За что и как убили Сталина и Берию - Юрий Игнатьевич Мухин Страница 37

Министра СССР назначает Президиум Верховного Совета СССР (по представлению Президиума ЦК), а заместителей министра назначает не Верховный Совет, а Совет Министров СССР. Следовательно, персональный вопрос с заместителями нового министра МВД был решен тоже Председателем Совмина Сталиным: ими стали Серов и Круглов. Игнатьев в новом министерстве не предусматривался, т. е. в понедельник он был бы просто снят с должности и вряд ли ему светило повышение – ведь в секретариате ЦК он, по сути, занял освободившуюся после Сталина должность.

П. Судоплатов в своих воспоминаниях «Разведка и Кремль» пишет: «В конце февраля 1953 г., за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность». А в «деле Берии» отмечено, что, став министром объединенного МВД, Берия неоднократно объяснял подчиненным, что в 1938 г. партия назначила его на пост наркома НКВД, чтобы он разгромил ежовщину, а сегодня его цель – разгромить игнатьевщину.

Скажем прямо, смерть Сталина была для Игнатьева не просто выгодной, она, судя по всему, была для него спасением.

Интересна дальнейшая судьба Игнатьева. Как я написал, уже в апреле Берия делает энергичный маневр, и Игнатьев тихо, но далеко улетает: сначала в никуда – на пленуме 28 апреля его исключают даже из членов ЦК, но уже на пленуме 2 июля 1953 г., посвященному «делу Берии», Игнатьева, по предложению Хрущева, снова избирают членом ЦК, после «суда над Берией» в декабре 1953 г., он секретарь Башкирского обкома КПСС, с 1957 г. – секретарь Татарского обкома, а с 1960 г. он, в 56 лет, на пенсии.

При Игнатьеве МГБ начало борьбу с еврейским космополитизмом, при нем были произведены аресты по «делу врачей», при нем было расследовано дело Еврейского антифашистского комитета, члены которого при нем же были и расстреляны. После разоблачения «культа личности» Сталина все это было названо «произволом», все подследственные и осужденные – «невиновными жертвами». Казалось бы, что евреи и еврейская пресса должны ненавидеть Игнатьева и метать в него громы и молнии в сто раз больше, чем в Берию. Но вот парадокс! И еврейская пресса не проявляет к нему злобы и интереса, и еврей Ю.В. Андропов распорядился в 1983 г. этого, казалось бы, уже всеми забытого старца похоронить на Новодевичьем кладбище! Много ли там бывших секретарей Татарского обкома? Что-то должно ему было ЦК КПСС! И сильно должно, если даже родственникам не смогли отказать в том, в чем запросто отказали родственникам народного любимца В. Высоцкого – в похоронах на самом престижном кладбище СССР.

Убили умышленно

Но вернемся к смерти Сталина. Есть пара побочных вопросов. А не могли ли действительно ошибиться Игнатьев, Маленков и Хрущев и принять инсульт за опьянение Сталина? Не было ли в данном случае чистосердечной ошибки?

Не похоже. Во-первых, ошибки не скрывают, особенно спустя много лет, когда уже все равно. А тут и через много лет сплошное вранье. Во-вторых, не знаю, как вы, а я уверен, что Игнатьев не мог приехать без врача. Иначе бы даже ему, своему начальнику, не поверила бы охрана.

Ведь телохранители это не просто «верные» товарищи, которым прямо с улицы дают звание полковника, ставят к охраняемому лицу и советуют выполнять все его распоряжения. Их ведь учат, и учат многому, в том числе, и что делать в такой совершенно естественной ситуации, как потеря сознания охраняемым лицом.

Вот, скажем, телохранители Брежнева (со смертью которого тоже, кстати, не все вяжется) сразу вошли в спальню, как только тот не проснулся в обычное время, немедленно начали искусственное дыхание и массаж сердца, причем профессионально – стянув Брежнева так, чтобы его грудная клетка была на жестком краю кровати.

Поэтому я и сомневаюсь, что охрана Сталина успокоилась бы, если бы не было врача, а сговор Игнатьева с охраной мне кажется нереальным – слишком со многими надо было сговариваться – простые солдаты за товарища Сталина и пристрелить могли.

В-третьих, охрана непременно зашла бы к Сталину еще в 12.00 дня, если бы Игнатьев не сделал ей успокаивающие звонки. А их, сами понимаете, без злого умысла сделать было нельзя.

Итак, убийцы Сталина – Игнатьев, Хрущев и пока неизвестный нам врач, а телохранителей впутали в это тогда, когда им уже деваться было некуда. Кстати, не только телохранитель Сталина Хрусталев не очень долго жил после его смерти, «покончили с собой» еще два охранника (возможно, те, кто охранял дачу снаружи). А затем практически всех, кто охранял Сталина, выслали из Москвы.

Полна тумана и судьба врачей из обеих комиссий: лечившей Сталина и делавшей вскрытие. Авторханов, со ссылкой на книгу западного историка Т. Витлина, посвященную Берии, пишет:

«Большинство врачей из этих двух комиссий исчезли сразу после смерти Сталина. Один из врачей, участвовавших во вскрытии тела Сталина – профессор Русаков, «внезапно» умер. Лечебно-санитарное управление Кремля, ответственное за лечение Сталина, немедленно упраздняется, а его начальник И.И. Куперин арестовывается. Министра здравоохранения СССР А.Ф. Третьякова, стоявшего по чину во главе обеих комиссий, снимают с должности, арестовывают и вместе с Купериным и еще с двумя врачами, членами комиссии, отправляют в Воркуту. Там он получает должность главврача лагерной больницы. Реабилитация их происходит только спустя несколько лет…». Но если Т. Витлин не ошибается в отношении факта ареста этих врачей, то арестованы они были не «сразу после смерти Сталина», а через год, поскольку А.Ф. Третьяков был снят с должности министра 01.03.1954 г. Следовательно, то, что эти врачи могли со временем рассказать, было страшно не Берии, а Хрущеву. Запомним это.

И еще. Историк А. Фурсенко пишет:

«При чтении официального заключения о болезни и смерти Сталина возникает целый ряд вопросов, которые наводят на мысль, что оно могло быть сфабриковано под давлением ближайшего окружения Сталина, чтобы в случае необходимости представить этот документ высшей партийной и советской элите с одной-единственной целью: чтобы никому не пришло в голову, что Сталина умертвили впавшие в немилость его соратники.

Отпечатанное на 20 страницах машинописного текста и подписанное всем составом консилиума заключение отличается от рукописных подробных записей предшествующих заболеваний. Документ не датирован, но на его черновике стоит дата – июль 1953 г., т. е. 4 месяца спустя после смерти Сталина, что само по себе заставляет усомниться в его полной достоверности. Как следует из текста заключения, оно было составлено на основе рукописного Медицинского журнала, который велся на протяжении 2–5 марта. Но журнал отсутствует в деле о болезни Сталина, и, как сообщили автору этих строк компетентные