Олег Романько - Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945 Страница 38

Тем не менее уже на следующий день после встречи с немцами Ермаченко и Кушель отдали соответствующие указания. А вскоре начал прибывать и контингент. Первая партия добровольцев была направлена из Слонима в Минск, где из них почти сразу же начали формировать первую роту батальона. Первоначально планировали набрать 800 человек, но уже к весне 1943 года число добровольцев достигло тысячи. По предложению Ермаченко командиром батальона был назначен Ф. Кушель. Однако уже в январе – феврале 1943 года немцы изменили свои условия и потребовали, чтобы командиром был офицер немецкой железнодорожной охраны, при котором от БНС должен был находиться только офицер связи. Ермаченко вынужден был согласиться, и таким офицером был назначен капитан В. Микула[339].

Батальон снабжался со складов немецкой железнодорожной охраны в Минске. Его личный состав носил стандартную синюю униформу этого подразделения немецкой полиции, но с белорусскими петлицами и кокардами. В качестве кокарды был выбран белорусский национальный символ – «Погоня», а в качестве петлиц – «Ярыловский» крест. Погоны в батальоне были немецкими. Однако немцы неохотно признавали за белорусами персональные воинские звания, заменяя их должностными. Вместо, например, «лейтенант» или «капитан» они употребляли zugführer или gruppenführer. Вооружение было также немецким, но его тип больше зависел от удаленности подразделений батальона от Минска: чем дальше, тем хуже. Несмотря на централизованное обеспечение и снабжение, в некоторых ротах были трудности материального характера. Так, в Барановичской роте половина личного состава не могла посещать занятия, поскольку не имела обуви[340].

После организации каждое подразделение проходило четырехнедельное обучение, которое заключалось в строевой и боевой подготовке. Последней уделяли наиболее серьезное внимание (например, в Лиде личный состав роты выводили за город и обучали вести наступление и оборону, уметь окапываться и т. п.). По окончании обучения рота уже могла использоваться для охраны железной дороги. Так, в декабре 1942 года была подготовлена Минская рота (командир – лейтенант Д. Чайковский). Вслед за ней, в январе 1943 года, рота в Барановичах (командир – лейтенант Барбарыч). А в феврале 1943 года закончила свое обучение последняя рота – Лидская (командир – лейтенант И. Сажич)[341].

На переговорах с немцами были установлены структура батальона и принципы его боевого применения. Он должен был располагаться поротно на всех крупных железнодорожных станциях генерального округа «Белоруссия»: в Минске, Столбцах, Барановичах, Лиде и Крулевщине. Закончив организацию и подготовку, каждая рота была разделена на небольшие группы (по 10 – 15 человек), которые разместили по всей белорусской железной дороге, а некоторые даже были направлены в юго-западную Россию. Каждая группа по численности не превышала одного отделения и располагалась на основных узловых станциях. Так, первая группа Минской роты была направлена в Полоцк, вторая размещалась на станции Унеча под Орлом (юго-западная Россия), а последняя оставалась в Минске, где одно время несла охрану здания Центрального совета БНС. Барановичская рота была также разделена на группы и направлена в Полесье (южная Белоруссия). Самая сильная группа этой роты была размещена в Калинковичах, где вела постоянную борьбу с советскими партизанами, дислоцировавшимися в полесских лесах. В результате к весне 1943 года все железные дороги на территории от Орла до Бреста и от Полоцка до Калинковичей охранялись белорусскими полицейскими. Одной из основных задач ее личного состава была борьба с советскими и польскими партизанами[342].

В целом же по состоянию на март – апрель 1943 года командный состав батальона и дислокация его подразделений выглядели следующим образом:

Примечания:

* Оставался на этой должности до февраля 1944 года. ** Впоследствии был назначен на должность пропагандиста батальона.

По утверждениям некоторых офицеров батальона, его роль была намного значительнее той, которую отводили ему немцы. Уже само появление какой-нибудь из его частей в населенном пункте способствовало оживлению там белорусского национального движения. Например, в Лиде, до зимы 1942 года оно находилось на полулегальном положении, и, как это ни парадоксально, не по вине немцев. Дело в том, что в городе проживало много поляков, которые занимали главенствующее положение в местной администрации и полиции и при всяком удобном случае терроризировали белорусов. После же того, как в Лиде была организована рота И. Сажича, местное белорусское население, по его словам, «сразу “подняло уши” и начало отважно говорить по-белорусски, имея за плечами свое войско». Поляки же, наоборот, заметно притихли[343].

Следует сказать, что взаимоотношения немецкого руководства и белорусских офицеров не всегда были нормальными. Так, убедившись, что организация и подготовка батальона идут по графику и он превращается в реальную военную силу, немцы решили забрать его из-под белорусского влияния. Поэтому уже весной 1943 года господин Штримке стал смещать белорусских офицеров с командных должностей и заменять их немецкими унтер-офицерами. Кроме того, офицеры с большими амбициями сами уходили из батальона. Например, так поступили капитан Микула и лейтенанты Чайковский и Барбарыч. Со временем все белорусские офицеры были удалены из батальона. По настоянию Кушеля для белорусов удалось сохранить только одну должность – пропагандист батальона. Им стал лейтенант Сажич, бывший командир Лидской роты[344].

Отношение немецких командиров к солдатам-белорусам было очень плохим. Немецкие унтер-офицеры били их, отбирали продуктовый паек и т. п. Вследствие этого многие белорусские унтер-офицеры увольнялись из батальона, а некоторые, разжалованные в рядовые, перешли к партизанам. Такой случай, например, произошел на станции Выгода (между Барановичами и Минском). Здесь командир взвода унтер-офицер Слонимский вместе со своими людьми (12 человек) напал на немецкое подразделение, которое вместе с ним охраняло станцию, разоружил его и ушел в лес, прихватив с собой пять ручных пулеметов, двенадцать винтовок, несколько гранат и запас патронов. Там бывшие добровольцы создали партизанский отряд имени К. Калиновского, который некоторое время выступал под белорусскими национальными лозунгами, а затем был вынужден присоединиться к более крупному советскому партизанскому соединению[345].

«Тем не менее, – вспоминал Кушель, – благодаря пропагандистской работе Сажича батальон в целом самоотверженно выполнял свои обязанности до тех пор, пока из Белоруссии не ушел последний немецкий поезд»[346].

Одной из последних акций батальона была охрана 2-го Всебелорусского конгресса. Руководство БЦР не без оснований опасалось, что его проведению могут помешать как советские партизаны, так и немцы. Поэтому из личного состава батальона были отобраны только самые надежные офицеры, которые под командованием лейтенанта Сажича патрулировали вокруг места проведения конгресса или незаметно находились среди его делегатов[347].

После отступления немцев из Белоруссии батальон перевели в Прирейнскую область (Западная Германия), где его личный состав использовался как рабочая сила по ремонту железных дорог. Позже, в декабре 1944 – январе 1945 года, часть его бойцов влилась в 1-ю Белорусскую гренадерскую бригаду войск СС, речь о которой пойдет ниже.

2 декабря 1941 года ОКХ издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В этом документе, в частности, говорилось: «…Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делает возможным в боях с партизанами применять их же методы действия»[348]. Поэтому уже в первой половине 1942 года немецкие полицейские органы при гражданской администрации приступили к созданию из местных добровольцев батальонов Schuma, которые предполагалось использовать в антипартизанских операциях. По замыслам полицейского руководства, они должны были представлять собой территориальные охранные части, более крупные, мобильные, лучше вооруженные и с более широким оперативным районом. В немецкой системе правопорядка их аналогом являлись так называемые военизированные полицейские батальоны и полки, которые в больших количествах действовали на оккупированных советских территориях[349].

Формирование белорусских батальонов Schuma проходило в три этапа: июль – сентябрь 1942, август – сентябрь 1943 и февраль – март 1944 года. В результате к апрелю 1944 года было организовано двенадцать таких частей: 45, 46, 47, 49, 65 – 67-й охранные, 48, 60, 64, 68-й[350] фронтовые и 48-й батальоны[351]. Динамика численности личного состава в них выглядела следующим образом: 20 декабря 1943 года – 1481, 30 января 1944 года – 1499 и, наконец, 29 февраля 1944 года – 2167 человек[352].