Александр Никишин - Тайны русской водки. Эпоха Иосифа Сталина Страница 35

Когда он вернулся сюда много лет спустя, его поразил «вопиющий карьеризм», то, что люди, по его словам, «как-то сторонились друг друга, опасаясь вступать в разговоры… Арестам уже не было видно конца, и те, кто арестовывал, вскоре тоже становились жертвами новых арестов… Люди исчезали… и никто не осмеливался спросить, куда они пропали…»

Тито все это было непонятно.

Тито был очень смелым человеком. Будучи командующим партизанской армией Югославии, не раз оказывался на волоске от смерти. Когда к Ужице подошли немецкие танки, Тито отдал приказ отступать, забрав раненых, печатный станок и несколько ящиков серебра. Сам уходил последним и попал под обстрел немецкой пехоты. Его мысленно похоронили, но он вернулся к своим уже за полночь, проделав тридцатикилометровый марш-бросок.

В другой раз на горе Златибор часовые проморгали вылазку итальянцев. Тито в этот момент брился. Когда по стене защелкали пули, Тито, схватив автомат, открыл огонь по наступавшим.

Ему и тут удалось бежать.

Спасаясь высоко в горах, многие партизаны страдали от обморожений, и им без анестезии ампутировали пальцы рук и ног. Тито повезло и в этот раз.

Сталин стал социал-демократом задолго до революции.

Тито читал левые издания еще до службы в армии, мечтая о вступлении в профсоюз. Все планы спутала Первая Балканская война 1912 года против турок. Тито ушел на нее добровольцем. Кстати, события той войны в качестве российского военного корреспондента освещал не кто иной, как Лев Троцкий, будущий создатель Красной армии и злейший враг Сталина. Неисповедимы пути героев этой книги…

Опять дороги Сталина и Тито расходятся. В 1914 году в составе 10-й роты 25-го хорватского территориального пехотного полка 42-й дивизии Иосиф Тито сражается против… сербов. В будущих мемуарах Тито этот отрезок своей биографии опустит.

Потом его полк кидают на русский участок фронта. В том же районе боевых действий в одной из частей австро-венгерских войск воюет, как пишут очевидцы, «вечно пьяный» чешский журналист Ярослав Гашек, и в его голове складывается будущая культовая книга про бравого солдата Швейка.

В отличие от хорватов, чехи переходили на сторону русских. Так поступил Ярослав Гашек, так поступил и его Швейк.

Хорваты Тито не сдавались в плен. Более того, взвод Тито взял в плен 80 русских солдат, за что он, как командир, был представлен к награде с формулировкой «за доблесть и инициативу в разведке местности и захвате пленных».

А вот на Пасху, 21 марта 1915 года он и сам угодит в русский плен. «… Мы стойко отражали атаки пехоты, наступавшей на нас по всему фронту, но неожиданно правый фланг дрогнул, и в образовавшуюся брешь хлынула кавалерия черкесов, уроженцев азиатской части России…»

(Интересно, как отнесся Сталин, читая эти строки, к незнанию Тито азов географии, ведь Азия и Кавказ – две большие разницы?!)

Черкесы «вихрем пронеслись через наши позиции, спешились и ринулись в наши окопы с копьями наперевес. Один из них вогнал свое двухметровое копье с железным наконечником мне в спину под левую лопатку…» Тито потерял сознание. Как он писал позднее, «черкесы принялись резать раненых, буквально кромсая их на куски своими кинжалами. К счастью, вскоре здесь появилась русская пехота и положила конец этой вакханалии…»

После ранения – русский плен, Казань, госпиталь. Выучился русскому языку, читал Толстого, Тургенева. Как военнопленный, работал на мельнице в Ардатове. Хозяин предлагал ему в жены свою дочь. Потом – Урал, лагерь военнопленных, участие в работах на Транссибирской магистрали. Пожаловался представителю Красного Креста, что начальник одной из дистанций железной дороги ворует посылки с продовольствием.

Был жестоко выпорот казаками и брошен в карцер – «чтоб язык не распускал»…

«Что же касается Сталина, – напишет он позже, – за время моего пребывания в России я ни разу не слышал его имени…»

Представляю, как «приятно» это было слышать Сталину, вождю и застрельщику революции.

А теперь они оба за одним столом – Сталин и Тито! Кавказец и хорват, едва не погибший от руки другого кавказца.

Что ж, нанести второй удар кавказцу Сталину Тито не даст. Хотя и предчувствует его постоянно. «Во мне еще осталась сила!» – кричит Сталин в лицо Тито и под «Русскую» из граммофона, схватив его под мышки, трижды отрывает от пола.

А случилось это опять же на пирушке в Кунцево.

«Долго я не проживу, – притворно вздохнул Сталин. – На всех действуют законы природы». «Ни в коем случае! – вскричал в ужасе Молотов, словно бы и впрямь верил, что Сталин будет жить вечно. – Товарищ Иосиф Виссарионович, вы нам так нужны. У вас впереди еще долгая жизнь!»

«Нет-нет, ко мне незаметно подкрадывается старость», – пугает он всех, насмешливо глядя на Тито. Не для него ли этот спектакль?

Взаимоотношения Сталина и Тито – как столовское советское меню, где одно первое (харчо), одно второе (шницель) и одно третье (компот).

На первое – добродушное приглашение Сталина «закусить» на его даче в Кунцево. На третье – «Убрать Тито!»

На второе – несколько визитов Тито в Москву и общие посиделки за сталинским столом.

В итоге, как и столовская изжога, – полный развод двух компартий, «кровавая клика Тито», «сталинский диктат» и т. д.

Попробуем второе блюдо из застольного меню двух титанов коммунистического движения XX века. Попытка сломить Тито не удалась. Тот был для Сталина крепким орешком. И за столом, кстати, тоже. Их совместные попойки явного лидера не выявили. Перепить «партизанского маршала» оказалось непросто. Тот был и физически крепок, и пить умел. Еще Тито был крайне амбициозен, он видел себя главной фигурой в советизации Балкан (а это без малого – пол-Европы!) и проигрывать не желал ни в чем, даже в «пьяных» сталинских соревнованиях.

Вот эпизод из книги соратника Тито Милована Джиласа:

«Сталин дразнил Тито с явной преднамеренностью – таким образом, что в этом было не меньше злобы, чем насмешек. Он делал это, неблагоприятно отзываясь о югославской армии и лестно – о болгарской.

– …Болгарская армия очень хороша – вымуштрована и дисциплинированна. А ваши югославы – они все еще партизаны, которые не годятся для серьезных фронтальных сражений. В прошлую зиму один германский полк разбил целую вашу дивизию. Полк разбил дивизию!

Чуть позже Сталин предложил тост за югославскую армию, но не забыл к этому добавить:

– Но за такую, которая будет хорошо драться на земле!

Тито воздержался от реагирования на замечания Сталина. Какого бы колкого замечания Сталин ни делал в наш адрес, Тито молча смотрел на меня со сдержанной улыбкой… Но когда Сталин сказал, что болгарская армия лучше, чем югославская, Тито не выдержал и выкрикнул, что югославская армия быстро избавится от своих недостатков …»

Сталин на это иронично улыбнулся. А что же Тито?

«По пути обратно на виллу Тито, который тоже не мог выносить большого количества спиртного, заметил в автомобиле:

– Не знаю, что за чертовщина с этими русскими, что они так много пьют, – полное падение!

Я, конечно, согласился с ним и тщетно бесчисленное количество раз пытался найти объяснение тому, почему в высшем советском обществе пьют так отчаянно и непоколебимо…»

Тито считал, что борьба и алкоголь – антиподы. И насаждал в своей партизанской армии трезвость. В книге британца Уэста «Иосип Броз Тито: власть силы» есть эпизод про то, как был шокирован Тито, «когда, принимая от Михайловича (соратник Тито по борьбе с нацистами. -

Прим. А.Н.) стакан – как ему казалось – с чаем, обнаружил, что жидкость в нем не что иное, как сливовица..

Впрочем, автор книги называет реакцию Тито «притворным ужасом», поскольку, по его мнению, тот «был не прочь пропустить стаканчик спиртного, хотя и предпочитал в таких случаях сербской сливовице шотландское виски или французский коньяк…»

Партизанские лидеры Югославии Тито и Джилас не приняли кремлевского пьянства. Для Джиласа сталинские застолья – пустая трата драгоценного времени, недостойная коммуниста, – идет война, гибнут люди: «Много ели, еще больше пили, произносили бесчисленные и бессмысленные тосты…»

И уж ни в какие ворота этот Лаврентий Берия, сталинский тамада, который, по словам Джиласа, «практически был пьяницей». К Берии у него свой счет. Однажды тот просто заставил его выпить стакан перцовки – «крепкой водки с перцем», как понял непьющий Джилас.

«Хихикая, Берия пояснил, что этот спиртной напиток плохо влияет на половые железы, и при этом прибег к самым непристойным выражениям. Сталин пристально глядел на меня, пока говорил Берия, и был готов расхохотаться, но сохранил серьезность, заметив мой недовольный вид…»

Югославов, судя по всему, Москва пробовала на прочность. Вот только на какую? На умение пить много и долго, не теряя при этом рассудка? Конечно же нет. Сталин состязался с Тито в другом – кто над кем возьмет верх?