Игорь Маношин - Июль 1942 года. Падение Севастополя Страница 37

Надо отметить, что указанный в тексте буксирный катер «Турист» вышел из Стрелецкой бухты в начале ночи 2 июля вместе с буксирным катером СП-24, как написал в донесении военком разведотдела штаба ЧФ, на которых ушли бойцы и командиры сформированного 1 июля из остатков разных подразделений наших войск отряда старшего лейтенанта Ищенко из разведотдела штаба флота. В течение дня 1 июля отряд отбивал с помощью одного орудия 24-й зенитной батареи яростные атаки фашистов, уничтожив несколько сот гитлеровцев. Отмечалось, что капитаны указанных буксиров не имели указания на эвакуацию.

Вместе с тем, по заметкам полковника В. Стихина, ночью с 1 на 2 июля среди оставшихся в Стрелецкой бухте разного рода непригодных плавсредств был обнаружен буксир «Таймыр» с исправными двигателями. Оказавшийся в отряде механик старшина 1-й статьи Жарков сумел завести двигатели. На буксире установили два пулемета ДШК, снятые с затопленного катера, и ночью, погрузившись, отряд ушел на Кавказ, умело маневрируя от артобстрела с Северной стороны. В пути следования успешно отбились от налета 3-х «Юнкерсов». О буксире СП-24 в заметке не упоминалось. Требуется уточнение версий[290].

Не прекращались попытки прорваться в горы к партизанам малыми и большими группами бойцов и командиров. Так, по рассказу начальника политотдела 9-й бригады морской пехоты Дубенко, он вместе с группой Севастопольского горкома партии и во главе с секретарем обкома партии Ф. Д. Меньшиковым договорились пробиться с 1 на 2 июля к партизанам. Среди них были С. Багрий и Н. Краевая. Ночью к ним присоединились еще около 150 бойцов и командиров. Но такой группой сразу не решились идти на прорыв и решили продержаться днем 2 июля, а ночью идти на прорыв. Что случилось дальше с этой группой, Дубенко не знал, так как вместе с моряками сел в дырявую шлюпку и попал на подводную лодку М-112[291].

Ночью 2 июля ждали прихода кораблей не только у рейдового причала 35-й береговой батареи. Их ждали и на берегах бухт Казачьей и Камышовой и даже Круглой. Молча, с надеждой, что еще подойдут корабли, смотрели защитники Севастополя вслед уходящим кораблям. Они не могли поверить, что помощи больше не будет. В сознании не укладывалось, что они фактически брошены на произвол судьбы, на милость врага. Но даже в этот трудный час не все защитники Севастополя думали о спасении. Старшина 1-й статьи Смирнов из манипуляторного отряда № 1, которому удалось пробиться к 35-й батарее с мыса Фиолент, в ночь на 2 июля написал в своих воспоминаниях так:

«35-я бьет. Здесь возле нее мы окопались вперемежку с бойцами 7-й бригады морской пехоты, подчиняясь неистребимому желанию сопротивляться. Когда пришли наши корабли ночью с 1 на 2 июля, почему не подбросили патронов и пищи? А немцы все время молчали. Они рады были избавиться от нас»[292].

В итоге к утру 2 июля 1942 года на берегах Херсонесского полуострова, Камышовой и Казачьей бухт и в других местах оказались оставленными на произвол судьбы десятки тысяч героических защитников Севастополя, в том числе раненых, без боеприпасов, без продовольствия и пресной воды.

Отвечая своему юному напарнику по обороне, П. А. Наконечный из политотдела Приморской армии, когда они после боя ночью увидели подрыв 35-й батареи, сказал: «Нас не предали, но и спасти не могли»[293].

И все же, несмотря на случившееся, сопротивление наших воинов продолжалось. Здесь уместно привести слова старшины 2-й статьи О. П. Григорьева, пулеметчика отдельного батальона дотов:

«Несправедливо замалчивать тех, кто был брошен на произвол судьбы нашим командованием и коварно подставлен под бомбовые удары авиации и артиллерии противника на обрывах Херсонеса».

Спрашивается, зачем, зная, что кораблей для эвакуации не будет, собрали столько участников обороны, сняв с передовой, где еще можно было оказывать сопротивление? Участники боев говорили:

«Будь мы в окопах, только последний солдат Манштейна дошел бы до Херсонеса»[294].

Часть вторая

(Утро 2 июля — 12 июля 1942 года)

Ограниченная эвакуация войск Севастопольского оборонительного района в условиях невозможности вывезти всех с уходом на рассвете 2 июля 1942 года двух тральщиков и семи сторожевых катеров с рейда 35-й береговой батареи, взявших на борт в основном с воды около тысячи человек, фактически на этом закончилась. Приход в следующую ночь пяти сторожевых катеров и нескольких подводных лодок не мог решить проблему эвакуации многотысячных войск. Поставленная командованием СОРа задача по спасению боевого ядра Приморской армии и Береговой обороны — двух тысяч старших командиров и политработников, собранных на 35-й береговой батарее, практически провалилась. Оставшиеся разрозненные остатки войск на ограниченной береговой территории района бухт Камышовой и Казачьей, 35-й береговой батареи и Херсонесского полуострова в количестве около 50–60 тысяч, из которых около половины, если не больше, были раненые разной степени, лишенные единого командования, а главное — боеприпасов и продовольствия, пресной воды, несмотря на героическое сопротивление, были обречены на поражение и плен. Попытки прорыва в горы большими группами через плотные заслоны противника оказались безуспешными. Смогли пробиться только малая часть небольших по численности групп бойцов и командиров, партактива города, судьба которых, в общем, была не менее трагична.

Такова общая оценка событий последних дней обороны Севастополя за период 2–12 июля 1942 года.

Рассмотрим подробности событий тех далеких трагических дней. По рассказам очевидцев, в то предрассветное утро 2 июля 1942 года, несмотря на то, что корабли ушли с рейда 35-й батареи, на полуразрушенном причале, возле него и на высоком берегу продолжали стоять плотной стеной тысячи бойцов, командиров и гражданских людей, все еще надеявшихся, что еще подойдут корабли. Они не могли поверить, что их больше не будет, и поэтому упорно стояли, не двигаясь с места, вглядываясь в темноту ночного моря. Но вот стало светать, и тогда кто-то из командиров на берегу стрельнул в воздух и закричал:

«Да разойдитесь же, скоро рассвет, прилетят немцы и сделают из вас месиво!»

Так вспоминает этот возглас бывший секретарь Балаклавского райкома комсомола P. C. Иванова-Холодняк, находившаяся в тот момент в плотной толпе на рейдовом причале[295].

Ее слова перекликаются с воспоминаниями полковника Д. И. Пискунова, также находившегося в толпе на рейдовом причале.

«Для нас стало очевидным, что эвакуация не удалась, но и не была еще потеряна надежда на приход транспортов в предстоящую ночь. И мы решили призвать людей идти в оборону:

„В оборону, товарищи, в оборону!“ — закричали мы. Нас поддержали другие. По всему берегу стали слышны выкрики, призывавших идти в оборону. На наших глазах люди стали строиться в колонны и уходить в сторону переднего края.

Вскоре спуск в Ново-Казачью бухту (Голубая бухта. — Авт.) и причал опустели»[296].

В то же время, как уже упоминалось, справа от рейдового причала на скалах берега под крутыми обрывами 35-й береговой батареи, к которым не было прохода с его стороны к причалу из-за широкой, отвесно уходящей в море стены, находились многие сотни старших командиров и политработников армии и Береговой обороны, выведенных в эту ночь из ее казематов для эвакуации с необорудованного берега. После провала попыток организовать их эвакуацию, происходившую на их глазах, и убедившись в ее невозможности, они разошлись по берегу. Часть из них укрылась в существовавших тогда многочисленных естественных гротах, пещерах и террасах под обрывами берега батареи, образовавшихся в результате работы морской стихии.

Они были разных размеров и с глубиной, доходившей до десятка метров, хорошо защищавшие от налетов авиации противника. К тому времени в этих естественных укрытиях находилось много раненых и не раненых бойцов и командиров, пришедших по берегу моря со стороны маяка, вышедших ранее из казематов 35-й береговой батареи по подземным выходам либо спустившихся по канатам сверху на отдых от боев, либо для укрытия от бомбежек и артогня противника. Укрывались под берегом и ожидали прихода наших кораблей и в других местах южного побережья от Херсонесского маяка до мыса Фиолент.

«Всю ночь 2 июля 1942 года на берегу Казачьей бухты сплошной массой простояли защитники Севастополя, безмолвно глядя на море, ожидая спасения».

Так написал в своем письме работник Особого отдела Приморской армии капитан В. Смуриков[297].

Несмотря на артиллерийские налеты и продолжающийся методичный артобстрел района Херсонесского полуострова, аэродрома, 35-й береговой батареи с Северной стороны Севастополя, продолжалось в это предрассветное время массовое общение бойцов, командиров, гражданских лиц по всему району, вышедших из-под берега, из разного рода укрытий. У всех были на слуху вопросы эвакуации, прихода кораблей. Остатки частей и подразделений, которые организованно приходили к берегу у рейдового причала для эвакуации, снова возвратились в свои окопы и землянки на Херсонесском полуострове. Многие неорганизованные и в основной своей массе безоружные бойцы и командиры из разбитых боевых и тыловых частей и подразделений, потерявших свои части, спускались под крутой берег моря, чтобы укрыться от предстоящих огневых налетов авиации противника.