Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.) Страница 37

«Го юй» приводит запись о событиях, связанных с экспедицией Цинь против Чжэн сразу же после смерти циньского Вэнь-гуна в 628 г. до н. э. Об этой записи выше уже упоминалось: циньские войска с 300 колесницами проходили в Чжэн через земли домена. Приближенным вана показалось, что, проходя мимо ворот столицы вана, циньские воины не так спрыгнули с колесниц и не так поклонились, из чего был сделан вывод, что они потерпят поражение. Экспедиция действительно завершилась разгромом циньской армии у горы Сяо и пленением ее командиров. Нет сомнений, что упомянутая запись помещена в текст явно задним числом, что вполне обычно для многих китайских источников. Но более всего она интересна своей аргументацией: «Воины легкомысленны и своевольны. Легкомыслие говорит о плохо разработанных планах, своеволие указывает на несоблюдение правил поведения». Отсюда следовал вывод, что это ведет к небрежности и к гибели в труднопроходимой местности [85, с. 110; 29, с. 4546]. Такого рода глубокая философия на мелком месте очень типична для поучений, исходивших из домена.

Другой аналогичный пример связан с посольством сановника вана в царство Сун незадолго до драматических событий в царстве Чэнь в 599 г. до н. э., связанных с приключениями в доме распутной вдовы Ся и убийством сыном вдовы правителя Чзнь. В тексте говорится, как на обратном пути посланец вана проехал через Чэнь и убедился в том, что дороги в этом царстве запущены, хлеб с полей не убран, нет мостов через реки и, что уж вовсе недопустимо, нет должного уважения к важным проезжающим. Возвратившись, сановник доложил вану, что Чэнь скоро постигнет большая беда, о чем свидетельствуют отмеченные им недостатки (число их значительно больше, чем здесь упомянуто). Далее в тексте подробно и весьма нудно рассказывается, как это все нехорошо и не соответствует древним правилам и принятой норме, и дается вполне ожидаемое резюме, сводящееся к краткому напоминанию о вскоре наступивших событиях, связанных с убийством правителя Чэнь в доме распутной вдовы Ся [85, с. 22–24; 29, с. 48–51].

Вот еще аналогичный пример: после победы при Яньлине в 575 г. до н. э. герой этого сражения Ци Чжи — о чем уже упоминалось — прибыл ко двору вана с докладом и подношениями, а завистливый Луань Шу и сомневавшийся в верности Ци Чжи цзиньский Ли-гун послали вслед за ним в Чжоу соглядатая. Подробно повествуя об этом визите, «Го юй» подчеркивает, каким хвастуном и пустозвоном оказался этот Ци Чжи, как непочтительны были его речи и сколь заслуженным будет наказание, которое вскоре его постигнет. И речь опять-таки не о том, что задним числом все эти предсказания оказались оправданными, хотя именно это как бы придает авторитет выводам и суждениям сановников домена. Поражает пристрастно-поучительный тон осуждения, явно сквозящее стремление выискать в речах и поступках осуждаемого нечто недостойное, несоответствующее принятым нормам поведения, и гневно все это заклеймить, дав понять, что последовавшая кара — уничтожение в Цзинь клана Ци — вполне заслуженна [85, с. 26–28; 29, с. 53–56].

И наконец, последний, совсем уж забавный эпизод. На совещании чжухоу в 574 г. до н. э. цзиньский Ли-гун слишком высоко поднимал ноги при ходьбе, из чего проницательный сановник вана сделал вывод, что не только клану Ци, но и самому Ли-гуну грозит гибель, так как «высоко поднимаемые ноги указывают, что правитель с каждым днем все более отказывается от добродетели» [85, с. 31–32; 29, с. 57–59].

Этими примерами далеко не исчерпываются поучения такого рода, ставящие своей целью продемонстрировать мудрость и прозорливость сановников домена. В рассказах домен, а вместе с ним и чжоуский ван предстают как хранители традиции, этической нормы, правил ритуального церемониала. И эта их ипостась служила своего рода моральной компенсацией той военно-политической немощи, которая в те же годы отличала едва ли не все отмеченные в источниках акции, совершавшиеся от имени чжоуского вана или происходившие в домене независимо от его воли.

Когда в 613 г. до н. э. умер чжоуский Цин-ван, в домене возникла острая борьба за власть, которая в конечном счете досталась Куан-вану (612–607 гг. до н. э.). Согласно «Цзо-чжуань», самым заметным событием в годы его правления был разгром жунов, которые в момент нападения на их лагерь (в 610 г. до н. э.) оказались пьяными [114, 17-й год Вэнь-гуна; 212, т. V, с. 277 и 278]. В 594 г. до н. э. в домене снова началась смута. Ближайший родственник вана Су с помощью кланов Шао и Мао пытался захватить власть, но был убит [114, 15-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 326 и 329]. В 590 г. до н. э. в очередном сражении с жунами войско вана потерпело неудачу и царство Цзинь послало одного из своих сановников, чтобы он добился примирения домена с его соседями — жунами [114, 1-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 336 и 337].

Интересно сообщение «Цзо-чжуань» от 580 г. до н. э. о территориальном споре между все тем же цзиньским Ци Чжи и одним из сановников вана. Из текста явствует, что земля принадлежала именно Ци Чжи и он не хотел ее отдавать, но сановники вана, подняв всю историю вопроса, доказывали, что прежде спорная территория принадлежала дому вана и лишь потом оказалась во владении клана Ци. На этом явно весьма сомнительном основании они потребовали от Ци вернуть земли, для чего была направлена делегация в Цзинь. Цзиньский правитель принял решение удовлетворить их требование [114, 11-й год Чэн-гуна; 212, т. V, с. 375 и 376]. В этом сообщении интересно не только то, что нажим вана оказывал воздействие в явно сомнительном с точки зрения принятых норм случае (земли знатных кланов переходили из. рук в руки, и это не было основанием для возвращения их прежним владельцам), но и то, что оно позволяет понять, почему отношение к цзиньскому Ци Чжи в домене было столь подчеркнуто недоброжелательным: ничто не обижает так, как оказанная тебе снисходительная любезность.

Эпизоды, воспроизведенные «Цзо-чжуань» в сообщениях от 568 и 563 гг. до н. э., рассказывают о интригах в администрации вана. Дядя Лин-вана (571–545 гг. до н. э.) Чэнь Шэн, будучи главным министром домена, вел переговоры с жунами. В 568 г. до н. э. его задержали в Цзинь, когда он прибыл туда с жалобой на жунов. Задержали, как сказано в источнике, за двойную игру, хотя смысл обвинения в тексте не раскрыт. Но сановник Цзинь Ши Фан был специально направлен в столицу вана с тем, чтобы разъяснить ему эту двойную игру [114, 5-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 425 и 426]. Видимо, разоблачения не произвели на Лин-вана должного впечатления, потому что во время конфликта 563 г. до н. э. Чэнь Шэн все еще оставался на своем посту. Спор между Чэнь Шэном и видным сановником Бо Юем, обвинившим его в коррупции и фаворитизме, привел к изгнанию главного министра. И хотя ван колебался в своем окончательном решении и одно время пытался вернуть беглеца, даже казнил (видимо, обличившего его в записях) историографа, дело кончилось тем, что на разбирательстве в присутствии сановников из Цзинь Чэнь Шэн не сумел оправдаться, а цзиньские сановники заметили на это, что они поддержат то, что решит сам ван [114, 10-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 445 и 449]. Ван сместил проштрафившегося и назначил главным министром шэньского Цзин-гуна[64].

Стоит заметить, что благодеяния Цзинь, хотя они, естественно, воспринимались в домене как нечто должное, само собой разумеющееся, явно тяготили вана, внутренне настраивая его на оппозиционное отношение к этому всесильному царству. Показательно, что, когда в 552 г. до н. э. цзиньский сановник Луань Ин бежал из Цзинь и, пробираясь в Чу через земли домена, по дороге был ограблен, ван быстро и очень благожелательно откликнулся на его призыв о помощи и справедливости, велел возвратить беглецу имущество и любезно сопроводить его по пути в Чу [114, 21-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 488489 и 491]. И это в то самое время, когда чжухоу по инициативе Цзинь приняли решение не давать приют и не помогать беглецу!

Во второй трети периода Чуньцю, о которой идет речь в данной главе, заметно сократились связи и зависимость домена от иных, кроме Цзинь, царств, прежде всего от Чжэн, правители которого раньше были тесно связаны с доменом и выполняли там функции главного министра. Насколько можно судить, после 30-х годов VII в. до н. э. чжэнские правители перестали занимать этот пост. Да и вообще статус Чжэн заметно изменился. Оказавшись своего рода прифронтовым государством, это царство было постоянно в центре политических споров и военных столкновений Цзинь и Чу, а то и коалиций разных царств. Чжэн пыталось лавировать между сильными, иногда (как в связи с эпизодом с чжэнским торговцем, сумевшим остановить и повернуть обратно циньскую экспедицию в Чжэн в 628 г. до н. э.) это ему удавалось, но чаще царство оказывалось невольной жертвой столкновений сильных.

Это не означает, однако, что Чжэн ослабло или превратилось в марионетку. Оно продолжало оставаться одним из очень влиятельных чжоуских царств[65] и время от времени на деле доказывало свою мощь, как то было, например, в 607 г. до н. э., когда армия сунского Хуа Юаня потерпела поражение, а сам Хуа Юань попал в плен и бежал лишь после того, как за него внесли половину заранее оговоренного весьма солидного выкупа. Происходившие в царстве Чжэн внутриполитические события, прежде всего междоусобицы, привлекали внимание составителей древнекитайских текстов.