Николай Манвелов - На вахте и на гауптвахте. Русский матрос от Петра Великого до Николая Второго Страница 37

В 1872 году впервые были узаконены изменения в обмундировании матросов, которые сейчас нам кажутся существовавшими вечно. Начнем того, что на синем воротнике появились две белые полоски (в 1882 году появилась третья полоска)[180]. Одновременно нижним чинам стали выдавать нательную рубаху (тельняшку) с поперечными синими и белыми полосами[181]. Кстати, первоначально белые полоски были гораздо шире синих (это хорошо видно на старых фотографиях). «Сравнялись» полоски только к Первой мировой войне.

Согласно одной из легенд, тельняшка появилась благодаря одному из английских королей, который якобы пришел в восторг от наряда своей возлюбленной — само собой, он был в полоску. Вот и повелел монарх переодеть в полосатые робы весь свой флот. Естественно, проверить правдивость этой истории возможным не представляется. Гораздо более вероятно то, что цвета нательной рубахи соответствовали цветам русского Андреевского военно-морского флага

Кстати, до 1858 года нательная фланелевая рубаха могла быть «разноцветной». И только с этого года она могла быть только одного цвета — синего.

И еще о тельняшках. В сентябре 1877 года император Александр Второй приказал ввести «вязаные полосатые рубахи» и для воспитанников Морского училища и Технического училища Морского ведомства Срок службы рубах определялся в два года, а предназначались они «собственно для морских кампаний».

В 1872 году матросская фуражка окончательно потеряла козырек и превратилась в бескозырку, на околыше которой крепилась черная шелковая лента с названием корабля либо экипажа или учебного заведения (заметим, что с марта по ноябрь 1872 года надпись отсутствовала, а концы самой ленты были очень короткими). На конце ленты помещались якоря.

В июле 1878 года черные ленточки на бескозырках Гвардейского флотского экипажа были заменены на георгиевские, а в декабре 1886 года такие же ленточки, черно-оранжевые, были присвоены экипажам Черноморского флота и Каспийской военной флотилии — в память обороны Севастополя в 1854–1855 годах. Возникает вопрос — при чем тут Каспийская флотилия, ведь на Каспийском море в Крымскую войну боевых действий не было? Дело в том, что в 1880-х годах и Черноморский флот, и Каспийская военная флотилия представляли собой единое целое, во главе которого стоял один и тот же человек.

Как якоря, так и надпись делались золотом[182]. Надпись могла либо указывать на корабль, где служил матрос, либо на береговой экипаж. У гребцов на лентах бескозырки указывали принадлежность шлюпки к тому или иному высшему офицеру — например, Главного командира флота и портов.

Как утверждают некоторые источники, ленточки на бескозырках копировали таковые в британском флоте. А просвещенные мореплаватели, дескать, таким образом вспоминали знаменитого адмирала Горацио Нельсона, погибшего при Трафальгаре.

Но вот что написано в приказе Генерал-адмирала от восьмого марта 1872 года;

«Самая фуражка остается образца, ныне существующего, но без козырька, без подбородочного ремня и без пуговиц; кокарду накалывать не на околыш, но на средине шва стенки; по околышу иметь такую же ленту, какая присвоена на лакированных шляпах; лента эта должна лежать по околышу таким образом, чтобы она не закрывала белых выпушек, и на задней стороне околыша была бы к нему прихвачена, а выровненные концы ея висели бы свободно.

При надевании на фуражку белого чехла кокарду накалывать на том же месте, как сказано выше, но поверх чехла».

Кстати, о белом чехле. Он появился на фуражках в 1840 году, в Каспийской флотилии.

Впрочем, существовали случаи, когда про уставное обмундирование забывали, причем с разрешения начальства. Например — во время угольной погрузки. Слово старшему судовому врачу бронепалубного крейсера «Аврора» Владимиру Кравченко (1873–1927):

«Команда без сапог… Во время погрузки кто носит феску, кто колпак, большая часть просто пустой чехол, а один даже в цилиндр вырядился, который ему живо смяли во время погрузки».

Случалось, что новые образцы обмундирования возникали спонтанно.

Так, во время блокады эскадрой адмирала Федора Ушакова (1744–1817) в 1798–1799 годах французской крепости Корфу на Ионических островах русские моряки страдали от большого количества простудных заболеваний. Для борьбы с ними командующий Черноморской эскадрой адмирал Федор Ушаков закупил партию так называемых «албанских капотов». Это были короткие бурки из толстого сукна, которые можно было использовать и как одеяло.

Снабженные капюшонами, «капоты» настолько понравились матросам и офицерам, что их продолжали использовать на ночных вахтах даже после возвращения кораблей в Севастополь.

Как ни странно, но частью формы считались даже… усы, что было законодательно подтверждено императором Николаем Первым в 1832 году. Новое узаконение распространялось на «всех военных (строевых) чинов» и уточняло:

«Замечено, что на некоторых флотских экипажах и командах Морского ведомства, равно в морских госпиталях нестроевые нижние чины носят усы, коих по существующим правилам иметь им не следует. Инспекторский Департамент Морского министерства по воле высшего начальства объявляет сим, для надлежащего исполнения по Морскому ведомству, что нестроевым нижним чинам, а именно: писарям, вахтенным, шхиперским помощникам, баталерам, унтер-баталерам, фельдшерам, госпитальным школьникам, мастерам мелочных мастерств, курьерам, наборщикам морских типографий и сторожам усов носить не следует».

Такая «дискриминация» была отменена только 15 февраля 1856 года, когда император Александр Второй разрешил «всем, без изъятия, нестроевым нижним чинам Морского ведомства носить усы». Спустя 19 лет, четвертого октября 1875 года, было высочайше повелено «в тех командах, в которых разрешено носить бороды, ни бороды, ни усов не фабрить».

Случалось, что по флоту и Морскому ведомству объявлялись и куда более «значимые» приказы, смысл которых в наши годы абсолютно неясен. Вот, к примеру, документ от 18 июня 1858 года за подписью Генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича:

«Его Императорское Высочество Генерал-Адмирал изволил приказать: воспитанникам Учебных заведений и нижним чинам Морского ведомства, патронную суму на поясном ремне носить так, чтобы лопасть сумы прилегала к правой лифной пуговице, с правой ея стороны, не прикрывая при этом пуговицы».

Но наиболее оригинальной формой обладал экипаж подводной лодки «Сом». Как известно, на подлодках того времени постоянно царила сильная влажность из-за скапливающегося конденсата. А сушить обмундирование было попросту негде. Что же касается экипажа «Сома», то ему по юле государыни императрицы Александры Федоровны (супруги императора Николая Второго, 1872–1918) была выдана одежда… на беличьем меху! Как утверждали современники, она была не только теплой, но и непромокаемой. Впрочем, на другие подлодки белок, похоже, не хватило. Да и о долговечности нововведения нам ничего не известно.

В Морском уставе Петра Великого есть несколько статей, посвященных амуниции и заботе о ней. Например, такая:

«Когда люди одежду обмочат, то всякому сушить свою одежду в перьвую сухую погоду, под штрафом у машты бития, понеже от того, платье мокро и не чисто будет, люди могут заболеть. Також должен всякой рядовой мундир свой чисто содержать, рубашки чаще мыть, платье и обувь починивать и почую чистоту на себе иметь, под таким же наказанием»[183].

В последующие годы забота казны об обмундировании личного состава заключалась в том, что нижние чины должны были своевременно получать бушлаты и рабочее платье. Но на деле случались серьезные задержки, особенно для дальних морских театров. Что же касается подгонки формы, то портовые швальни с большим объемом работ не справлялись из-за недостатка рук.

В результате проблема ремонта и пошива обмундирования и обуви часто решалась в рамках своего экипажа — на борту всегда находился портной либо сапожник. Тем более что сапоги «справлять» матрос должен был самостоятельно, а за выдаваемые от казны деньги (по нормам изрядного возраста) «вольные» сапожники работать отказывались.

И это неудивительно — в соответствии со Сводом Морских постановлений, за 1907 год ежегодные амуничные деньги, выдаваемые из расчета на одного нижнего чина, составляли лишь 45 копеек в год! На эти деньги необходимо было чистить амуницию, «чернить ремни» и сапоги, а также приобретать пуговицы, нитки, иголки и прочие необходимые мелочи.

Напомним также, что как офицерам, так и матросам запрещалось ношение гражданской одежды — даже в отпуске. Офицеры же не имели право появляться в «партикулярном» платье и дома.