Амеде Ашар - Удары шпаги господина де ла Герш, или Против всех, вопреки всем Страница 36

Продолжая курить, капитан отдал приказ закрепить попрочнее грузы на палубе и зарядить все четыре каронады - короткоствольные пушки, имеющиеся на борту, после чего снова изменил скорость судна.

- Вы умеете плавать? - спросил он у г-на де ла Герш.

- Да. А что?

- А то, что, возможно, уже завтра вам придется удирать вплавь. Вот что может произойти. Если на рассвете окажется, что пиратское судно, упрямо преследующее нас, исчезнет в открытом море, и у меня не останется сомнений, что я допустил грех, увлекая его за собой, я на всех парусах помчусь в ближайший порт и буду заниматься лишь тем, что стану благодарить Господа, который вытащил нас из рук разбойников.

- А если напротив - он нападет на нас?

- Тогда пушки начнут диалог, порох заговорит с порохом. Когда-то я носил шпагу, поэтому мысль о том, чтобы сдаваться, мне не приятна.

- Я очень одобряю эту антипатию.

- Следовательно, я отвечаю им своими короткоствольными каронадами, убегая. И вот мы оказываемся между огнем и водой.

- Если огонь не убьет нас - то поглотит вода.

- Верно. Поэтому я и спрашиваю вас, умеете ли вы плавать... Спокойной ночи и молитесь Богу!

Через десять минут Давид Жоан спал сном праведника.

С рассветом он вышел на палубу, куда тотчас же поднялся и г-н де ла Герш. Их окутывал густой туман. Даже пены, которая вздымалась на гребнях волн вокруг корабля, невозможно было увидеть.

- Хорошо это или плохо, мы узнаем, когда выглянет солнце! - сказал капитан. - Хорошо в том случае, если пират пройдет хотя бы в десяти саженях от нас, не видя нас; плохо - потому что мы можем, не подозревая о том, налететь на риф.

- Хорошо то путешествие, которое хорошо заканчивается! - сказал Арман-Луи.

- Жизнь - это путешествие, - сурово проговорил Давид Жоан. - Если человек честно исполнил свой долг, его путь всегда заканчивается хорошо.

Голландец шел теперь только под нижними парусами. Каждую минуту за борт опускали лот.

Наконец, налетевший ветер разогнал туман, и солнце осветило все вокруг. Все взгляды обрати лись в море, где кипела пенная вода.

Большие белые паруса показались над горизонтом. Пират был в пределах досягаемости голландских пушек. Давид Жоан взглянул на Армана-Луи и указал ему на темную линию вдали над волнами.

- Это берег, - сказал он. - Если мы приблизимся к нему, плывите уверенно, если мы не подойдем - вручите свою душу Богу.

Преследование возобновилось. Пиратское судно уверенно набирало скорость, но берег увеличивался в размерах на глазах, и уже можно было различить его холмы.

На вершину мачты пирата вдруг взлетел флаг, белое облако окутало его целиком, и почти тотчас пушечное ядро прорвало паруса голландца.

- Он хочет побеседовать, - хладнокровно сказал Давид Жоан. - Это сигнал к тому.

Он сам навел пушку, долго прицеливался и выстрелил.

- Попал! - крикнул довольный капитан.

Сломанная рея и лоскут паруса упали на борт корсара, и один человек, сраженный снарядом, свалился в море.

- Ах, если бы у меня было с десяток хороших пищалей! - вздохнул Давид Жоан с сожалением.

Пират только что повернулся другим бортом и дождь из железа обрушился на голландца, ломая и круша все: мачты, реи, ванты, бортовые решетки. Три или четыре человека барахтались на палубе в лужах крови.

- Беглый огонь! И курс на берег! - крикнул свой приказ кальвинист.

Четыре каронады выстрелили четырьмя ядрами в пирата, и голландец, уносимый ветром, устремился к берегу.

Морской прилив бушевал на белой от пены линии подводных скал. Уже слышен был шум прибоя, накатывающегося на рифы.

Энергичным жестом капитан указал г-ну де ла Герш на корсара и на берег.

- Вот огонь, вот вода! - сказал он. - Помолитесь! Не протянет ли нам Бог руку помощи!

Ядра все время преследовали голландца, разрывая его паруса, громя такелаж и разнося в клочья обшивку. Несколько зарядов картечи угодили в борт. Каронады отвечали выстрел за выстрелом. Голландец спасался бегством.

В этот момент черная линия рифов была лишь в нескольких кабельтовых от корабля. Каждый накат волны то скрывал их под водой, то обнажал их страшные зубчатые края.

Все члены экипажа понимали намерения капитана, и никто не роптал.

- На колени! - вскрикнул Давид Жоан громовым голосом. На палубе все стали на колени. - Смерть близка! Призовем же Бога! - сказал он.

Все головы склонились в молитве. Железный вихрь смел вместе с обрывками пеньки и деревянными обломками несколько изуродованных тел. Давид Жоан обхватил руками свою седую голову.

- Думает ли кто-нибудь из вас о том, чтобы сдаться? - спросил он.

Никто не ответил.

Огромная волна захлестнула сбоку раковину потерявшего управление судна и быстро понесла его к берегу в пенный водоворот рифов. Море вдруг стало белым под форштевнем корабля.

- Всемилостивый Бог! Прими детей своих! - сказал капитан.

Пират, пораженный увиденным, приостановил свою бешеную гонку.

Нарастающий прилив приподнял голландское судно, больше не управляемое, и с неистовой силой швырнул его на рифы. От первого удара киля о морское дно содрогнулся весь корпус корабля.

Экипаж голландца вскочил на ноги. Но ещё более страшная волна, подхватив корабль, толкнула его на подводные скалы.

- Свободные или мертвые! - крикнул Давид Жоан. И корабль погрузился в пенный водоворот волн.

В тот момент, когда первые ядра пирата громили борта голландца, Арман-Луи сунул кошелек с золотом за пояс и спрятал письмо кардинала де Ришелье и кольцо графа Вазаборга в кожаный кисет, подвешенный к его шее. Как только палуба голландца раскололась под ногами, он бросился в море.

Образ Адриен пронесся перед его глазами, и стремительно налетевшая волна накрыла его.

Когда Арман-Луи снова всплыл на поверхность, он увидел вокруг лишь разбросанные обломки корабля и нескольких матросов, сражающихся с морем.

Кусок реи качался на поверхности воды в пределах досягаемости; он схватился за него. Подталкиваемый волнами, плещущими одна за другой и накрывавшими его своими пенными гребнями, и всякий раз выныривая из них с силой и ловкостью, которые ничто не могло побороть, он вскоре попал на более спокойный поток и был прибит к берегу. Из последних сил он выбрался из волн и в полуобморочном состоянии упал на песок.

Вот таким образом он оказался на шведской земле, - как потерпевший кораблекрушение, спасаясь от погони.

Открыв глаза, Арман-Луи в первую очередь коснулся руками своей шеи и убедился, что кожаный кисет с депешей на месте, затем он поспешно ощупал пояс - кошелек также никуда не пропал. И на пальце по-прежнему сверкало кольцо, подаренное Адриен.

- Ну вот, теперь я снова могу сражаться! - проговорил он.

Теперь он посмотрел в сторону горизонта; вдали на всех парусах уносилось пиратское судно - как хищная птица, взмахнув крылами, устремляется в свое гнездо. Неподалеку лежал выброшенный на рифы остров голландского корабля, который продолжали крушить неутомимые атаки морских волн, превращая его в груду обломков. Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь шумом накатывающихся на песок волн, и, кажется, единственным уцелевшим живым существом здесь был он сам, переживший это трагическое кораблекрушение.

Арман-Луи встал, осмотрел побережье и увидел двух матросов, выброшенных волной на берег. Он окликнул их, но только хриплые крики чаек ответили ему.

Он сделал ещё несколько шагов вдоль берега. Между двух скал он нашел тело капитана; лицо старого моряка было обращено к небу, сердце не билось.

- Бедный Давид! - прошептал г-н де ла Герш.

Он вырыл в песке глубокую яму и опустил туда три тела.

Водрузив на их могилу крест, сделанный из обломков обшивки, он удалился, качаясь от усталости.

Дорога, на которую он вышел, привела его по расщелине крутого обрывистого берега в приличного вида кабачок, где он снял комнату и поужинал.

Голодному и усталому, ужин показался ему превосходным, а постель мягкой. Потрескивание дров в печке, у которой сушилась его промокшая в соленой воде одежда, нежно ласкало слух. Он закрыл глаза и поплыл в страну сновидений...

Когда г-н де ла Герш встал, солнце уже заглядывало в окно и золотой лентой пересекало комнату. Бриз играл листьями деревьев, и многочисленные стаи диких птиц описывали стремительные круги в голубой лазури неба.

Арман-Луи открыл окно, свежий воздух ударил ему в грудь. Отдых вернул гибкость его членам и тепло телу. Взгляд его устремился вдоль по равнине и унес его по длинной зеленой череде лугов, рощ и свежих долин к замку Сент-Вест, где его ждала Адриен...

Вернувшись мыслями к действительности, с которой нельзя было не считаться, г-н де ла Герш поспешно закончил одеваться и спустился вниз.

В большой зале кабачка готовилась еда, на чистой плите жарился гусь, по бокам его лежали две утки, а вокруг столов сидели завсегдатаи, опустошающие пивные кружки.