Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том второй Страница 34

Глубочайшие затруднения пришлось пережить Северу в организации высшего командования. Мак-Клелан, главнокомандующий Севера, имевший некоторые оперативные и большие организационные достижения, был выдвинут демократами Севера, как их политический лидер, и являлся непосредственным политическим соперником Линкольна. «Демократами войны» были и другие высшие начальники. Соперничество между республиканцами и демократами нарушало хорошие личные отношения и создавало атмосферу, в которой обвинения в измене сыпались, как из рога изобилия. Указание на серьезность военных усилий Юга, требование накопления больших сил для нанесения ему решительного удара, задержка в приступе к операции, унижение к неприятельским войскам, признание их храбрости и человеческое отношение к пленным и к населению захваченной территории, внимание, уделяемое дисциплине и строевому обучению, — все являлось доказательством измены. Линкольн не сумел найти формы сотрудничества между республиканской партией и политически чуждым ей комсоставом. Попытки назначения им левых политических деятелей, не имевших военной подготовки, на высшие командные посты, приводили к унизительным поражениям. По мере уклонение политики республиканцев влево, сотрудничество с демократами становилось совершенно невозможным. Если бы Линкольн не сместил Мак-Клелана в начале одержанного им успеха и не выдвинул бы против него самых тяжелых обвинений, то несомненно популярность последнего настолько увеличилась бы, что на президентских выборах 1864 года Мак-Клелан собрал бы не 45 % голосов, как это было в действительности, а большинство, и открытая гражданская война вспыхнула бы в самих штатах Севера[47].

К концу войны Линкольну удалось подобрать если не очень даровитый, то политически надежный комсостав во главе с генералом Грантом, республиканцем, будущим президентом Соединенных штатов, имя которого как президента связывается с резким выступлением Соединенных штатов как империалистической державы и с повальным распространением подкупности среди властей и чиновничества.

Имея свободные морские сообщения и могучую промышленность, Север скоро справился с критическим недостатком оружия. В первый же год войны было закуплено 1 276 тыс. ручного оружия, 3 132 пушек, 214 млн. патронов. Частью это было, однако, очень недоброкачественное оружие. Все старое оружие средних и мелких германских государств было продано Северу; за счет последнего центральная Европа в значительной степени перевооружилась.

Война на море и на реках выдвинула бронированные суда, мины, орудия крупного калибра. Значение железных дорог привело к формированию обеими сторонами бронированных поездов. Лучшим родом войск Севера была артиллерия. Позиционная борьба, возникшая на многих участках вследствие недостаточной подвижности армий и слабой ударной силы войск Севера, заставила усовершенствовать нарезную тяжелую артиллерию. Что же касается полевой артиллерии, то преимущественно лесной характер боев заставлял держаться старых, гладких орудий, имевших надежную картечь и удовлетворявших вполне требованиям боя на небольших лесных полянах. Но наравне с гладкими орудиями здесь начали применяться и картечницы, как назывались первые появившиеся крупнокалиберные пулеметы.

Пехота имела средний возраст 25 лет, состояла из здоровых и в большинстве сознательных бойцов. Обучение было неважное. На поле сражения под Гетисбургом, оставшимся за северянами, последние подобрали 24 тыс. ружей, заряжавшихся тогда с дула. 25 % ружей оказалось заряженными правильно или незаряженными, 50 % — дважды, а 25 % заряженными от 3 до 10 и даже до 23 раз. Такое явление объясняется тем, что при наступлении разрешалось приостанавливаться, чтобы опустить в дуло заряд, пыж и пулю; пехотинцы инстинктивно и останавливались, а стрелять забывали, так как для производства выстрела надо было догнать шедших впереди; в результате ружья и набивались. Сначала на переходах было много отсталых, и колонны разваливались на походе; вскоре, однако, отсталые исчезли, так как местные жители, сочувствовавшие Югу, добивали их. Бой велся исключительно в стрелковых цепях, развертывавшихся одна за другой в несколько рядов. При отсутствии сплоченности над слабой дисциплиной господствовало общественное мнение: поскольку боевая обстановка оценивалась благоприятно, наступление шло; если положение представлялось безысходным или даже только невыгодным, крупные части стихийно, бегом, откалывались назад; однако, паника скоро проходила, и через несколько часов бежавшие части готовы были сражаться лучше свежих частей. В пользу северной пехоты говорит то обстоятельство, что чем больше части обстреливались, чем больше несли потерь, тем они все больше выигрывали в боеспособности.

О тактической подготовке пехоты в начале войны можно судить потому, что пехотинцы, поставленные в охранение, требовали, чтобы на пост рядом с часовым ставилась и пушка; командир полка, получивший приказание произвести разведку на переход перед фронтом, потребовал железнодорожный состав, погрузился и отправился; полк напоролся на отряд южан, встретивший поезд пушечными выстрелами; хотя и огорошенные внезапностью, северяне все же выскочили из поезда, постреляли и затем разошлись со столь же добродушным противником.

Конница северян была качественно слабее конницы южан, потребовала больше времени на свое сколачивание и стремилась — со временем весьма успешно — подражать южанам.

Оперативное искусство отчасти характеризовалось сознанием известного бессилия атаковать неприятельский фронт и стремлением к энергичным, превосходившим маневренные возможности войск обходам, а отчасти, особенно вначале, сводилось к войне непосредственно вдоль железнодорожных рельс. Первое объясняется отсутствием меры у молодых распорядителей операций, стремлением к эффектному на чертеже маневру, не считающимся с его трудностями; второе — это род эшелонной войны, когда войска, слабо обеспеченные обозом, не хотят расставаться со своими теплушками, а слабое командование не может войска от них оторвать.

Маневрирование северян затруднялось полным отсутствием сколько-нибудь подробных карт территории южных штатов. Приходилось часто довольствоваться расспросами темных, невежественных негров.

В позиционной войне обе стороны показали себя большими мастерами в быстром устройстве укрепленных позиций, тянувшихся на много верст. Типичной формой укреплений был завал из бревен на опушке или среди леса, обсыпанный спереди землей, с искусственными препятствиями в виде засеки; очень скоро на этом длинном окопе начинали вырастать опорные пункты сильной профили.

Несмотря на большие потери северян, выполнявших большей частью роль наступающих, вследствие недостаточного искусства и сплоченности их пехоты атаки на простую линию окопов, занятую одной шеренгой стрелков, почти всегда оказывались отбитыми, хотя бы в них принимали участие и густые массы. Отсюда начала расти легенда о неуязвимости современного фронта, как бы жидок он ни был, и создаваться предпочтение тактическим оборонительным действиям. Опыт гражданской войны в Соединенных Штатах в этом именно смысле и был растолкован во Франции в короткий срок, остававшийся до начала франко-прусской войны.

Хроника первых лет военных действий на Виргинском театре. Мы остановим свое внимание лишь на главном Виргинском театре[48], хотя действия на нем в течение 4 лет войны и не привели к решению, и победа северян сложилась лишь из общего истощения Юга: блокада, голод, истощение всего людского запаса в возрасте от 18 до 55 лет, постепенная утрата всей территории, уничтожение всех материальных средств, — вот путь, на котором Север одержал победу и на котором успехи на второстепенных театрах имели важнейшее значение.

Окончательным сигналом для обострения военных действий явилось взятие южанами форта Семтер 13 апреля 1861 г. Немедленно Линкольн приступил к формированию добровольческой армии; вместо указанных 75 тыс. волонтеров на 3 месяца северные штаты мобилизовали 90 тыс. таковых. В конце июля срок их службы должен был уже кончиться; поэтому во второй половине июля решено было торопиться со вторжением в Виргинию. Север собрал две группы: главную армию Мак-Дауэля в 35 тыс. около Вашингтона и 20 тыс. Петерсона на р. Потомак выше Харперс Ферри.

Южане имели против них 23 тыс. Борегара у Маназаса и 8 тыс. Джонстона у Винчестера. В тот момент, 21 июля 1861 г., когда на р. Буль-Рен, близ Маназаса, Мак-Дауэль охватила слева Борегара и ввел в бой все свои силы; на помощь Борегару явился Джонстон. Его отряд перевозился по железной дороге через Генсвиль; часть своевременно присоединилась к главным силам Мак-Дауэля, а последняя бригада, не успев доехать до Маназаса, высадилась в Генсвиле, находившемся уже в тылу охватывавших северян. Началось общее бегство, которое прикрыл один регулярный батальон, входивший в армию северян. Армия северян укрылась под защиту укреплений Вашингтона, на атаку которых южане не решились.