Валерий Ярхо - Иноземцы на русской службе. Военные, дипломаты, архитекторы, лекари, актеры, авантюристы… Страница 35

В 1669 году сэр Патрик получил долгий отпуск и съездил на родину, где не был восемнадцать лет. В Эдинбурге его принимали с большим почетом, а в Абердине, из которого происходил род Гордонов, объявили почетным гражданином. Посетил он и заметно обветшавшее родовое поместье. Но жизнь Гордона уже накрепко была связана с Москвой, где в Немецкой слободе у него была большая усадьба.

Товарищ Гордона, Павел Менезий, несколько отставал от него в военных чинах, но сильно обогнал его на поприще дипломатической службы. Он сумел завести весьма полезное знакомство, будучи в Смоленске, где стрелецким головой служил Кирилл Полиектович Нарышкин, брат которого был женат на одной из сестер Гамильтон-Хомутовой, происходивших из рода, состоявшего хотя и в отдаленном, но все же родстве с родом Менезия. Получалось, что стрелецкий полковник Нарышкин был Павлу Менезию дальним родственником, а вместе они приходились дальней родней могущественному Матвееву, женатому на сестре свояченицы Кирилла Полиектовича. Когда же дочь Кирилла Полиектовича Нарышкина, Наталья Кирилловна, стала супругой русского царя, Павел Менезий — через Нарышкиных и Гамильтонов — получил отличную протекцию при дворе.

Его произвели в полковники и стали использовать для исполнения дипломатических поручений; в частности, послали на родину, в Шотландию, для набора горных мастеров. Наконец ему предложили возглавить русское посольство, направлявшееся в вояж по европейским странам. Полковнику требовались грамотные, знающие и способные люди — все эти качества он рассмотрел в предприимчивом саксонце Лаврентии Ринхубере.

Полковник предложил Ринхуберу место секретаря посольства, направлявшегося в Вену, Берлин, Дрезден, Венецию и Рим с целью создания антитурецкой коалиции европейских христианских государств. Пребывавший без верного дела и хорошего заработка, Ринхубер принял предложение и в конце 1673 года выехал из Москвы вместе с посольством. Во главе этой миссии кроме Менезия стояли дьяки Посольского приказа Украинцев и Виниус. Часть посольства с Виниусом поехала во Францию и Англию, Украинцев отправился в Саксонию, а Менезий вояжировал по итальянским государствам и Австрии.

Во время этих путешествий Ринхубер оказал немало услуг своему патрону, который неоднократно слал в Посольский приказ похвальные отзывы о секретаре посольства. И хотя затея с коалицией столь разных государств — православного царства, католических республик и королевств, протестантских герцогств и курфюршеств — ввиду утопичности самой идеи завершилась неудачей, это посольство было далеко не бесполезно. Стараниями дипломатов удалось пригласить в Россию многих прекрасных мастеров, профессиональных военных, врачей и иных специалистов.

«Ведавший» Посольский приказ Матвеев был способен к масштабным замыслам. В течение довольно долгого времени российская дипломатия пыталась осуществить проект огромного транзитного пути от границ Индии к морским портам Балтики. Через Каспий, по Волге, системе впадавших в нее рек и через волоки предполагалось доставлять восточные товары — главным образом пряности, шелк, краски — для реализации их на европейских рынках. План этот был настолько близок к воплощению, что в селе Дединове на Оке мастера голландской Ост-Индской компании даже построили военный корабль «Орел», который должен был конвоировать купеческие караваны, защищая их от каспийских и волжских пиратов.

Ведомством Матвеева рассматривались планы широкой коалиции против Турции, для чего и было послано посольство Менезия, Виниуса и Украинцева. После его неудачи Матвеев ухватился за новую идею, предложенную герцогом Саксонским Эрнстом, от которого в качестве специального посланца в Москву приехал уже известный нам Лаврентий Ринхубер, совершивший занятный кульбит: он покинул место секретаря при русском посольстве Менезия и остался в Дрездене при герцогском дворе. Спустя некоторое время он уже ехал в Московию с письмами царю Алексею Михайловичу, главе Посольского приказа Артамону Матвееву и старшинам Немецкой слободы.

Проект герцога, изложенный Ринхубером, сводился к предложению московскому царю установить отношения с Абиссинией. В течение нескольких часов кряду Ринхубер объяснял, что в распоряжении саксонцев есть сведения об Абиссинии населенной эфиопами, обращенными в христианство еще в апостольские времена. Правители Абиссинии — негусы — свой род производят от библейского царя Соломона и царицы Савской. Они крайне озабочены действиями своих соседей, исповедующих ислам, а это есть крепкая основа для военного и торгового союза, направленного против Турции. В Москве Ринхубера выслушали благосклонно, и для дальнейшего обсуждения планов «по абиссинскому направлению» послали вместе с ним в Саксонию гонца Посольского приказа, подьячего Семена Михайловича Протопопова.

Сам герцог в это время болел, и переговоры с Протопоповым вел его сын и наследник престола герцог Фридрих. Вот что донес Протопопов, возвратившись в Москву: «Князь Фридрих и его советники говорили, что Абиссиния — государство древнее и государь у них свой, который почитает себя королем и пребывает в своем владычестве и доныне. Стоит его государство близ Египта, гранича с ним и с Персидским государством. Люди там греческой веры… Земное житие плодами и всякими вещами изобилует. Путь в Абиссинию лежит через Царьград и Персидское государство. Язык у них свой, абиссинский. От них человек один, именем Григорий Дедом Амгара, у князя Эрнеста был в посланниках, и от князя Эрнеста в Абиссинию человек послан был, для осмотру государства и обычаев тамошнего народа».

В завершение Протопопов излагал предложение саксонской стороны: послать к абиссинскому правителю русских послов от государя «единой с ними, греческого закона, веры», побуждая абиссинского владыку к союзу и действиям против турок. Впрочем, вскоре планы эти испарились: герцог Эрнст тяжело заболел, а сын его Фридрих идею союза со столь дальним государством отверг.

Вернувшись снова в Москву, Ринхубер поступил в русскую службу «дохтуром Аптекарского приказа». Но медицинская практика его привлекала мало. Он грезил дальними экспедициями в Африку и Азию и еще некоторое время пытался уговорить Матвеева снарядить миссию в далекие края. Если не в Африку, так хотя бы в Персию…

Тем временем в Москве наблюдался, можно сказать, «театральный бум». Театр захватил царя, и, чтобы развить так хорошо начавшееся дело, пастору Грегори было приказано основать в Немецкой слободе «комедийную» школу». Курировал это начинание Артамон Сергеевич Матвеев, лично отобравший из москвичей Мещанской слободы 26 человек, которых по его приказу 16 июня 1673 года отправили в распоряжение пастора. Учащемуся школы была положена стипендия, «покамест в ученье будет, по 4 деньги надень».

«Первый выпуск» школы состоялся в октябре 1673 года, когда на новой дворцовой сцене был сыгран «дипломный спектакль» «История в лицах о праведном Товии». Постановка недешево обошлась казне, однако было сочтено, что затраты вполне окупились: спектакль имел успех и по приказу царя школа продолжила работу.

Новыми премьерами стали спектакли по духовной пьесе «Иосиф» и светской — «Баязет». В рождественский мясоед 1674 года комедии давались в Кремлевском дворце; 24–26 февраля, на Масленичной неделе, в Преображенском, а 27 февраля в Кремле. Так как не было двойного комплекта театральных принадлежностей, то декорации и весь реквизит перевозили с места на место; из списка перевозимого имущества видно, что придворный театр был обеспечен всем необходимым. В перечне назначенного к перевозке театрального скарба значились орган, рамы, на которые натягивались холстины декораций, ковры, сукна, столы «и всякий иной наряд»; для перевозки всего этого требовалось восемнадцать подвод.

Во время масленичных гуляний на старой сцене в Преображенском играли спектакль «Как Юдифь отсекла голову царю Олаферну». Музыкальное оформление обеспечивали «на органах немцы да люди двора Артамона Сергеевича Матвеева». А в последний день Масленицы в Преображенском дано было музыкальное представление. Слушателями кроме царского семейства были бояре, окольничие, думные дворяне, думные дьяки, ближние, стольники и «всяких чинов люди».

После наступления Великого поста 1674 года имущество театра снова увезли в Москву, спектакли были прекращены — в пост не играли на русской сцене никогда. Последние представления в Кремле были в зимний мясоед 1675 года — одно из них 11 февраля, в четверг на Масленице, началось в десятом часу вечера, а кончилось в пятом часу пополуночи, следовательно, продолжалось около семи часов.

Осенью 1675 года были, вероятно, опять представления в Преображенском, а в Кремлевских палатах состоялась гастроль фокусника, прибывшего в свите австрийского посла Баттони. Тогда в дипломатические вояжи отправлялись большими компаниями, везя множество служителей разного рода, не имевших к дипломатии никакого касательства, в том числе искусников по части развлечений. Привезенный австрийским послом престидижитатор поразил всех своим искусством. Ловкость его была такова, что русские зрители «считали его чародеем, который морочит людей бесовской силой».