Виктор Колкутин - Самые нашумевшие преступления истории Страница 38

Дошла очередь и до меня. В один из солнечных весенних дней поступило приглашение прибыть в один из высоких кабинетов министерства. Не буду называть фамилии, должности и звания тех людей, которые явно не по своей воле были вынуждены заниматься этим постыдным делом, но сути происходящего не могу не коснуться. Передо мной сидели два генерала, и один из них, более молодой, доходчиво, как ему, видимо, казалось, объяснял мне, полковнику, что следовало сделать, чтобы в экспертном заключении отсутствовали факты медицинского характера, которые «бросали тень» на светлый мундир военного ведомства. Не скрою, мне стало немного не по себе — за 23 года моей экспертной карьеры я впервые столкнулся с тем, что мне, процессуально независимому лицу, давали конкретные указания, по каким позициям сфальсифицировать экспертизу, чтобы вина за произошедшее конкретного лица «растворилась» в безобидном юридическом понятии «казус» («случай»).

Когда ораторский пыл молодого генерала поубавился, я задал вопрос о том, какое у него образование. Здесь нужно сказать, что подобные вопросы приходится задавать не из праздного любопытства, а исключительно потому, что, зная образование человека, проще объяснить ему специфику нашей профессии. Согласитесь, что юрист и инженер-технолог, подвизающийся в лёгкой промышленности, требуют некоторого индивидуального подхода при разговоре о тонкостях процессуального положения судебно-медицинского эксперта. Неожиданно мой вопрос оказал на молодого генерала крайне возбуждающее действие. Он вскочил со стула и начал нервно расхаживать по кабинету, попутно объясняя мне, что «неучи генералами не становятся». В конце длительной тирады прозвучал ультиматум: «Или вы делаете как выгодно министерству, или.» Насчёт альтернативы он ничего вразумительного так и не сказал. На какое-то время в кабинете повисла тягостная тишина. Честно говоря, я за многие годы экспертной работы так и не придумал стандартного ответа на подобные «просьбы». В голове почему-то вертелась фраза из старого советского фильма «Серёжа»: «Дядя Петя, ты дурак?», но произносить её вслух было бы явным неуважением к мундиру. Наконец, более пожилой генерал встал из-за стола, давая понять, что аудиенция окончена.

— Так что вы решили? — спросил молодой генерал.

— А что тут решать? Экспертиза давно готова, подписана и выдана следователю.

— Чего тогда время зря терять? — резюмировал пожилой генерал. — Всё равно уже ничего не исправишь. Вы свободны.

Я поднялся из-за стола и спросил разрешения покинуть кабинет. Пожилой генерал молча кивнул, и я, развернувшись, как положено, через левое плечо, направился к двери.

— Они всё равно не оценят твою упёртость. Они же тебя и погубят, — почти выкрикнул мне вслед молодой генерал. — Неужели ты ничего не боишься?

Я не выдержал, повернулся в пол-оборота и ответил:

— Боюсь. Очень боюсь. попасть в геенну огненную.

И, не дожидаясь ответа, вышел из кабинета.

Экспертиза, о которой шла речь, была завершена ещё 1 февраля 2006 года. То есть за 1,5–2 месяца до указанных событий. В состав экспертной комиссии вошли не только опытные судебные медики и морфологи, но также и специалист в области сосудистой хирургии. В результате их напряжённой работы были сформулированы следующие выводы:

«...При судебно-медицинской экспертизе Сычёва А.С. каких-либо механических повреждений или их следов настоящей комиссией экспертов не обнаружено. В представленной на экспертизу медицинской карте № 000341 ГКБ № 3 г. Челябинска отмечено наличие у А.С. Сычёва кровоподтёка на задней поверхности средней трети правого бедра, имеющего желтоватый оттенок. Данное повреждение могло образоваться по механизму удара, на что указывает его односторонняя локализация и морфологическое проявление травмы. Желтоватый оттенок описанного кровоподтёка свидетельствует о давности его возникновения, за 7–9 суток до момента описания в медицинском документе. В течение первой недели января 2006 года у А.С. Сычёва развился ишемический венозный тромбоз нижних конечностей («синяя флегмазия», болезнь Грегуара), осложнившийся гангреной стоп и голеней, мошонки и полового члена, сепсисом, развитием синдрома диссеменированного внутрисосудистого свёртывания (ДВС-синдрома), эндогенной интоксикацией и полиорганной (сердечно-сосудистой, почечной, печёночной, дыхательной) недостаточностью, а также тромбозом и гангреной концевой фаланги IV пальца правой кисти.

По жизненным показаниям для лечения указанных осложнений и спасения его жизни Сычёву А.С. были выполнены следующие операции:

ампутация левой (07.01.2006 г.) и правой (16.01.2006 г.) нижних конечностей.

ампутация концевой фаланги IV пальца правой кисти (20.01.2006 г.).

Имеющееся у Сычёва А.С. патологическое состояние — ишемический тромбоз сосудов нижних конечностей, закономерно осложнившийся влажной гангреной нижних конечностей, наружных половых органов, концевой фаланги IV пальца правой кисти и сепсисом, являлось опасным (угрожающим) для жизни состоянием и по этому признаку квалифицируется как ТЯЖКИЙ вред здоровью.

Описанный в медицинской карте № 000341 кровоподтёк на задней поверхности правого бедра отдельной судебно-медицинской оценке по критериям тяжести вреда здоровью не подлежит.

Нахождение Сычёва А.С. в вынужденной позе „на корточках» длительное время (как это описано в обстоятельствах дела) привело к пережатию магистральных вен нижних конечностей и нарушению в них венозного оттока. Это, в свою очередь, привело к образованию тромбов как в крупных, так и в мелких сосудах нижних конечностей (в венах и венулах) и завершилось развитием ишемического венозного тромбоза нижних конечностей с последующими опасными для жизни осложнениями. Развитию ишемического венозного тромбоза также способствовали изменения свёртывающей системы крови, возникающие в ситуации психо-эмоциональной нагрузки, и травматизация мягких тканей левой стопы (по показаниям А.С. Сычева) после пребывания в вынужденном положении «на корточках».

Длительное (по показаниям АС. Сычёва — около 3,5 часов) сидение в вынужденном положении «на корточках» привело к венозному застою крови в нижних конечностях АС. Сычёва и развитию ишемического тромбоза. Это свидетельствует о наличии прямой причинной связи между нахождением А.С. Сычёва в вынужденной позе «на корточках» длительное время и развитием ишемического венозного тромбоза нижних конечностей, осложнившегося их влажной гангреной, а также гангреной наружных половых органов и концевой фаланги IV пальца правой кисти. Данное опасное для жизни состояние, которое при своём обычном течении (без лечения) закономерно приводит к смертельному исходу, потребовало радикального хирургического лечения в виде ампутации нижних конечностей на уровне бедер. а также ампутации концевой фаланги IV пальца правой кисти.

«Повреждения» в области прямой кишки Сычёва АС. в виде «радиальных разрывов», описанные проктологом 07.01.2006 года, или их следы в ходе судебно-медицинской экспертизы не обнаружены, иными клиническими данными и данными инструментальных исследований не подтверждаются (ректороманоскопия от 08.01.2006 года, осмотр в лучах ультрафиолетового спектра с участием специалистов в области судебной медицины) и судебно-медицинской оценке не подлежат. Описание указанных повреждений в представленных на экспертизу медицинских документах и допросах лиц, их составлявших, с высокой вероятностью свидетельствуют о том, что указанные ими изменения в области анального отверстия А.С. Сычёва не носят травматического характера, а имеют иную природу.

При исследовании представленных на экспертизу медицинских документов, касающихся вопросов установления диагноза А.С. Сычёву в мед. поликлинике училища, в в/ч 74024 (гарнизонный госпиталь) и в городской клинической больнице № 3 г. Челябинска, каких-либо недостатков диагностики, повлиявших на дальнейшее неблагоприятное развитие основного заболевания А.С. Сычёва, не обнаружено. Объём и характер лечения А.С. Сычёва на этапах оказания медицинской помощи (до момента ампутации правой нижней конечности 16.01.2006 г. в ГКБ № 3 г. Челябинска) определялись тяжестью его состояния и реальными возможностями конкретного лечебного учреждения. Учитывая нозологическую форму основной патологии у Сычёва А.С., её тяжесть и темп развития во времени, можно сделать вывод о том, что даже при максимально полноценном варианте диагностики и оказании медицинской помощи предотвращение развития угрожающего жизни состояния, потребовавшего хирургического лечения в виде ампутации нижних конечностей. представляется крайне маловероятным. Решение экспертных вопросов о правильности лечения А.С. Сычёва в послеоперационном периоде в настоящее время объективно невозможно (до момента определения исхода основного заболевания и его осложнений).