Владимир Игнатов - Доносчики в истории России и СССР Страница 34

В нелегальной заграничной газете «Революционная Мысль» (№№ 1—3) Бакаев опубликовал список более чем из 135 имен «шпиков» и «провокаторов». Несколько разоблачающих статей было напечатано им и в иностранной прессе. Позднее окончил институт и работал в Конго. Далее его следы теряются{98}.

ГЛАВА 3.

СТУКАЧЕСТВО В СОВЕТСКОЙ РОССИИ И СССР

Пишу во имя тех, кто живы,

Чтоб не стоять им в свой черед

Толпой послушно молчаливой

У темных лагерных ворот.

«Насилие не сводится лишь к физическим мучениям и уничтожению людей — еще страшнее то, что оно разрушает их внутреннюю цельность, вынуждает играть такие роли, в которых человек перестает узнавать сам себя, заставляет изменять не только своему долгу, но своей сущности».

XX век превратил миллионы и миллионы неплохих, в сущности, людей в предателей. Сначала объявив предательство доблестью, потом — государственной необходимостью, потом — возведя его в систему, потом — сделав эту систему настолько же естественной, насколько естественны человеческие потребности.

КАЖДЫЙ КОММУНИСТ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЧЕКИСТОМ

Уже перед революцией просматривалась готовность многих граждан донести на ближнего, уже тогда созревал тот кровавый эмбрион, который в страшном оскале явился и вырос после большевистского переворота. Большевики были лишь его крестными отцами. Зачатие же произошло в самой глубине обычаев и нравов народных. Еще в феврале 17-го, когда над Россией едва забрезжила заря свободы, народ стал активно доносить друг на друга. Один из лидеров Трудовой партии оставил поучительную зарисовку нравов. «Лето 1917-го: Нас донимали доносчики. Стоишь, бывало, в толпе, а кто-то тащит тебя в сторону и шепчет, что такой-то поп сказал контрреволюционную проповедь. Другой самовольно вручает список квартир, в которых имеются спекулятивные запасы. Третий многозначительно сует в руки бумагу о том, что… Иногда, возвратившись ночью домой, я набирал в своих карманах целую пачку таких доносов». А ведь никто никого к доносительству не принуждал. Но это была та Россия, какой она была до Ленина, до Сталина и Ежова, такой она и досталась большевикам.

После революции наступило «золотое время» для стукачей. Партия большевиков и ее карательные органы с распростертыми объятиями встречали доносчиков, рвение которых было просто поразительно. Рассказывая о первых неделях после прихода к власти, Троцкий пишет в своих воспоминаниях: «Осведомители являлись со всех сторон. Приходили рабочие, солдаты, офицеры, дворники, социалистические юнкера, прислуга, жены мелких чиновников. Многие приносили чистейший взор, некоторые давали серьезные и ценные указания»{99}.

Первоначально органы ВЧК намеревались обходиться без осведомителей, деятельность которых вызывала презрение у революционеров, знавших об их неблаговидной деятельности. Для получения информации о контрреволюционерах центральные органы и местные ЧК проводили «дни открытых дверей», когда граждане приходили с заявлениями. Доносили по злобе, из зависти, из классовой ненависти, а часто просто из страха не донести. Однако вскоре самых активных посетителей «дней открытых дверей» стали находить убитыми.

В марте 1918 года Ф.Э. Дзержинский выступил на коллегии ВЧК с докладом «О милитаризации комиссии». Речь шла о введении в ВЧК воинской дисциплины. Тогда же на коллегии было принято решение «о применении на практике агентурного метода осведомления». Большевики в полной мере воспользовались опытом царской охранки и стали использовать в работе органов ВЧК разработанные жандармами инструкции и наставления по работе с осведомителями. Это сыграло огромную роль во всей последующей деятельности советских органов государственной безопасности и позволило поднять их розыскную и контрразведывательную деятельность на более высокий уровень.

В первое время использование осведомителей вызывало негативное отношение некоторых большевиков, сталкивавшихся в своей революционной деятельности с вербовкой жандармами членов партии, однако эта практика, поддержанная вождями, укоренилась в Советской России.

Мотивируя тем, что страна живет во враждебном капиталистическом окружении, революционные вожди призывали к бдительности и доносительству во имя защиты завоеваний революции. Для пропаганды доносительства большевики использовали даже образ «революционера» Иуды Искариота. 30 июля 1918 года Ленин подписал постановление Совнаркома об установке в Советской России «памятников великим деятелям социализма, революции и проч.». В многозначительном «проч.» отразились идеологические приоритеты советского режима. Среди «великих» оказались неведомые большинству россиян Бабеф, Лафарг, Вайян и т.д. Россию в списке «великих» представляли Стенька Разин, Емельян Пугачев, Радищев, декабристы, анархисты, народники, террористы-народовольцы и, естественно, марксисты. Среди персон, удостоившихся внимания большевиков, наряду с деятелями французской революции XVIII века Дантоном и Робеспьером, были организатор убийства Александра II Софья Перовская и странная фигура, грозящая пальцем небу… Иуда Искариот. Иуду в список деятелей революции внес кто-то из ленинского окружения. В Центральном государственном архиве партийных документов сохранилась копия списка тех памятников, что были наскоро изготовлены в мастерской молодого тогда скульптора Сергея Коненкова. Сохранилась ленинская приписка к списку лиц: «величина памятника с пьедесталом — пять аршин (3,5 м)». Одновременно власть избавлялась от «ненужных» памятников царям и деятелям царского режима. Так, в Петрограде были убраны четыре монумента Петра I, в Москве — памятники царю-реформатору Александру II и выдающемуся русскому военачальнику и стратегу генералу М.Д. Скобелеву. Были уничтожены также памятный знак в Кремле на месте гибели великого князя Сергея Александровича, монумент в честь 300-летия династии Романовых в Костроме, памятник в Киеве П.А. Столыпину и другие. Революционные памятники большевики начали устанавливать в августе 1918 года.

Первый памятник Иуде был торжественно установлен в одном из центров русского православия, в Свияжске, в августе 1918 года. Под звуки Интернационала с истукана, грозившего пальцем небу, упало полотно. С речью на митинге выступил глава Красной Армии Лев Давыдович Троцкий. Он говорил, что мы открываем сегодня памятник человеку, который первым понял, что христианство — это лжерелигия, и нашедшему силы сбросить с себя ее цепи и что вскоре по всему миру будут воздвигать памятники этому «великому борцу и герою». Однако жители Свияжска не оценили величия замысла вождей революции, и через две недели памятник исчез. Его ночью утопили в Волге.

Об установке памятника Иуде в Свияжске писал в своих воспоминаниях датский дипломат Хеннинг Келер, бывший, по его словам, очевидцем событий{100}.

Выдержки из книги X. Келера о памятнике Иуде в Свияжске были опубликованы в 1920-х годах в английских и французских газетах — и ни Лев Троцкий, ни Всеволод Вишневский, ни Демьян Бедный, бывшие в августе 1918 года в Свияжске, эти публикации не опровергали. Более того, Демьян Бедный позже написал опубликованную в «Правде» антирелигиозную поэму «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна», написанную в глумливо-издевательской манере, где возвеличил Иуду Искариота. Свидетелем установки памятника Иуде в Свияжске в августе 1918 года был и писатель-эмигрант А. Вараксин, который подробно описал торжественную процедуру открытия памятника{101}.

Памятник Иуде Искариоту в Свияжске, согласно X. Келеру и А. Вараксину, был установлен через 10—12 дней (около 11 августа 1918 г.) после подписания Лениным этого постановления Совнаркома и на следующий день после убийства большевиками настоятеля Свято-Успенского Свияжского монастыря священномученика епископа Амвросия (В.И. Гудко).

Современные публикации рассказывают также о памятниках Иуде в Козлове (ныне — Мичуринск) и в Тамбове. Памятник в Козлове якобы был установлен в 1918 году и был разбит спустя несколько дней при невыясненных обстоятельствах местными жителями, а памятник Иуде в Тамбове был установлен в 1919 году и также вскоре был уничтожен{102}.

Великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе 1933 года Иван Алексеевич Бунин заметил в 1924 году: «Планетарный же злодей, осененный знаменем с издевательским призывом к свободе, братству и равенству, высоко сидел на шее русского дикаря, и весь мир призывал в грязь топтать совесть, стыд, любовь, милосердие, в прах дробить скрижали Моисея и Христа, ставить памятники Иуде и Каину, учить “Семь заповедей Ленина”»{103}.