Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый Страница 37

Кратчайшие пути из Ташкента к Самаре направляются по обе стороны Аральского Моря. Однако, движение армии Тамерлана по такому направлению привело бы к движению по степи с очень тощей растительностью и малым количеством воды, проходимой вообще лишь в течение ранней весны; и непосредственно после выхода из пустыни, на истощенных лошадях, пришлось бы столкнуться с главными силами Золотой Орды. Сверх того, такое направление наступления, в случае успеха, привело бы к оттеснению Золотой Орды в леса Московии, где татары со своими богатствами могли бы временно скрыться от скорой расправы Тамерлана, который не мог надолго задержаться в Европе. Поэтому Тамерлан избрал для похода направление более кружное; он совершил лишнюю тысячу верст, уклонясь на север в Западную Сибирь, к верховьям рек Ишима и Тобола, пересек Голодную степь вдали от неприятеля, после чего дал небольшой отдых; после четырех месяцев похода (переходы около 20 верст) Тамерлан подошел к р. Уралу и в конце мая переправился через нее выше современного Оренбурга. Здесь уже собирались силы Золотой Орды.

Обойдя их с севера стремительным маршем, Тамерлан перешел к параллельному преследованию (35 верст в сутки) и 18 июня принудил Тохтамыша вступить в бой на р. Кондурге, в недалеком расстоянии от Самары. При многочисленности обоих монгольских противников, широком употреблении метательного оружия и ведении боя из глубины, сражение затянулось на 3 дня. Решающее значение получила измена части Золотой Орды, подготовленная долголетней, работой Тамерлана. Преследование продолжалось до берегов Волги, на протяжении 200 верст.

После разграбления Золотой Орды, армия Тамерлана двинулась обратно. Сам Тамерлан прибыл в Самарканд в конце октября того же года, его же армия, обремененная огромной добычей, подошла лишь зимой и весной следующего года[111].

Турки. Османы представляли вначале дружину крупного кондотьера Османа, составленную из удальцов всех национальностей. Основанное ими государство, объединившее часть тюркских племен, было потрясено до основания ударом Тамерлана, разбившего на голову, под Ангорой в 1402 году султана Баязета. Однако, османские турки успели оправиться и создали единственную прочную азиатскую государственность. Уже через полустолетие после Ангорского поражения они овладели Константинополем; тыл Турции со стороны Азии был обеспечен тем разгромом, который постиг Восток в результате полководческих талантов Чингисхана и Тамерлана.

От арабов османские турки заимствовали выделение части завоеванных областей, налоги с которой шли непосредственно на содержание военной касты. Но параллельно с этим, последняя, сипаи, за выделением «сипаев Порты» — лейб-гвардии султана, жившей при его дворе — была наделена ленами[112].

Все лены не представляли частной собственности отдельного воина, не передавались по наследству, а составляли как бы коммунальную собственность военной касты. Сын крупного начальника начинал с маленького лена, но по мере того, как продвигался по службе, менял лены на более значительные. Это обстоятельство значительно увеличивало власть султана, ослабляло противодействие ленников на местах бюрократии, проводившей распоряжения центра, предохраняло воина от погружения в тину местных интересов, но представляло, разумеется, тормоз для экономического преуспеяния ленного хозяйства и, в общем, не сделало ополчение ленников ни быстрым на подъем, ни особенно боеспособным. Когда воинственная дружина Османа переродилась в поселенное войско, турки оказались обязанными дальнейшими успехами новому институту — янычарам — опыту возрождения античной, постоянной, сплоченной пехоты, которой не знало средневековье.

Янычары. Первая османская пехота — пиаде — содержалась на отводимые ей лены и так скоро потеряла всякую боеспособность, что обратилась во вспомогательную часть: для починки дорог и наводки мостов[113], — вместо нее были созданы «новые войска» — янычары. В основу их организации легли две мысли: государство должно взять на себя все снабжение янычар, чтобы помешать потере воинских качеств, неизбежно связанной с поселенным бытом; вторая мысль заключалась в том, чтобы создать постоянного, профессионального воина, объединенного в религиозное братство, на подобие рыцарских орденов Запада.

Создание корпуса янычар явилось возможным вследствие накопления во власти султанов значительных запасов. Сознание значения снабженческого вопроса видно во всей организации янычар. Низшей ячейкой в организации являлось отделение — 10 человек, объединенных общим котлом и общей вьючной лошадью. 8-12 отделений образовали оду, имевшую большой ротный котел. Командир оды (роты) назывался чорбаджи-баши, т. е. раздатчиком супа; другие офицеры имели титул «главный повар» (ашдши-баши) и «водонос» (сака-баши). Название роты — ода — обозначает общую казарму — спальню; рота иначе называлась «орта», т. е. стадо. По пятницам ротный котел посылался на кухню султана[114], где для воинов Аллаха приготовлялся пилав. Вместо кокарды, янычары втыкали спереди в свою белую войлочную шапку деревянную ложку. В позднейший период разложения митинги происходили вокруг войсковой святыни — ротного котла, и отказ янычар вкусить привезенный из дворца пилав являлся опаснейшей революционной приметой — демонстрацией.

Такова была экономическая база строительства первой постоянной пехоты. Но организация янычар покоилась не исключительно на поклонении мамоне. Забота о воспитании духа была вверена ордену дервишей (мусульманских монахов) «бекташи». Мальчик, чаще всего христианин, насильно оторванный от родительского дома, поступал в институт «неопытных мальчиков» (адшмен оглан) и здесь развивался физически и воспитывался духовно. Заставить забыть дом, родину, семью, внушить необузданный магометанский фанатизм и преданность султану являлось целью этого воспитания. Янычар не имел права жениться, был обязан каждую ночь спать в казарме, молча исполнять всякое распоряжение старшего, а в случае наложения на него дисциплинарного взыскания, должен был, в знак покорности, поцеловать руку наложившего взыскание. Казарма уподоблялась монастырю. Дервиш «бекташи» — единственный просветитель и проповедник янычар; он нес на себе и обязанности по увеселению воинов Аллаха — пением и шутовством. Янычар не знал ничего, кроме двора султана: приказ султана для него был священен; у него не было других занятий, кроме военного ремесла, других надежд, как на награду солдата — добычу, да после смерти на тот рай, вход в который открывала борьба за ислам.

Главное вооружение янычар — лук, во владении коим они достигали большого совершенства. Но сплоченность, которую придавала янычарам их организация, достигала такой степени, что лучники представляли уже линейную пехоту; янычары быстро сооружали легкие препятствия и смело встречали за ними самый беззаветный порыв рыцарской конницы (сражение, под Никополем 1396 г.). В лице янычар почти возродилась сплоченная тактическая единица древнего мира; однако, вооружение и тактика янычар не отвечали требованиям наступления в открытом поле; образуя ядро, устой боевого порядка, они предоставляли активные действия выскакивавшей из-за флангов турецкой коннице — рыцарям, сипаям.

Основанные в 1330 году янычары первоначально представляли 66 рот. В XV веке число рот достигало 100–200: численность их колебалась от 3 до 12 тысяч.

Глава седьмая

Наемные армии

Бессилие феодальных ополчений. — Кондотьеры. — Демобилизация. — Ротная война. — Ордонансовые роты. — Сломанные копья. — Вольные стрелки. — Ландскнехты. — Испанская пехота. — Караколе. — Сражение при Равенне. — Стратегия ограниченных целей. — Литература.

Бессилие феодальных ополчений. С начала XV века в правящих верхах, наблюдавших успехи швейцарцев, создалось убеждение в бессилии феодального ополчения — сеньора с его свитой — в борьбе против вооруженной силы, сложившейся по швейцарскому образцу. Повсюду предпринимались опыты военной реформы. Появлявшиеся издания латинских и греческих авторов, посвященные военной истории и военному искусству, привлекали внимание всех вдумчивых правителей. Карл Смелый, герцог Бургундский, который вел войну с швейцарцами, был усерднейшим почитателем Ганнибала и возил с собой в поход посвященные Ганнибалу труды. Инструкции Карла Смелого носят отпечаток почти современной тактической мысли. Однако, Карл Смелый работал по устройству вооруженной силы из феодальных элементов, которые не поддавались переделке на регулярный лад. Основой его армии по-прежнему было копье из латника и его свиты различных родов оружия. Несмотря на значительные усовершенствования в технике, на повышение дисциплины, на прекрасную артиллерию, в решительных боях Карл Смелый терпел от швейцарцев крупные поражения. Скептическое отношение военной среды, верной рутине, к учености Карла и его реформам вылилось в восклицание придворного шута в момент бегства разбитой под Грансоном армии: «вот мы и доганнибалились». Этот скептицизм по отношению к военному образованию будет часто встречаться нам и на протяжении новой истории. Но условия эпохи возрождения и реформации благоприятствовали дальнейшему изучению военного искусства классической древности, а успехи швейцарцев делали военную реформу насущно необходимой.