Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня Страница 37

И в сурдокамеру он первым вошел и вышел из нее победителем. Пошли дни, знакомые нам по рассказам о космонавтах, по репортажам и кинофильмам. Труд. Упорный до соленого пота труд, за которым следил внимательный глаз врача. Кое-кого из друзей первого эшелона отчислили. Он выдержал. Он вышел на гагаринский старт, готовый надеть скафандр. Каждый новый старт приближал и его день. Но каждую новую борозду на космической целине надо было вести и дальше, и глубже. Значит, надо было запасаться большей выносливостью, значит, новые тренировки…

И вот он сидит рядом со мною. Человек, которому двести двадцать миллионов людей доверили показать миру, на что способны их разум и руки, доверили добыть для науки новые знания, доверили показать характер советского человека.

— Какая черта твоего характера помогла осилить дорогу и выйти на этот старт?

Долго молчит. Чертит прутиком под ногами.

— Если отвечать обязательно, я назвал бы настойчивость, желание больше узнать, потребность увидеть новое.

— Кого сегодня ты мог бы назвать с благодарностью?

— Комсомол, если сказать коротко. А если перечислять, я назвал бы много людей.

После дальней поездки на рыбную ловлю, в ожидании ухи окружаем пятого космонавта снова.

— Самый памятный день в жизни?

— Пожалуй, два дня надо назвать: первый раз поднялся на самолете и день рождения сына.

— Последнее комсомольское поручение?

— Лекция у комсомольцев завода о космосе…

Разговор окончился неожиданно. Валерий хитро улыбнулся:

— Я знаю, какие дальше будут вопросы. Так вот, сразу: стихи читаю, но не очень увлекаюсь. Симфонической музыке предпочитаю песни. Читать люблю о летчиках, о геологах, словом, о всех, кому не сидится на месте. До сих пор люблю футбол. С удовольствием постоял бы сейчас в воротах, но разве доктор позволит? У него расписано по часам! Доктор, доктор! Спасите от журналистов! — И побежал по дорожке, озорно оглянулся.

Это было за сорок часов до старта. Знакомый инженер сказал: «Ракета готова».

Едем на стартовую площадку. Бетонная лента дороги.

Последняя остановка. Пятьсот шагов по дороге. Не верю своим глазам. Неужели она? Замедляю шаги. Не хочется скомкать эти несколько минут приближения к ракете. Наверное, с таким же волнением древние путешественники приставали к незнакомому берегу. Наверное, так же космонавты замедлят шаги, приближаясь к Луне.

Кажется, все идет хорошо: сверху один за другим приходят доклады готовности. Диспетчер дает по радио команды, не очень понятные постороннему.

Под ногами ноздреватый, опаленный огнем бетон. Еще десять шагов к ракете: теперь ее можно потрогать рукою.

Да, примерно такой я ее представлял. Опускаю ремешок у шляпы, чтобы не падала, чтобы можно было, задрав голову, оглядеть ракету снизу доверху. Четкие, благородные формы. Даже нехудожник нашел бы для нее поэтическое сравнение.

На нее смотришь, как на что-то живое, имеющее душу. Она в самом деле имеет послушный, исполнительный ум: множество сложных приборов скрывает от глаза серый глянцевитый металл.

Каждый прибор, перед тем как скажут последнее слово команды, надо проверить и еще раз проверить. Если закапризничает самый маленький из приборов, старт, безусловно, задержат.

Четко звучат команды. На черной доске дежурный синоптик каждые два часа пишет мелом цифры температуры, давления, влажности воздуха, скорости ветра.

А вот идет самый интересный человек на этой площадке. С ним встретиться я мечтал не меньше, чем с самой ракетой. Это в его голове зародились прекрасные контуры этой серебристой ракеты. Он является ее главным творцом.

Его так и зовут: Главный. Главный конструктор. Это он населил ее послушными приборами, определил в ней место для человека. Его слово — самое авторитетное на площадке. Его слушают не только потому, что лучше его никто не знает нрава этой устремленной в небо громады.

Его слушают потому, что голос его человечен и мягок. Он очень просто одет — белый пиджак, рубашка с молнией, полинявшая на ветру соломенная шляпа. Вот он потрогал пальцем висок, слушает команды по радио.

Солнце. Он надевает очки с серебристыми стеклами. Он пожимает нам руки.

— Все идет хорошо. Скоро и журналиста возьмем. Хотите? …Нет, я без шуток. Тренировки показывают — всякий здоровый человек может летать…

В стеклах его очков я вижу отражение ракеты. Он повернулся — в стеклах появилась крупно голова инженера. Он докладывает: «Система готова». В стеклах отражаются железные фермы, отражаются лица монтажников, дальний степной горизонт. Кажется, еще поворот — и появятся в стеклах заводы, увидишь людей над станками и чертежами. Увидишь, как плавится сталь, увидишь отца своего в картузе, увидишь руки в машинном масле, лица в угольной пыли, увидишь ученых, увидишь стрелки кремлевских часов. Люди! Это ваши руки подняли над этой степью стальную струну, готовую зазвенеть, готовую взбудоражить Землю новой победой разума и труда…

Стоит ракета. Просто трудно поверить, что отец вон того механика носил российские лапти, и не так уж давно ездили мы на телеге в одну лошадиную силу…

Скоро старт. С последней командой проснется в ракете мощь — непостижимая уму. И земля уже не удержит в объятиях могучее творение человека.

Космонавт по традиции приехал на стартовую площадку в день перед стартом. Около готовой к пуску ракеты космонавта встречают конструкторы, инженеры, рабочие, члены Государственной комиссии, друзья-космонавты.

Люди стоят правильным четырехугольником у подножия ракеты. Двое стоят в середине. Два космонавта в одинаковой форме, одинакового роста, одинаково готовые к старту — Валерий Быковский и его дублер. Тридцать торжественных минут у подножия ракеты. Сердечные слова, стихи, цветы: «Мы все сделали для тебя. Страна все сделала, чтобы твой старт, чтобы полет твой прошел успешно. Обнимаем тебя. Счастливой посадки». «Спасибо, друзья. Я здоров. Задание знаю отлично. Клянусь вам, друзья: буду достойным вашего труда, вашего доверия, — Валерий говорит негромко. Он стоит на один шаг впереди дублера. Таким маленьким кажется человек рядом с утесом-ракетой.

Как велик человек, готовый подняться на этом утесе под звезды! Всем понятно — предстоящий полет не прогулка. Быковский знает всю меру трудностей предстоящей работы. Он готов все испытать. Он сын великой нации, он комсомолец.

Гимн. Люди стоят без шапок. Космонавт стоит, приложив к козырьку руку. Как красив человек в такие минуты! Как хочется, чтобы все видели его сейчас: и мать, и Валя с сынишкой…

Гимн. Оркестр небольшой, но как торжественно он звучит.

К ногам космонавта падают лепестки от цветов.

Валерий обходит людей с поднятыми вверх руками. Он каждого готов бы обнять, и каждый готов заключить в объятия человека, который завтра покинет Землю. Готовая к старту, стоит ракета.

Вечером космонавт приехал в белый домик недалеко от старта. Он проведет тут последнюю ночь. Он присел с журналистами у калитки на траву. Он, конечно, взволнован. Он снял фуражку, теребит веточку с голубыми цветами.

Двадцать минут разговора. Последние вопросы.

— Мы будем слушать тебя на космодроме. Мы будем держать связь с Москвой. Что передать твоим близким и родственникам?

— Передайте: беспокоиться не надо.

— Ваше самое большое желание перед стартом?

— Сделать все, как задумано. Выполнить все на отлично и вернуться на Землю. Вот так же сидеть потом на траве и говорить, шутить и смеяться…

— Почти двадцать миллионов девушек и ребят — комсомольцев будут с восхищением следить за полетом комсомольца Быковского.

Не хотел бы ты через «Комсомольскую правду» сказать несколько слов своим друзьям по союзу.

— Хорошо.

Валерий просит перо и блокнот. Через несколько минут он выходит из домика.

— Вот мой привет друзьям-комсомольцам.

Ночь. Темные тополя, похожие на ракеты, стерегут тишину около домика. Мы звоним врачам:

— Спит?

— Спит.

Медовый запах идет от цветов. Летают белые бабочки у фонарей. Дрожат над степью крупные спелые звезды. Земля еще не знает человека, спящего в домике под тополями. Завтра имя его облетит землю. Завтра старт.

Это был солнечный тихий день. Валерия разбудил дублер, проснувшийся ранее. Как и в обычно утро, зарядка, завтрак.

Валерий Быковский ел телятину, апельсины, мандаринные дольки, пил кофе из подогретой тубы…

Одевание в дорогу.

Большая комната. Два стула посредине. Заходят космонавты. Они в легких белых халатах, около висков наклеены квадраты электрических датчиков. В карман на бедре Валерий кладет красную книжку — удостоверение космонавта.

Пока идет одевание, Валерий, как всегда, шутит, подмигивает журналистам:

— Бумаги хватит?