Андрей Ланьков - Северная Корея: вчера и сегодня Страница 34

Напряженность в отношениях группировок периодически прорывалась уже в первые годы существования КНДР. Так, один из советских корейцев рассказывал мне, что уже в 1947 г. он слышал о том, что в своем кругу многие из бывших партизан не только очень зло отзывались о выходцах из СССР и Китая, но и говорили, что со временем надеются отделаться от этих людей. [198] В то же время тогда такие мысли приходилось держать при себе: фракционная борьба жестко пресекалась.

Некоторые из советских дипломатов и военных с самого начала осознавали, что фракционность является серьезной потенциальной угрозой для стабильности нового режима. Подтверждением этому стало письмо, которое 20 апреля 1948 г. В. В. Ковыженко направил в ЦК КПСС. В настоящее время копия этого письма находится в архиве автора. В то время В. В. Ковыженко, впоследствии — известный дипломат, был работником Политуправления 25-й армии. В своем письме В. В. Ковыженко коротко обрисовал фракционный состав северокорейского руководства. Он выделил четыре группировки в тогдашнем руководстве ТПК: 1) бывшие подпольщики (руководителем их он считал Пак Хон Ена); 2) вернувшиеся из Китая эмигранты-партизаны (к ним, помимо Ким Ир Сена и Чхве Ен Гона, он также относил и Ким Му Чжона); 3) советские корейцы; 4) вернувшиеся их Китая эмигранты-интеллигенты во главе с Ким Ду Боном. По-видимому, письмо В. В. Ковыженко является первым официальным документом, в котором о существовании группировок в ТПК заявлено с полной четкостью. Следует отметить, что В. В. Ковыженко ни в коем случае не относит Ким Ир Сена и его партизан к советской группировке (как довольно долго делали зарубежные наблюдатели). Другая любопытная черта письма: хотя оно и было написано за полтора года до формального объединения Трудовых партий Севера и Юга, они фактически рассматриваются как единая организация. В. В. Ковыженко даже упоминает мимоходом о предстоящем их объединении как о деле, в принципе, решенном.

Письмо заполнено подробными описаниями конфликтов и интриг между фракциями, которые уже к 1948 г. достигли немалого размаха. При этом особое внимание уделяется кампании против выходцев с Юга и лично против Пак Хон Ена, отношения к которому в официальном уже тогда было натянутым. По словам В. В. Ковыженко: «Уже в конце 1946 г. стало заметно это охлаждение Ким Ир Сена, имеющего слабость прислушиваться к льстецам и подхалимам, по отношению к Пак Хон Ену и его товарищам из Южной Кореи». Можно привести только один их множества эпизодов, о которых идет речь в письме. Еще в 1946 г. Шабшин, в те времена — сотрудник советской военной разведки, активно общавшийся с Пак Хон Еном и высоко его ценивший, написал (под корейским псевдонимом) статью под названием «Пак Хон Ен — великий патриот корейского народа». Однако официальные корейские газеты отказывались печатать эту статью, сылаясь на то, что она вызовет неудовольствие Ким Ир Сена. Только после «определенного нажима» (выражение Ковыженко) со стороны советской военной администрации, в которой Шабшин играл немалую роль, статью напечатали. Тем не менее, ее название было изменено на более безобидное «Пак Хон Ен — один из видных деятелей Кореи». Рассказывает В. В. Ковыженко и о слежке, которую люди Ким Ир Сена вели за выходцами с Юга.

По поводу причин всех этих разногласий, В. В. Ковыженко замечает: «В основе всех недоразумений и натянутых отношений между этими группами лежат не какие-либо принципиальные расхождения по важнейшим политическим вопросам (в этом отношении между руководством обеих партий имеется достаточное единство взглядов), а личные интересы — борьба за руководящие посты, при общей склонности корейских деятелей к групповщине и всевозможным взаимным интригам, что усугубляется недостатком опыта и политической зрелости». В. В Кавыженко говорит, что он обсуждал ситуацию с советскими генералами — Н. Г. Лебедевым и А. А. Романенко, а также с полковником Игнатьевым, но принятые теми меры оказались неэффективными: отношения между группировками продолжали ухудшаться.

Хотя, как мы видим, некоторые акции Ким Ир Сена и его сторонников и вызывали в Москве беспокойство, но в целом до 1950 г. интересы советских властей и Ким Ир Сена в целом совпадали. Однако в начале 50-х гг. положение Кореи существенно изменилось. Корейская война, начавшаяся летом 1950 г. внезапным нападением Севера на Юг, вопреки ожиданиям северокорейского руководства, разделявшимися Москвой и Пекином, не привела к объединению страны под знаменами КНДР. Наоборот, только вступление на территорию Корейского полуострова китайских частей (т. н. «китайских народных добровольцев») спасло северян от полного разгрома. Естественно, что присутствие на Севере китайских войск, которые взяли на себя основную тяжесть ведения военных действий, привело к усилению там китайского влияния за счет советского, которое заметно слабело, хотя все равно осталось значительным. В то же время, Ким Ир Сен в условиях войны окончательно завершил консолидацию своей власти, и более не нуждался в советской поддержке. Наоборот, можно предположить, что постоянный советский контроль стал все более раздражать его. К счастью для Ким Ир Сена, новая ситуация позволяла ему начать постепенное освобождение от этого контроля.

Первым признаком того, что Ким Ир Сен изменил свою линию поведения, стало устранение А. И. Хегая, лидера «советской» группировки, бывшего советского партработника, который одно время даже занимал пост Первого Секретаря ТПК (сам Ким Ир Сен был Председателем партии). Для Ким Ир Сена А. И. Хегай был одним из символов советского контроля, от которого так хотелось отделаться. О роли А. И. Хегая в создании ТПК и о его трагической судьбе речь идет в другом месте, сейчас же достаточно сказать, что в ноябре 1951 г. он был снят со своего поста, а летом 1953 года погиб. Официально было сообщено о его самоубийстве, однако ряд обстоятельств заставляет предполагать, что в действительности он был убит. [199]

Одновременно с этим Ким Ир Сен нанес удар и по яньаньской группировке. 21 декабря 1950 г., то есть сразу же после того, как китайское вмешательство спасло КНДР от полного разгрома, в Канге, у китайской границы, собрался экстренный пленум ЦК ТПК. В ходе Пленума Ким Ир Сен возложил на ряд северокорейских руководителей ответственность за недавние поражения. Среди обвиненных был и Му Чжон, наиболее известный из яньаньских генералов. Все «виновные» были исключены из партии, но вскоре те из них, кто принадлежал к «партизанской группировке» были реабилитированы и впоследствии сделали немалую карьеру. Исключением стал Му Чжон, которому пришлось вернуться в Китай, где он вскоре умер. [200] В конце войны Ким Ир Сен устранил и другого заметного лидера яньаньцев — Пак Ир У. По слухам, непосредственной причиной падения этого видного политика, доверенного лица Мао в Корее, стали его резкие критические высказывания в адрес Ким Ир Сена. Вероятно, однако, что Ким Ир Сен также стремился нейтрализовать человека, который явно метил в реальные лидеры «яньаньской группировки». [201]

Расправа с А. И. Хегаем и Пак Ир У ослабила позиции и советских, и китайских корейцев, но в тех условиях Ким Ир Сен не мог начинать серьезную атаку против них: слишком велик был риск прямого вмешательства Москвы или Пекина. Первый свой удар «партизаны» нанесли по «местной» группировке, которая не имела особых связей ни в Китае, ни в СССР и поэтому не могла рассчитывать на защиту извне. Более того, судя по воспоминаниям некоторых советских дипломатов, в Москве с некоторым подозрением относились к Пак Хон Ену и его сторонникам — бывшим коминтерновцам, долгое время работавшим в условиях сначала японской, а потом американской оккупации. Лишенные внешней поддержки, бывшие подпольщики становились наиболее удобными и безопасными жертвами, к борьбе с которыми можно было привлечь не только «партизан», но и представителей других группировок. Кроме того, в конце 1952 г., когда война уже явно завершалась, вопрос о контроле над партизанскими и подпольными группами на Юге был уже не так важен, поэтому возможное негативное влияние расправы с «местной» группировкой на отношения с нелегальными организациями Юга и с партизанским движением там можно было до определенной степени игнорировать.

Сигналом к атаке на «местную» группировку стала большая речь, с которой Ким Ир Сен выступил на декабрьском (1952 г.) пленуме ЦК ТПК. Хотя в речи (по крайней мере, в том ее варианте, что публикуется сейчас в открытых корейских изданиях) почти не было прямых упоминаний деятелей «местной» группировки, но многочисленные обличения фракционизма имели вполне определенную направленность. [202] Куда более конкретно на этом пленуме высказывался Пак Чхан Ок, секретарь ЦК ТПК, который после отстранения А. И. Хегая претендовал на роль ведущего деятеля «советской» группировки (и, увы, отличался немалой активностью во фракционных интригах). В своих выступлениях он жестко критиковал многих бывших руководителей Трудовой Партии Южной Кореи. [203]