Средневековый Восток - Леонид Васильев Страница 34

центром высокоразвитой духовной культуры, средоточием китайской философской мысли в ее едва ли не наивысшем для императорского Китая проявлении. Именно здесь расцвел феномен неоконфуцианства — учения, поставившего своей целью не просто реформировать и обогатить древнюю почитаемую доктрину за счет новых идей, но и как бы вдохнуть в нее новую жизнь, заставить ее засверкать новыми гранями. Благодаря усилиям знаменитых мыслителей, наиболее выдающимся среди которых был Чжу Си (1130–1200), феномен неоконфуцианства в его чжусианской форме стал вершиной китайской философии. Вслед за этим неоконфуцианство стало распространяться в соседних с Китаем странах и особенно активно — в Японии.

В сунское время невиданного расцвета достигла и китайская живопись. В это время жили и работали лучшие в истории Китая художники, объединенные вокруг специальной Академии живописи. Написанные ими свитки в наши дни украшают многие музеи мира. В числе мастеров тонкого пейзажа, любителей изображать цветы и птиц были и некоторые из сунских императоров, работавшие под псевдонимами. Были среди сунских художников и признанные теоретики живописи, авторы почитаемых трактатов.

Для китайцев не прошел бесследно факт разделения страны на север и юг. Во-первых, господство на севере иноплеменников внесло дополнительные акценты в те пусть небольшие, но заметные этнические различия, которые на протяжении веков складывались и закреплялись отдельно на севере и на юге, — различия в языке, культуре, даже в пище и одежде. Конечно, эти различия не следует преувеличивать. Они в конечном счете не повлияли на то, что китайцы и на севере, и на юге оставались китайцами, — для этого были достаточно сильны связывавшие всех их воедино выработанные еще в древности основы духовной культуры, принципы жизни, нормы привычного бытия, отношений в семье, обществе и т. п. Но все же отличия были. По оценке современников, они проявлялись в некоторой изнеженности южан, которая противопоставлялась твердости и решительности северян, как то было сформулировано, в частности, одним из сунских реформаторов Ли Гоу.

Во-вторых, существенное воздействие на китайцев оказали их взаимоотношения с северными соседями — тангутами, киданями, чжурчжэнями. Китайцы издревле привыкли мыслить себя и свое государство в терминах «Поднебесная» и «Срединная империя», и государство это было окружено отсталыми ничтожными варварами. И вот эти «варвары» оказались чуть ли не в господствующем положении, и Китай платит им дань. Трудно было смириться с реальностью — но приходилось. Не то чтобы китайцы отказались от привычных стереотипов: они по-прежнему жили в Поднебесной империи, а император был сыном Неба. Но им пришлось признаться самим себе, что одно дело — завещанные традицией и потому как бы незыблемые представления о величии и всемогуществе, а совсем другое — реальная жизнь. Будучи по натуре прагматиками, они не переживали это слишком болезненно.

Глава 10

Закат китайской империи

Династии Юань, Мин, Цин

Строго говоря, однозначным словом «закат» характеризовать всю историю китайской империи после Сун не вполне справедливо: на протяжении шести с лишним веков после гибели южносунской империи под ударами монголов Китай знал и периоды упадка, и времена стабилизации, и порой даже некоторый расцвет, по крайней мере в сфере политики. Достаточно напомнить, что многие ныне окраинные районы Китая были присоединены именно в эти столетия. И все же в целом на фоне расцвета Тан-Сун последующие века были уже периодом если не всегда деградации, то, во всяком случае, стагнации. Иными словами, движение вперед, пусть даже зигзагообразное, было сокращено в это время до минимума, кроме, разве что, развития демографического и связанной с этим существенной интенсификации сельского хозяйства.

Итак, сунская империя пала под ударами монголов — тех самых, что вихрем промчались по всей Евразии в XIII веке, оставив после себя разрушенные города, опустошенные поля, миллионы трупов. Что же представляли собой монголы в XIII веке?

Монголы и династия Юань (1280–1368)

Сам термин «монголы» восходит лишь ко временам Чингисхана. До того собственно монголы были лишь частью большей этнической общности сибирских татар и именовались, в отличие от остальных, «черными татарами». Едва ли вообще можно говорить о монголах как о сложившейся этнической общности (пусть даже просто «черных татар») ранее, нежели применительно к XII веку. До того существовали лишь протомонгольские этноплеменные группы и народы, одним из которых были кидани (речь о монгольском языке и этносе, но не о монголоидности как расовом типе!). Протомонгольские и раннемонгольские группы являли собой степной народ, разводивший лошадей и рогатый скот, кочевавший по степи от пастбища к пастбищу, живший в войлочных юртах и организованный преимущественно в небольшие родоплеменные коллективы, связанные друг с другом общностью происхождения, языка, культуры и т. п. Соседство на юге с развитой китайской цивилизацией оказывало на кочевников степной северной зоны немалое влияние, содействовавшее, в частности, убыстрению процесса создания племен, а затем мощных племенных союзов во главе с влиятельными вождями, которые при благоприятном стечении обстоятельств объявляли себя императорами, как то было с тангутами, киданями, чжурчжэнями. Монголы были очередным такого рода этносом, обладавшим, по терминологии Л. Н. Гумилева, неслыханным до того запасом пассионарной энергии. Ускорение процесса социального развития и имущественного расслоения способствовало созданию протогосударств у монголов, а тенденция к интеграции привела после жестких междоусобных схваток влиятельных вождей к победе Темучина, сына Есугея. На всемонгольском курултае 1206 года он был провозглашен вождем всех монголов под именем и с титулом Чингисхан.

Чингисхан начал с того, что создал строго организованную армию, состоявшую из десятков, сотен, тысяч и 10-тысячных отрядов во главе с десятскими, сотскими, тысячниками и темниками, причем начальники назначались не по принципу родства или знатности (хотя и то, и другое всегда учитывалось), а на основе свойственного ранним политическим структурам принципа меритократии, то есть из лучших воинов, что сыграло огромную роль в укреплении боеспособности армии. Армия Чингисхана была новым важным политическим фактором в степной зоне, до того не знавшей боевых организованных формирований подобного типа и в таком количестве. Собственно, именно созданная Чингисханом армия и стала решающим фактором в последующих успехах сравнительно немногочисленного этноса монголов (во времена Чингисхана их было едва ли более 100 тысяч, если считать только воинов, а воин у кочевников каждый четвертый, а то и третий). Только хорошо организованная армия, послужившая костяком всей военно-политической структуры монголов, помогла им завоевать и подчинить себе почти полмира, да еще и всерьез угрожать многим из остальных стран и народов.

Покорив народы Южной Сибири, соседние с монгольской степью,