Михаил Вострышев - Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860-1920-е годы Страница 38

ОРЕХОВА (всхлипывает). Да что же еще и говорить-то? Нас, бедных, видно, всякий может обижать, и суда никакого не найдешь.

СУДЬЯ (Минхену). Не желаете ли вы что еще объяснить?

МИНХЕН. Желаю. Когда Орехова поднялась наверх, то оттуда пустила в меня сначала бутылкой, а потом склянкой, и мне нанесла рану в палец.

СУДЬЯ. А я советовал бы вам, господа, помириться.

МИНХЕН. Я с величайшим удовольствием помирился бы. Мне очень неприятно, что это дело дошло до суда.

СУДЬЯ (Ореховой). А вы согласны?

ОРЕХОВА. А как мириться-то?

СУДЬЯ. Ну, он вам заплатит сколько-нибудь.

ОРЕХОВА. А сколько он заплатит за побои-то?

СУДЬЯ. Об этом вы поговорите с господином Минхеном или заявите мне, сколько вы желаете взять с него.

ОРЕХОВА (замялась). Да я не знаю, сколько. А по-вашему, сколько?

СУДЬЯ. Это уж дело ваше, я не могу назначать вам суммы, хотя и могу сказать — много или мало просите. Впрочем, я бы посоветовал вам помириться на 5 рублях. Этой суммы, по моему мнению, совершенно достаточно. Она ни велика, ни мала.

МИНХЕН. Хорошо, я согласен.

СУДЬЯ (Ореховой). А вы?

ОРЕХОВА. Пущая сичас же деньги отдает.

Минхен вынимает бумажник, берет из него деньги и передает их судье. Тот передает деньги Ореховой, которая прячет их в карман и направляется к двери.

СУДЬЯ (Ореховой). Подпишитесь под протоколом-то.

ОРЕХОВА. Я писать не умею.

Орехова уходит из камеры. Публика провожает ее улыбками.

Бесстыдные действия

У мирового судьи Стрелецкого участка Москвы 12 июля 1882 года разбиралось дело по обвинению мещанина Кутова в «бесстыдных действиях» в публичном месте. Сам Кутов на суд не явился, а прислал поверенного, который предварительно никаких объяснений не дал, а потому судья приступил к допросу свидетелей.

ФЕДОТОВ. Я сидел на лавочке на Петровском бульваре…

СУДЬЯ. В какое время это было?

ФЕДОТОВ. Около 7 часов вечера. Числа хорошенько не помню, но, кажется, 27 июня. Против меня сидел Кутов с тростью в руках с большим набалдашником и выделывал самые безобразные шутки. Так, например, трость приставлял к известному месту, тряс ею и в таком виде обращался к проходящим дамам и девицам, которые отвертывались и отплевывались. Мне стало совестно смотреть на все безобразные выходки Кутова, и я начал искать глазами городового. Но, к несчастью, на бульваре не было ни одного. Потом Кутова отправили в участок.

ПОВЕРЕННЫЙ КУТОВА. Скажите, свидетель, Кутов был пьян?

ФЕДОТОВ. Да, он был выпимши.

ЗИМИН (второй свидетель). Я провожал двух девушек. Кутов шел то сзади, то впереди нас, и выделывал самые непристойные штуки. При этом он обращался и к тем девушкам, с которыми я шел, и к другим, проходящим по бульвару женщинам. Так, например, он взял свою палку между ног, тряс ею и обращался в таком виде к нам. Чтобы отвязаться от него, я сел со своими дамами на лавочку, думая, что Кутов пройдет мимо нас дальше. Но он нарочно сел против нас на другую скамейку и, обращаясь к моим дамам, выделывал самые бесстыдные штуки. Тогда, видя, что от него никак не отвяжешься, я позвал городового, и Кутов был отправлен в участок.

ПОВЕРЕННЫЙ КУТОВА. Скажите, свидетель, Кутов был пьян?

ЗИМИН. Он был выпимши, но не до бесчувствия, чтобы не помнить, что он делал.

Поверенный Кутова ходатайствовал перед мировым судьей о смягчении наказания своему доверителю на том основании, что он был пьян. Мировой судья постановил оштрафовать Кутова на 25 рублей.

— Будь пьян, да умен, — говорили в публике. — Вперед не будет безобразничать. Так его и надо.

Ночные бабочки

В один из летних дней 1882 года в Арбатский участок мирового суда вызвали мещанок Муравлеву и Александрову. К судейскому столу господина Вульферта подошли две молоденькие девушки.

СУДЬЯ. Обвиняемые Муравлева и Александрова, вас полиция обвиняет в буйстве на Никитском бульваре. Признаете ли вы себя виновными?

МУРАВЛЕВА. Нет. Я шла часу в десятом вечера по бульвару, а меня Александрова стала ругать, потом била зонтом, за косу ухватила.

СУДЬЯ. По какому же поводу?

МУРАВЛЕВА. Да приревновала. Зачем, говорит, Сашу-садовода отбила?.. Он из-за меня эту кривую бросил.

СУДЬЯ. Ваше занятие?

МУРАВЛЕВА (замявшись). Белошвейка.

СУДЬЯ. Александрова, что вы скажете в свое оправдание?

АЛЕКСАНДРОВА. Я шла по бульвару и вижу, что эта лахудра…

СУДЬЯ. Без подобных слов.

АЛЕКСАНДРОВА. Никак нельзя, обидно, господин судья. Она у меня моего знакомого отбивает, Сашу-садовода, а я с ним почти год живу, притом же права имею.

СУДЬЯ. Какие права?

АЛЕКСАНДРОВА. Книжку из врачебно-полицейского комитета. Я-с проститутка, а эти прачки, портнихи, белошвейки без всяких правов находятся.

Вызывается свидетель городовой Зуев.

СУДЬЯ. Свидетель, что вам известно по этому делу?

ЗУЕВ. Стоял я, ваше высокородие, на посту. Смотрю, толпа народу. Подошел, а эти две барышни промеж собой ругаются. Я и спятил их в участок. А более ничего не знаю.

Вызывается свидетель Хвицкий.

СУДЬЯ. Что вам известно?

ХВИЦКИЙ. Александрова ругала Муравьеву и зонтом ударила за то, что та у нее отбила какого-то садовника Александра. Больше ничего.

Судья оштрафовал Александрову на пять рублей, а Муравлеву на рубль. Но при выходе из судейской камеры между ними вновь вспыхнула перебранка.

МУРАВЛЕВА. Что, налетела с ковшом на брагу?.. Пущай Сашка-то за тебя пятерку отдаст, а целковый — плюнуть — я отдам.

АЛЕКСАНДРОВА. А тебе Саши, как глаз своих, не видать. А будешь к нему ходить — всю косу выдергаю.

Далее обе перешли на более крепкие слова, которые в печати принято опускать.

Лихорадка

Санкт-Петербург 1884 года. В камеру мирового судьи приведен арестант — молодой, белокурый, безбородый и коренастый мужик — в разорванной красной рубахе и в зимней бараньей шапке. Он влез днем в окно дворницкой, украл там фуфайку и овчинный тулуп и, когда вылезал через окно назад, был пойман с поличным швейцаром этого дома, отставным унтер-офицером Андросовым. Андросов с помощью двух работников, находящихся в том же доме мясной и зеленной лавок, Спиридонова и Хрюкина, доставил вора в полицейский участок, где был составлен протокол, а украденное имущество возвращено владельцу.

Арестант, вызванный к столу, своим взглядом выражал равнодушие к наказанию, которое его ожидает.

СУДЬЯ. Кто вы такой?

АРЕСТАНТ. Крестьянин Псковской губернии, Опочецкого уезда, села Вертлявых Хлыстов.

СУДЬЯ. Как зовут?

АРЕСТАНТ. Меня-то? Агафон Артамонов Забубеннов. Соседи говорят, что мне, собаке, по шерсти и кличка дана.

Судья предостерегает Забубённого быть на суде осторожнее в словах и предлагает свидетелям, Спиридонову и Хрюкину, пройти в свидетельскую комнату. По прочтении протокола судья спрашивает Андросова: подтверждает ли он протокол?

АНДРОСОВ. Подтверждаю, ваше высокоблагородие. Тут вся правда, как дело было, прописана. Ничего обложного нет.

СУДЬЯ. А вы, Забубеннов, признаете себя виновным в краже фуфайки и тулупа, совершенной днем через влезание в окно?

ЗАБУБЕННОВ. Тоись, как признаю? Я эвти вещи взял по необходимости, а не украл.

СУДЬЯ. Вы признаете, что взяли вещи без воли их хозяина. Это действие равносильно краже. Лучше признайтесь.

ЗАБУБЕННОВ. Знаю, что в препирательстве и запирательстве толку нет. Мировые судьи гораздо легче наказывают, коли виноватый признается.

СУДЬЯ. Это справедливо, потому что раскаяние и признание по закону уменьшают наказание. Так и вы, Забубеннов, сознайтесь в краже.

ЗАБУБЕННОВ. Не могу-с… Честью заверяю, что не могу. Я не крал, а взял тулуп, потому что озноб чувствовал. Был, как говорится, в лихоманке.

СУДЬЯ. А фуфайку-то?

ЗАБУБЕННОВ. Ну и фуфайку взял, чтоб скорей согреться. Видите ли, господин судья, как дело было. Шел я, и очень скоро шел, по делам. Время стоит жаркое, и пот с меня в три ручья льет. Иду, а жажда томит меня. Вижу на улице, близ панели, водовоз стоит и пьет из ведра. Я не вытерпел, подбежал к нему и попросил напиться. Выпил я много и пошел дальше. Вдруг почувствовал озноб: меня стало трясти. Я бросился в первые ворота, увидел дворницкую. Дверь в нее была заперта — снаружи замок висел. Я к окну, толкнул раму, она поддалась. Я влез через окно в дворницкую. Вижу, на стене висят фуфайка да тулуп. Я их надел, чтобы обогреться. Затем, по забывчивости, не снял их, а так и вылез из окна. Тут этот человек — швейцар, что ли он?.. — сгреб меня, кликнул проходивших по двору двух человек, да втроем и потащили меня в участок…

СУДЬЯ. А прежде вы судились когда-нибудь?

ЗАБУБЕННОВ. Судился, да все понапрасну… Вот, как теперь…