Иван Папанин - Лед и пламень Страница 34

** Умформер - преобразователь переменного тока в постоянный.

Стромиловым. Он-то знал, что бывает за многоточием после слова "мы"...

Мы с Кренкелем принялись энергично заряжать аккумулятор, а Сима копался в своей рации. Остальные разгружали самолет, устанавливали палатки. Марк снимал, то и дело подбегал к Кренкелю:

- Ну как?

Эрнст только отмахивался. Часа через два он все-таки поймал остров Рудольфа - но его не слышали. А в это время нас вызывали остров Рудольфа, Диксон, Амдерма. Им пришло распоряжение из Главсевморпути: "Радиостанциям на острове Рудольфа, в Амдерме, на Диксоне и всем остальным полярным станциям систематически искать в эфире самолет Водопьянова. Заместителю начальника Шевелеву решить, посылать ли другой самолет на поиски".

Через четыре часа Шевелев сообщил в Москву: "Первые тридцать минут каждого часа выключаем передатчики и слушаем самолет. Пока самолет не наладит радиостанцию, шансы найти его крайне малы. Когда в воздухе будут самолеты, непрерывно будет работать маяк. Рискуем, что остров Рудольфа не услышит появившийся в эфире самолет. В случае продолжительного отсутствия связи вылетим тремя самолетами. Идя развернутым фронтом, будем прочесывать полосу в тридцать километров. Погода ухудшилась, сплошная низкая облачность, снег".

Мы знали, что нас ищут, что готовятся самые экстренные меры. Мы были в полном здравии, достигли намеченного - и оставались немыми.

На острове Рудольфа, как потом рассказал мне Яша Либин, тишина стояла, как при покойнике. Коля Стромилов не отходил от аппарата. К наушникам прильнули десятки человек по всему побережью Арктики. И вот из рубки радиста послышался радостный вопль Стромилова:

- Слышу! Сели! Слышу! Сели!

А мы в этот момент были с Кренкелем. Улыбаясь, он отстукивал:

- Я - УПОЛ... Ваш передатчик слышу очень хорошо, 88 *, лед мировой, Шмидт пишет телеграмму.

Стромилов немедленно сообщил в Москву:

- Слышал. Живы. Тем временем Шмидт диктовал:

"Москва, Главсевморпути, Янсону, остров Рудольфа, Шевелеву. В 11 часов 10 минут самолет "СССР-Н-170" под управлением

- На радиоязыке "88" - люблю, целую.

Водопьянова, Бабушкина и Спирина и старшего механика Бассейна пролетел над Северным полюсом.

Для страховки прошли еще несколько дальше. Затем Водопьянов снизился с 1750 до 200 метров. Пробив сплошную облачность, стали искать льдину для посадки и устройства научной станции.

В 11 часов 35 минут Водопьянов блестяще совершил посадку. К сожалению, при отправке телеграммы о достижении полюса произошло короткое замыкание. Выбыл умформер, прекратилась радиосвязь, возобновившаяся только сейчас, после доставки рации, на новой полярной станции. Льдина, на которой мы остановились, расположена примерно в двадцати километрах за полюсом и по ту сторону и на запад от меридиана Рудольфа. Положение уточним. Льдина вполне годится для научной станции, остающейся в дрейфе в центре полярного бассейна. Здесь можно сделать прекрасный аэродром для приемки остальных самолетов с грузом станции. Чувствуем, что перерывом связи невольно причинили вам много беспокойства. Очень сожалеем. Сердечный привет. Прошу доложить партии и правительству о выполнении первой части задания. Начальник экспедиции Шмидт".

Телеграмма Шмидта мгновенно облетела весь мир. Где-то стучали телетайпы, прерывались радиопередачи, чтобы сообщить сенсационную новость - русские на льдине!

Но нам было не до того. Нас на льдине было тринадцать. Кренкель возился с радиостанцией, Трояновский как угорелый носился с киноаппаратом и снимал, снимал, снимал. Мы же, одиннадцать,- всемирно известный академик О. Ю. Шмидт тоже был тягловой силой - быстренько разгрузили самолет.

В награду за труды каждому дали право на телеграмму из 25 слов.

Никто не лег спать, пока наш крупногабаритный ледяной лагерь (3 километра в длину, 5 - в ширину или наоборот) не приобрел вполне жилой вид. Выросло шесть палаток. В одной - рация, в другой - и продовольственный склад, и кухня, и столовая. В третьей - вещевой склад и инструментальные мастерские, а также запчасти. Четвертая - наша. Один угол мы сдалп квартиранту - Марку, который проявил за это самую черную неблагодарность: потребовал кинопленку. В дополнение к своим обязанностям я еще в Москве подрядился быть и кинооператором; освоил элементарный курс наук по этой части, попрактиковался. Взял я с собой киноаппарат, а к нему, само собой, и пленку. На полюсе обнаружилось, что у Марка осталось всего метров триста пленки. У меня же, как он стороной узнал,- около 5 тысяч метров. Что было дальше, судите по его дневнику: "Плохо у меня с пленкой. Думаю, что удастся получить у Ивана Дмитриевича". Это 27 мая.

А вот 28-го: "С пленкой у меня совсем плохо стало. Но Папанин подкинул около тысячи метров. Я живу! Ура!" 6 июня: "Я в панике. Надо еще кое-что отснять в лагере. Отснял Ширшова с его лебедкой. Выпросил у Папанина еще четыре катушки пленки для "Аймо"".

Он, естественно, не знал причины моей щедрости. А я нет-нет да и ловил себя на мысли: пусть побольше снимет. Он улетит, а мы останемся. Всякое может быть.

В пятой палатке жило руководство: Шмидт, Водопьянов, Бабушкин и Спирин, в шестой - механики Бассейн, Морозов, Пете-нин и радист Сима Иванов.

Наступили будни. Три самолета дежурили на острове Рудольфа, ждали вызова. Марк и Петя долбили лунку. Я занимался хозяйственными делами. Кренкель, как обычно, колдовал у рации, вдруг подозвал меня:

- Дмитрич! Дмитрич! Всех сюда!

Я по лицу понял: что-то важное. Позвал Марка, попросил собрать всех ребят.

- Зачем?

- Давай скорее, не разговаривай!

Собрались. Шмидт открыл журнал раций, начал читать:

"Правительственная No 2768, 106 сл. 23.V. 20 ч. 12 м.

Начальнику экспедиции на Северный полюс товарищу О. Ю. Шмидту.

Командиру летного отряда товарищу М. В. Водопьянову.

Всем участникам экспедиции на Северный полюс.

Партия и правительство горячо приветствуют славных участников полярной экспедиции на Северный полюс и поздравляют их с выполнением намеченной задачи - завоевания Северного полюса.

Эта победа советской авиации и науки подводит итог блестящему периоду работы по освоению Арктики и северных путей, столь необходимых для Советского Союза.

Первый этап пройден, преодолены величайшие трудности. Мы уверены, что героические зимовщики, остающиеся на Северном полюсе, с честью выполнят порученную им задачу по изучению Северного полюса.

Большевистский привет отважным завоевателям Северного полюса!"

И - подписи всех членов Политбюро.

Что тут началось! Падал тихий, мягкий снег нам на головы: шапки полетели вверх.

Сразу составили ответную телеграмму руководителям партии п правительства.

"С непередаваемыми радостью и гордостью выслушали мы слова приветствия руководителей партии и правительства. Это гордость советских людей за свою изумительную страну, за свои великолепные самолеты, за невиданные условия расцвета науки п роста людей"...

Напутствие мы получили из самого Кремля. Это накладывало особую ответственность. Это было, как живая вода!

Хотелось побыстрее начать работу.

Мы и работали, забывая и о том, что под нами океанская бездна, и об опасностях, которые подстерегали на каждом шагу. Как-то Марк Трояновский, стоявший на дне лунки, увлекся, работая лопатой и ломом. Силушка у него была, он и старался. Удар ломом - и брызнул фонтан. Хорошо, что я стоял рядом. Мы успели вытащить Марка: оказалось, что у него под ногами оставалось всего несколько сантиметров льда.

Измерили глубину лунки до пробитой Марком "скважины": три метра.

Шмидт удовлетворенно сказал:

- Значит, льдина не подвержена сжатию. Да и толщина три метра - факт для науки...

Несколько лет назад я получил приглашение на слет целинников. Оно было для меня неожиданным: я не имел отношения к освоению целины. Однако в письме говорилось: "Приглашаем вас, первого целинника Северного полюса..." И я подумал, что ребята правы: все мы, прилетевшие на "СП-1", действительно были целинниками. Полюс был тогда целиной. А всякую целину обживать и осваивать нелегко.

Как-то я услышал такую точку зрения: просто делать открытия тем, кто идет первым.

Это - ошибочное мнение. Только со стороны может показаться: действительно, что тут сложного, куда ни повернись - открытие.

Но прочтите книгу моего старого товарища Георгия Алексеевича Ушакова "По нехоженой земле". Звали Ушакова "начальником Северной Земли". Он вместе с Н. Н. Урванцевым первым составил ее карту, для всего мира открыл огромные пространства, где в прямом смысле этого слова не ступала нога человека.

Открытий множество!

Но ведь это три года адского труда, поездок на собаках в полярную ночь, а в июльскую распутицу - походов пешком, три года нечеловеческого напряжения, усилий, которые может оценить по-настоящему лишь тот, кто бывал в подобных условиях. Так что не бывает легких открытий.