Михаил Зефиров - Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО Страница 35

26 января Саратовский горкомитет обороны принял постановление об организации аэродромной службы в пос. Разбойгцина для передачи авиационной техники с авиазавода № 292 в действующую армию. Сталинградский комитет 23 января рассматривал вопрос о принятии в эксплуатацию ледяных переправ через Волгу и в этот же день издал постановление «Об охране сооружений городского водопровода». Согласно последнему водопровод был приравнен к особо важным предприятиям оборонного значения. Предполагалось также поставить на охрану сооружений войска НКВД. Наибольшую воинственность проявлял в морозные январские дни Астраханский ГКО. Его постановлением от 21 января 10% приписного состава было переведено на казарменное положение. В городских районах было решено дополнительно сформировать медико-санитарные, химико-дегазационные и аварийно-восстановительные команды по 30 человек в каждой. Кроме того, в срок до 20 февраля предусматривалось строительство новых укрытий и бомбоубежищ.

Еще в середине ноября 1941 г. ГКО принял секретное постановление, по которому в Куйбышеве, Сталинграде, Саратове, Ярославле, Горьком и Казани должны были быть возведены надежные бункеры, способные выдержать любую бомбардировку. Ответственность за выполнение постановления была возложена на шефа НКВД Лаврентия Берию.

Первым был построен Саратовский бункер. Его сооружение закончилось уже 15 января 1942 г. Располагалось убежище на глубине 20—30 м под Соколовой горой – самой большой возвышенностью в окрестностях города. По воспоминаниям очевидцев, в бункер вели два входа. От них шли длинные коридоры, по обеим сторонам которых были железные двери[77]. В целях соблюдения секретности бункер получил название «Объект 85».

В Горьком местный комитет обороны уже 15 ноября рассмотрел вопрос о передаче Центральной гостиницы[78] на Верхневолжской набережной для нужд особого объекта. Именно здесь, в сотне метров от нижегородского Кремля, было решено построить секретный бункер для Сталина. Для работ были привлечены инженеры и рабочие московского метростроя под общим управлением местного НКВД. Затем горкомитет обороны принял решение передать под бомбо– и газоубежища весь комплекс зданий, примыкавших к гостинице (дома №№ 3, 4, 5, 6 и 7). В дальнейшем весь квартал от площади Советской[79] до бывшего особняка купца Рукавишникова был огорожен высоким заборам, и лишь по постукиванию кирок и лопат да выезжающим из ворот грузовикам с грунтом нижегородцы могли догадываться о размахе ведущегося здесь строительства.

Основной бункер, предназначавшийся для Сталина, начали рыть в толще волжского откоса. В общей сложности в работах приняли участие около тысячи человек. Курировал строительство сверхсекретного объекта заместитель Берии комиссар госбезопасности Л. Б. Сафразьян. В откосе были проделаны три штольни, уходившие в глубь земли на десятки метров. Грунт из них вывозился на вагонетках, колесивших по специально проложенной узкоколейке, и сваливался на берегу Волги. Работы шли авральными темпами, однако строительство все же затянулось почти на десять месяцев.

«Особый объект № 74» был сдан в эксплуатацию 17 сентября 1942 г. Общая площадь помещений, залегавших на глубине 36 м, составила около 1200 кв. м. Восемь кабинетов, предназначенных для самого высокого начальства, были отделаны дорогой фанерой с дубовыми накладками, карнизами и плинтусами. В бункере имелись две электростанции, автономная система воздухообеспечения, водопровод и канализация, была подведена связь. Защитно-герметичные двери гарантированно защищали от попаданий бомб и отравляющих газов.

Впоследствии наибольшую известность получил бункер в Куйбышеве. Его, как и в Горьком, проектировали и возводили московские метростроевцы. Для этого в Куйбышев был откомандирован отряд аж из 600 специалистов. Им в помощь под подписку о неразглашении гостайны были приданы и местные рабочие. Для стройки был выбран двор невысокого здания обкома партии, расположенного недалеко от берега Волги, в северной части города[80]. Работы шли стахановскими темпами, круглосуточно, в три смены. Ели и спали строители здесь же, на стройплощадке. Чтобы не привлекать внимание жителей, выемка грунта производилась практически вручную, затем землю аккуратно складывали в специальные мешочки и вывозили на неприметных «полуторках».

Тем не менее работы затянулись. Проект оказался слишком масштабным и дорогостоящим. Если у Черчилля, в Лондоне, и у Рузвельта, в Вашингтоне, бункеры находились на уровне второго подземного этажа, а у Гитлера, в Берлине, – на глубине 16 м, то куйбышевский бункер замыслили разместить на глубине 37 м! Засев в таком сооружении, человек мог не бояться попаданий бомб любых калибров. Сооружение перекрывал монолитный бетон толщиной три метра, песчаная прослойка и еще один метровый бетонный «тюфяк». При его возведении были вынуты 20 тыс. кв. м грунта и уложено 10 тыс. куб. м бетона.

В итоге объект был сдан в эксплуатацию лишь 1 ноября 1942 г., т.е. в разгар Сталинградской битвы. С точки зрения строительного искусства это было уникальное сооружение. Система жизнеобеспечения убежища действовала полностью автономно. В бункере имелись мощная электростанция и установки регенерации воздуха. На самом нижнем, двенадцатом, этаже находился зал заседаний с таким же, как и в Кремле, длинным Т-образным столом, покрытым зеленым сукном. За ним могли одновременно разместиться 115 человек! Тут же, через коридор, располагался личный кабинет Сталина, имевший, как и кремлевский, несколько выходов. На верхних этажах располагались помещения для охраны, складов и служб технического обеспечения. Вход в бункер находился в холле обкома, справа от парадной лестницы, причем возле неприметной двери круглосуточно дежурил сотрудник НКВД.

Еще одно секретное убежище было сооружено в Сталинграде. Вход в него был скрыт в огромном овраге, по которому текла река Царица. По воспоминаниям очевидцев, это было огромное помещение под землей, в центре которого имелся зал высотой десять метров. Самое невероятное заключается в том, что в зале стояли танк (!) и самолет По-2. Последний в случае необходимости должен был взлететь по пойме реки Царица в сторону Волги. Танком, вероятно, предполагалось воспользоваться в случае внезапного появления противника в районе убежища.

Появилось тайное убежище и в Ярославской области. В 20 км от областного центра, на территории санатория «Красный холм», был сооружен большой бункер, в котором среди обычных помещений и коридоров с железными дверями, по рассказам очевидцев, был даже зал с мраморными колоннами.

Ночь с 3 на 4 февраля в районе Москвы и восточнее ее была ясной и лунной. Около полуночи наблюдательный пост ВНОС, расположенный в районе поселка Вязники, заметил одиночный самолет, который с включенными габаритными огнями летел в направлении Горького. По внешним признакам наблюдатели опознали его как пассажирский или транспортный. Данные об этом были вскоре переданы в штаб Горьковского диврайона ПВО. Дежурный по району капитан Коробицкий счел информацию о приближающемся самолете не заслуживающей внимания и даже не доложил о ней своему командиру, находившемуся рядом на КП[81].

Зенитные батареи молчали, спокойствие царило и на аэродромах 142-й ИАД, разбросанных вокруг Горького. На заводах в промерзших цехах уставшие рабочие ночной смены продолжали трудиться, изредка устраивая перекуры. На ГАЗе, несмотря на позднее время, тоже кипела работа, с конвейеров регулярно сходили грузовики,

танки и бронемашины. Вдруг размеренный шум станков и агрегатов пронзил жуткий истошный вой, и вслед за этим прогремели два мощных взрыва. Вначале многим даже показалось, что произошла какая-то авария. В штабе диврайона также все были в смятении.

Сразу после сообщения о взрывах на автозаводе, в 01.55, наспех был отдан приказ объявить воздушную тревогу, а зенитным батареям – открыть огонь. Но никто не знал, куда и в кого стрелять. Выбегавшие из своих землянок зенитчики сломя голову мчались к орудиям и с ходу начинали палить в небо, в котором, кроме полной луны и взлетающих из разных районов города сигнальных ракет, ничего не было видно. Бомбежка оказалась настолько неожиданной, что пожарные команды ГАЗа тоже оказались в полном замешательстве.

Вскоре выяснилось, что одна фугасная бомба попала в моторный цех № 2, вторая – разорвалась в травильном отделении колесного цеха. Возникший очаг пожара не удалось своевременно локализовать, и он принял опасные размеры. Пришлось вызывать автонасосы ВПЧ № 20. Моторный цех № 2 горел в течение семи часов и получил серьезные повреждения. Погибли 17 рабочих ночной смены, оказавшихся в эпицентре взрывов, еще 40 человек получили ранения.