 годах произошел важный поворот в жизни этого региона. Туда бежали тысячи поляков после подавления восстания. С ними прибыли и тысячи молодых малороссиян, считавших себя отныне «украинцами». Тогда-то во Львове впервые услышали это непривычное слово, появились первые украинские, точнее, как тогда говорили, украинофильские, газеты. Деятель Галицкой Руси Осип Мончаловский в статье «О названиях «Украина», «украинский» писал:

«Термин «украинский» вместо «малорусский» не был в Галицкой Руси известен до 1863 года. Его принес к нам польский повстанец Павлин Стахурский-Свенцицкий (Павло Свий), получивший от тогдашнего наместника Галичины, графа Агенора Голуховского, место преподавателя малорусского языка в академической гимназии во Львове. Этот Стахурский-Свенцицкий усердно распространял среди галицко-русской молодежи украинофильский сепаратизм и фонетическое правописание и пытался ввести употребление латинских букв вместо русских. Эту пропаганду вел Стахурский-Свенцицкий не только во время преподавания в гимназии, но и в издаваемом им журнале «Siolo», в заголовке которого значилось, что он «poswizcony rzeczom ludowym ukrainsko-ruskim». Таким образом, Стахурский-Свенцицкий первый в Галицкой Руси употребил термин «украинско-русский», ввиду чего он, польский революционер, является духовным отцом нынешних галицких «украинцев».

Именно в те годы в львовской украинофильской газете «Мета» (в переводе с польского — «цель») впервые напечатали сочиненный в Малороссии текст песни «Щэ нэ вмэрла Украйина», будущего украинского гимна. Про эту газету Василий Кельсиев, позволю себе еще раз его обширно процитировать, в неоднократно упомянутой книге о путешествии по Галичине и Молдавии, которая особенно ценна тем, что Кельсиев в прошлом был идейным революционером и либералом, написал так: