Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР Страница 38

Дело тут вот в чем. Вопреки укоренившемуся в общественном сознании мнению о том, что абвер — это военная разведка, на самом же деле это и военная разведка, и военная контрразведка. Причем контрразведывательное направление деятельности было едва ли не абсолютно преобладавшим на протяжении 20-х — начала 30-х годов. В конце-то концов слово «абвер» по-немецки означает «защита». И лишь с приходом адмирала Канариса на пост главы этой спецслужбы в январе 1935 г. обе функции стали равноправными. Между тем в контрразведывательной структуре абвера существовал специальный отдел по наблюдению за связями и поведением высшего офицерского состава, т. е. генералитета.

И уж что-что, но такие контакты германского генералитета, тем более его промонархически настроенной части, а именно из этой-то среды и рекрутировались кадры антигитлеровского заговора в начале первой волны 30-х годов, были именно в центре внимания этого спецотдела абвера, поскольку многие генералы бывали в Доорне. Этот спецотдел тем более не мог пройти мимо таких контактов, если, с одной стороны, учесть, что для абвера не было секретом, что Голландия — «традиционное пастбище» британской разведки, а с другой — что достаточно частые контакты экс-кайзера и его ближайшего окружения с антигитлеровски настроенными генералами на фоне связей самого экс-монарха в различных кругах Великобритании и других стран и вовсе приобретали соответствующий негативный оттенок в глазах контрразведки абвера.

Естественно, что и для самого «хитроумного грека» — адмирала Канариса — также не было секретом, по каким каналам фюрер сносится с высшими кругами Великобритании, включая и правительство, и королевский двор, где проходит основной трафик этой сугубо конфиденциальной связи, и кто является основными курьерами между ставкой Гитлера и Лондоном. Он и сам частенько прибегал к услугам различных представителей германской аристократии в тех же целях, и к тому же едва ли не сразу после назначения на пост главы абвера организовал тайные каналы для связи и заочных консультаций с руководством британской разведки. Несмотря на то что это явится некоторым опережением событий в повествовании, тем не менее уже здесь можно отметить, что Канарис располагал едва ли не всей полнотой информации об антигитлеровском заговоре и весьма хитроумно «слил» большую ее часть англичанам, рассчитывая на получение соответствующих рекомендаций в отношении дальнейших действий. Благодарная британская разведка дальше, естественно, поступила по-своему «усмотрению» — Кривицкий был потрясен, узнав о том, что Гитлер повыгонял многих из тех оппозиционно настроенных генералов, с которыми он общался в Доорне. И вот что особенно удивительно — эти действия Гитлера оказались на удивление последовательными.

Короче говоря, к середине осени 1937 г. выбор у Кривицкого был весьма небогатым — или в лапы к абверу, либо в «объятия» англичан, потому как прознай Лубянка обо всех его доорнских и оружейных «художествах», то встреча с ее костоломами из числа таких же «интернационалистов», как и он сам, была бы неминуемо неизбежна. Его ведь и так вызвали в Москву после вышеупоминавшейся информации «Брайтенбаха», и только чудом он избежал подвалов Лубянки, а 22 мая 1937 г. улизнул из СССР. Навсегда.

6 октября 1937 г. по той же, уже проторенной его другом — Рейссом — тернистой тропинке Кривицкий ушел, успев, правда, посодействовать убийству своего друга. И свое предательство он оформил так же, как и Рейсе, переходом на сторону «беса мировой революции» — Троцкого.

Охотник до журнальной драки

Сей упоительный зоил

Разводит опиум чернил

Слюною бешеной собаки.

Абсолютно непонятно, на каких основаниях, но до сегодняшнего дня считается, что «борец со сталинизмом» Вальтер Германович Кривицкий вынужден был скрыться из Европы в США, спасаясь от якобы охотившихся за его головой представителей НКВД. Однако это всего лишь легендирование подлинной причины его «выезда» в США.

Во-первых, за всю историю разведки, с седых библейских времен не было ни одного предателя, у которого едва ли не мгновенно и автоматически после предательства и побега не развивалась бы шизофреническая мания преследования — у страха глаза действительно велики…

Во-вторых, первое время, практически целый год после предательского побега он находился во Франции, где пописывал в троцкистских изданиях. Но если бы приказ о его ликвидации действительно был бы отдан и поступил бы зарубежным резидентурам и боевым группам, на что «он» (потому как не он, а Дон-Левин) открыто намекает и даже пытается утверждать, то вычислить его в Париже и вообще во Франции было, что называется, парой пустяков.

Все троцкистские издания, все звенья троцкистских организаций во Франции были плотно обложены агентурой НКВД, не говоря уже о нескольких группах разведчиков-нелегалов, автономно работавших по этому же направлению.

Тем более что Кривицкий вышел прямиком на сына Троцкого — Седова, который был под плотным постоянным наблюдением и контролем главного агента по разработке Троцкого и его ближайшего окружения — «Этьена» (в то время «Тюльпана»), он же Марк Зборовский. Кстати говоря, хорош же «профессионал», коли не мог заблаговременно сообразить, что к Троцкому и его родне соваться нечего — НКВД там все контролирует…

Так оно и произошло на самом деле — М. Зборовский действительно очень быстро установил место пребывания Кривицкого и сообщил об этом своим кураторам из разведки.

Так что чувствовавшим себя во Франции куда вольготнее, чем даже в родной Москве, летучим бригадам НКВД ничего не стоило, получи они и самом деле приказ о его ликвидации, сровнять беглого «борца со сталинизмом» с землей…

В тот момент там находились такие асы по осуществлению особо острых акций, как опытный разведчик-нелегал Афанасьев, знаменитый Яков Серебрянский, на счету которых к тому времени было уже немало успешно проведенных операций такого рода, не говоря уже о том, что Я. Серебрянский являлся к тому же руководителем Особой Группы при руководстве НКВД и подчинялся лично Ежову.

Короче говоря, если бы приказ действительно был бы отдан, то количество часов, отведенных Кривицкому для оставшейся жизни, можно было бы пересчитать по пальцам — пример при его же прямом содействии «замоченного» Рейсса лучшее тому доказательство…

Я уж не говорю о том, что даже профанация наблюдения за Кривицким и то была прекращена, едва Берия пришел к власти на Лубянке. Профанация потому, что было известно все: и где живет, и что делает, и с кем общается, но никаких серьезных действий против Кривицкого не предпринимали, а с 11 февраля 1939 г. прекратили даже и профанацию.

И в итоге-то выходит, что сказка о неких зловредных супостатах из НКВД — даже не сказка, а просто мгновенно лопнувший мыльный пузырь!

Да и как ему не лопнуть, если он изначально пребывал в «железных» тисках таких колючих вопросов, как, например: почему книга его т. н. «мемуаров» вышла именно в США, почему именно в октябре 1939 г., почему именно в предисловии содержится грубый, хамский «наезд»-шантаж экс-президента Чехословакии Эдуарда Бенеша, почему предатель выехал в США только в декабре 1938 г., а первые его журнально-газетные публикации появились только в апреле 1939 г., и т. д. и т. п.?

Итак, как это ни парадоскально, но после побега его легализация во Франции и получение американской въездной визы происходили на удивление легко, едва ли не как по маслу… Преспокойно обратился к министру внутренних дел Франции Дорма с просьбой о предоставлении политического убежища?! Получил не только убежище, но и даже личную охрану…

Затем Леон Блюм — явно изнывавший от скуки и безделья премьер-министр Франции — пустился во все тяжкие, ходатайствуя перед американским послом в Париже — У. Буллитом — о выдаче Кривицкому и его семье въездных американских виз, причем не оставил этого занятия, даже уйдя в отставку?!

В свою очередь, министр внутренних дел Франции столь нежную заботу о беглом предателе со стороны премьер-министра сдобрил еще и беспрецедентным заявлением о том, что-де Кривицкого никто и ничем беспокоить не будут?!

Как будто с каждым днем все сильней чувствовавшей нарастание нацистской угрозы Франции, а, соответственно, и ее спецслужбам, не о чем было поинтересоваться у беглого советского шпиона, работавшего по Германии?!

Ни главе французской контрразведки генералу Пайолю, ни знаменитому «Сюртэ Женераль» вообще, ни начальнику знаменитого 2-го Бюро Генерального штаба Франции (военная разведка) генералу Гоше, короче говоря, никому не было дела до человека, который так много знал о Германии!

Да, мне хорошо известно по истории спецслужб, что французская разведка и контрразведка не дремали — у первой только в абвере Канариса было не менее 10 агентов, а вторая пачками арестовывала нацистскую агентуру в стране: в 1935 г. — 35 агентов, в 1937 г. — 150 (впоследствии, в 1938 г. — 274, а за первые полгода 1939 г. — 300 агентов!).[17]