Валентин Ковальчук - 900 ДНЕЙ БЛОКАДЫ. Ленинград 1941—1944 Страница 34

Весь путь, по которому двигались эвакуируемые, особенно по льду Ладожского оз., был очень тяжелым и опасным. Ледовая трасса находилась под воздействием авиации и артиллерии противника. Не меньшую опасность представляли подвижки льда, в результате которых возникали торосы и открывались огромные полыньи, в которые проваливались автомашины.

Вот несколько примеров. «Темной декабрьской ночью, — вспоминал водитель 390-го автобатальона М. В. Ляпкало, — погрузив на станции Борисова Грива эвакуировавшихся ленинградцев, я отправился в рейс на „Большую землю“ , строго придерживаясь проложенной трассы. Мой „газик“ прошел уже большую часть пути, когда я почувствовал, что руки у меня замерзли… Еще хуже было моим пассажирам в открытом грузовике. У меня просто сжималось сердце при мысли о них. Вдруг впереди возникла фигура регулировщика. Он сигналит фонарем, показывая, что нужно изменить курс. Я снизил скорость и начал поворот, чтобы объехать опасное место. И в этот момент случилась беда: мой автомобиль провалился и на моих глазах ушел под лед. Мне и рядом сидящему пассажиру удалось выскочить из кабины, искупавшись по пояс, а остальные пять человек оказались в ледяной воде. Сзади шел „газик“ комсомольца Сережи Шанцева. Остановив машину, Сережа с веревкой в руках бросился к нам на помощь. Одного за другим мы вытаскиваем несчастных людей на лед. Последним извлекли из воды мальчика лет пятнадцати, который держался руками за плавающую льдину. Один его валенок остался в пучине… Всех спасенных мы посадили на попутные машины и отправили в Кобону, где им оказали медицинскую помощь и накормили. К счастью, люди остались живы, но они потеряли все, что везли с собой. Их чемоданы и узлы вместе с автомобилем поглотила Ладога».[338]

Майя Семенова, проезжавшая с мамой в шестилетнем возрасте по ледовой дороге в крытой автомашине, вспоминала: «Наша машина шла впереди. В какой-то момент она вдруг рванула и поехала быстрее. Где-то раздался крик, треск чего-то ломающегося… Мама тоже закричала и прижала меня к себе… Только потом, когда мы уже были на том берегу и все называли деревню Кобоной, нам рассказали, что следовавшие за нами две автомашины с такими же эвакуированными ушли под лед, проскочила только наша первая. Моя мама видела эту трагедию через открытый полог грузовика. Всю дорогу она плакала и молилась. Надо сказать, что этот ужас, который она тогда испытала, преследовал маму всю ее жизнь».

Оказался в воде проезжавший с мамой по ледовой дороге малолетний Ю. П. Савельев, ставший потом известным ученым, ректором Балтийского государственного технического университета «Военмех». «Когда ехали через Ладогу, по Дороге жизни, — вспоминал он, — две машины, которые шли перед нами, ушли под лед, и наша начала тонуть, ударной волной сорвало крышу. Тогда мама выбросила меня, маленького, через борт грузовика в ледяную кашу, а потом спрыгнула сама и вытащила меня из воды».[339]

На всем пути следования эвакуируемых ленинградцев было предусмотрено обеспечение их питанием. Согласно отчету эвакуационной комиссии, им в Ленинграде по карточкам должны были выдавать хлеб за день вперед. На эвакопункте Финляндского вокзала положен был мясной обед и 1 кг хлеба в дорогу. Если поезд до Ладожского оз. шел более 1.5 суток, то на эвакопункте в Борисовой Гриве эвакуируемые тоже должны были получать мясной обед. На эвакопунктах Кобона, Лаврово, Жихарево им снова полагались мясной обед, 1 кг хлеба в дорогу, 250 г печенья, 200 г мясопродуктов, а детям до 16 лет — плитка шоколада. На ст. Волхов эвакуируемые должны были получать мясной обед, а с первых дней апреля в связи с задержкой движения получать еще 1 кг хлеба в дорогу.[340] Однако режим питания соблюдался не всегда. Отправившийся в феврале с Финляндского вокзала на Большую землю профессор Ленинградского университета С. Э. Фриш написал в своих воспоминаниях, что в Волхове «на вокзале нас впервые (подчеркнуто мною. — В. К.) накормили настоящим горячим обедом».[341]

О крупных недостатках в обслуживании населения в начале эвакуации написано в том же отчете эвакуационной комиссии. Поезда, отправлявшиеся с Финляндского вокзала, двигались до Борисовой Гривы больше суток, вагоны в них не отапливались, в Борисовой Гриве ленинградцы до 12 часов ожидали посадки на автомашины, эвакопункты в Борисовой Гриве и Жихарево были грязные, плохо отапливаемые и плохо освещаемые, питательные блоки в них не были подготовлены и благоустроены. О неудовлетворительном ходе перевозок эвакуируемого населения, о больших недостатках в эшелонах, формируемых для эвакуируемых на ст. Жихарево, говорилось в докладной записке транспортного отдела НКВД Северной железной дороги в обком ВКП(б) 5 марта 1942 г. В ней сообщалось, что при проверке прибывшего на ст. Вологда эшелона в составе 72 теплушек с 2700 эвакуируемыми оказалось, что «вагоны совершенно не оборудованы съемными досками и люди вынуждены лежать на своих вещах или на полу, вагона-изолятора и с кипятильником в эшелоне не имелось, медперсонал и проводники отсутствовали, таким образом, люди в пути следования не имели кипяченой воды и вынуждены были пить сырую воду, а иногда употребляли снег. Медпомощь в пути следования не оказывалась, вагоны находились в антисанитарном состоянии… Все вышеизложенное привело к тому, что население, эвакуированное из Ленинграда, в пути следования оказывается в нечеловеческих условиях, валяются на полу, вагоны содержатся в антисанитарном состоянии… в результате чего среди эвакуированных имеются случаи массовых заболеваний».[342] Некоторые из этих недостатков сохранялись в течение всего периода эвакуации.

Не все ленинградцы, пережившие тяжелые дни в блокадном городе, выдерживали весь трудный путь эвакуации. Некоторые на этих трудных дорогах умирали. С января по апрель 1942 г. на станциях Борисова Грива и Ладожское оз. было захоронено 2863 умерших, а на ст. Жихарево — 1536 умерших. С эшелонов, следовавших из Ленинграда, на пути в Вологду только до 20 марта 1942 г. было снято 1619 трупов, а в самой Вологде 490 трупов. В Бабаеве, Череповце и в Вологде с февраля по апрель 1942 г. умерло около 5 тыс. прибывших туда ленинградцев. В Ярославле и Ярославской области за 1942 г. умерло более 8 тыс. эвакуированных из Ленинграда.[343]

Ленинградцы погибали в дороге не только от истощения, но и от вызванного длительным недоеданием неконтролируемого потребления пищевых продуктов. Так, учащиеся 33-го ремесленного училища, переправленные 7 апреля 1942 г. через Ладожское оз., на ст. Кобона накинулись на лежавшую без охраны муку. «Надо было видеть, — вспоминал один из тех подростков, — как наши учащиеся брали муку, одна горсть направлялась в рот, а две другие в карманы, за пазуху… Вскоре были поданы вагоны-„телятни ки“, в которых справа и слева были нары. Мы быстро погрузились, и состав тронулся. На полу вагона было разбросано сено. Мы стали устраиваться спать. Разговоров почти не было, каждый боялся, что кто-нибудь придет и отберет муку. По мере удаления состава от ст. Кобона страх исчезал. Каково же было наше удивление и ужас, когда утром после подъема на полу остался лежать добрый десяток ребят! Выбравшись из блокадного ада, они нелепо погибли от заворота кишок».[344]

Одним из самых ярких примеров тяжелейших испытаний, перенесенных ленинградцами в период зимней эвакуации, является трагический, более чем месячный путь в Сибирь 2-й Ленинградской спецшколы ВВС. Из 405 учеников школы, отбывших из Ленинграда 5 февраля 1942 г., к месту назначения в Ойрот-Туру (ныне Горно-Алтайск) 11 марта прибыли только 216 учеников. Все они оказались в ужасном физическом состоянии, в связи с чем часть ребят тут же положили в местную больницу. 109 учеников погибли в дороге, из которых 61 умерли в пути в вагонах, а 48, высаженных на промежуточных станциях в тяжелом состоянии, умерли в больницах и госпиталях.[345]

Одновременно с эвакуацией населения по ледовой дороге из Ленинграда вывозились промышленное оборудование и культурные ценности. Ледовая дорога использовалась также для воинских перевозок. Только в декабре 1941—январе 1942 г. для усиления 54-й армии, действовавшей за пределами блокадного кольца, по ледовой дороге на автомашинах были переброшены 80-я, 115-я, 11-я, 177-я, 198-я и 265-я стрелковые дивизии с вооружением и боевой техникой. В начале февраля 1942 г. была перевезена также 124-я танковая бригада вместе с тяжелыми танками КВ.[346] Танки переправлялись по льду своим ходом, имея на буксире специальные сани-волокуши, на которых находились снятые башни с орудиями.

Ледовая дорога могла успешно работать при хорошо организованной ее защите от действий противника. Правда, вначале гитлеровцы были уверены, что «по льду Ладожского озера невозможно снабжать миллионное население и армию». Но почти сразу же после ледостава, обнаружив, что ледовая дорога живет и действует, они стали принимать меры, чтобы сорвать перевозки по озеру.