Александр Бушков - Неизвестная война. Тайная история США Страница 37

Скотт был рабом некоего южанина, который вывез его в «свободный» штат Иллинойс. Скотт, очевидно, питавший иллюзии в отношении северной свободы, подал в суд, требуя предоставить ему свободу – на том основании, что проживает он не на рабовладельческом Юге, а на свободном Севере.

Верховный суд США вскоре объявил свой приговор: «Негры есть низшие существа по сравнению с белыми, они не являются и не могут стать частью американского народа, у них нет никаких прав, которые белый человек был бы обязан уважать». В приписке Скотту было разъяснено, что, где бы он ни обитал, он является имуще ством…

Вот так себя держал «прогрессивный» Север. В «свободных» штатах с превеликим усердием ловили беглых рабов, к которым не питали ни малейшей симпатии. Дело облегчалось тем, что в Конституции США не было ни словечка о запрете на рабство…

Тем временем отмена «Миссурийского компромисса», худо-бедно, но сдерживавшего страсти, привела к ожидаемому результату – в США началась вторая по счету гражданская война. Правда, на сей раз ограничившаяся одним-единственным штатом Канзас.

Кровь и пожарища…

2. Родина Элли и Тотошки

Если кто помнит, именно в Канзасе жила на ферме маленькая девочка Элли, которую ураган унес вместе с домиком в Волшебную страну к Железному Дровосеку, Трусливому Льву, Страшиле и прочим симпатичным (а также не особенно) сказочным персонажам.

Девочке Элли крупно повезло в том, что жила она десятилетия спустя после канзасской гражданской войны – иначе сказка бы получилась не такой веселой…

Итак, Конгресс США в нарушение предыдущих договоренностей объявил, что отныне жители новых территорий (в том числе и Канзаса, естественно) могут сами выбирать, свободным будет их штат или рабовладельческим…

В первый момент трудно понять, чем руководствовались господа федеральные законодатели. Кто-то может решить, что они и в самом деле видели в своем воображении самую что ни на есть благостную, идиллическую картину: избиратели, обмениваясь улыбками и поклонами, чинно шагают к урнам, куда благопристойно опускают бюллетени «за» и «против» рабства. Играет духовой оркестр, торгуют лимонадом, знамена развеваются…

Можно подумать, конгрессмены не знали своих земляков, давно уже склонных решать политические дебаты с помощью дубинок и пистолетов. Можно подумать, конгрессмены вчера родились и в жизни не слыхивали об американских реалиях…

В общем, они, конечно, были не идиоты и должны были предвидеть, какого джинна выпускают из бутылки. Но во всем этом деле имелась своя подоплека. Связанная все с теми же золотыми кружочками и радужными бумажками (впрочем, исторической точности ради нужно отметить, что тогдашние американские купюры были довольно непривлекательными по исполнению…)

Законопроект о «свободном выборе будущего» пробил сенатор Стивен Дуглас из северного штата Иллинойс. Сначала Дуглас успешно подвизался в качестве юриста, но потом, поднакопив деньжонок, вложил немаленькие капиталы в железнодорожное строительство. Штаты Канзас и Небраска, по его мнению, были идеальным местом для прокладки трансконтинентальной железной дороги. Что, как мы помним, было крайне прибыльным бизнесом: субсидии от правительства, земля по обе стороны дороги (десять миль вправо, десять миль влево на всем протяжении) передается в собственность владельцев «чугунки»…

Сделайся Канзас рабовладельческим, никаких железных дорог там бы никто строить не дал. Именно потому Дуглас в одночасье и заделался видным противником рабства, произнося прочувствованные речи о свободе, демократии и священном праве народа на волеизъявление. Именно потому он и протащил «Билль Канзас – Небраска». При удаче будущий железнодорожный олигарх рассчитывал подняться еще выше – выдвинуть свою скромную кандидатуру в президенты – опять-таки как борец за свободу, против «прогнившего рабовладения». Что и говорить, оборотистый был человек…

Многие тогда же раскусили и его игру, и потаенные мотивы – но бывший юрист все же свой закон протащил.

Очень быстро население тогдашнего Канзаса разбилось на две партии, южан и северян, то бишь сторонников разного подхода к проблеме и разных взглядов на будущее штата. А чего же еще следовало ожидать? Того самого чинного голосования? Плохо вы знаете вольные американские нравы…

Вместо того чтобы заморочиваться с урнами и наглядной агитацией, принялись заряжать ружья, седлать лошадей и точить охотничьи ножи.

Впрочем, поначалу и в самом деле состоялись выборы – но, поскольку большинство в Законодательной палате досталось южанам, делегаты-северяне встали в позу, заявили, что лично они участвовать в работе столь гнусного учреждения не будут – и удалились куда-то в неизвестность.

Тем временем…

Наиболее совестливые советские ученые (находились и такие) писали о последующих событиях нейтрально: «Начались столкновения между сторонниками и противниками рабства». Это была полуправда, но все же не откровенная ложь. Субъекты более циничные недрогнувшей рукой выводили нечто вроде: «В Канзас хлынули банды развязавших войну рабовладельцев».

Вот только, что примечательно, еще в 1940 г. в одной из идеологически выдержанных книг благонамереннейшей советской писательницы Кальма (71) каким-то чудом проскочила сущая правда: первыми начали все же северяне. Судя по всему, цензор под кодом «А35154» не настолько хорошо знал заокеанскую историю, чтобы усмотреть крамолу…

Короче говоря, на территорию Канзаса нагрянула сотня вооруженных до зубов северян, разбила лагерь в живописном месте и объявила: они сюда явились приглядеть за соблюдением демократии. Чтобы чего не вышло… А ежели что, они и на выборах в два счета проголосуют так, как нужно – супротив реакции, ясное дело…

Канзас тогда еще не был полноправным штатом, но и на территории действовали свои законы: чтобы участвовать в выборах, нужно было прожить в данном районе какое-то время. С точки зрения закона, визитеры были нарушителями – о чем им и сообщили южане. Однако северяне, ощетинясь мушкетами, заявили, что останутся здесь, а кто против демократии – тому пулю в лоб. Южане плюнули и уехали.

Следом за сотней северян повалили новые и новые – все поголовно прихватившие с собой средства демократического убеждения, как однозарядные, так и рассчитанные на шесть патронов. Тогда в Канзас стали съезжаться и сторонники южан – тоже не с пустыми руками.

Губернатор территории Ридер, сторонник северян, неведомо с какого перепугу назначил местом заседания Законодательной палаты какую-то деревушку в глуши. Члены палаты тащиться за тридевять земель отказались. Тогда губернатор палату распустил – что с его стороны было нарушением всех и всяческих законов. Члены палаты послали жалобу в Вашингтон, и губернатора моментально уволили.

Однако тем временем северяне собрали своих сторонников и быстренько выбрали свою Законодательную палату, а своим главой избрали Ридера. Получилось форменное двоевластие: два лидера, две Законодательные палаты, две администрации. Каждая из них считала законной только себя, а конкурентов именовала так, что и сказать неприлично.

Южане отловили некоторое количество пришлых, нахлынувших в Канзас и незаконно принявших участие в выборах, – но ничего плохого им не сделали, всего-навсего посадили на пароход и отправили из Канзаса.

И началось… К обеим сторонам стали прибывать подкрепления – пароходами, верхом, целыми поездами. Нагрянуло изрядное количество ошивавшихся в Штатах революционеров из Франции, Италии и Германии – тех, кому пришлось бежать из своих стран после подавления бунтов, которые они устроили. Естественно, вся эта чертовски прогрессивная публика собиралась воевать против «подлых рабовладельцев»…

И началась самая настоящая война, бессмысленная и беспощадная. Конечно, легко догадаться, что не было ни линии фронта, ни военной формы, ни чинов и званий – по равнинам Канзаса гонялись друг за другом вооруженные отряды числом от нескольких десятков до нескольких тысяч. Горели поселки и фермы, пленных попросту расстреливали. В Канзас хлынул уголовный сброд, под шумок обтяпывавший свои делишки, – война, как известно, все спишет, поди разбери потом, кто грабил фермы, идейные партизаны или заезжие головорезы. Свою долю переполоха вносили и индейцы, то и дело снимавшие скальпы то с южан, то с северян, – в большую политику белых краснокожие не собирались вмешиваться, просто-напросто Канзас был их исконной территорией, и они, согнанные с родных земель, мстили всем бледнолицым без разбора…

Беспорядки докатились даже до Вашингтона: во время дебатов в Конгрессе некий сенатор Семнер назвал канзасских южан «бандой разбойников» и «гнилой отрыжкой цивилизации». За что южный сенатор Брукс от души врезал ему тростью по голове. (Истины ради следует напомнить, что был уже случай в Конгрессе, когда северный сенатор бросался на южного с револьвером – так что не южане начали…)