Алла Бегунова - Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I Страница 39

Потому было решено для экономии средств платить за одну солдатскую драгунскую лошадь 18–20 рублей и установить срок ее службы в строю 15 лет. Овес и сено для кормления животных казна стала отпускать лишь на зиму и осень. Остальные шесть месяцев в году им полагался подножный корм — трава, покупаемая на деньги тех губерний, где полки квартировали.

Эти условия вынуждали полковых командиров приобретать для строя лошадей весьма средних достоинств, а потом всемерно беречь их и на учениях сильно не утруждать. Есть указания современников на то, что конные экзерциции во многих полках в 30–40-е годы XVIII века сводились к 30-минутным «проездкам» раз в семь — десять дней, особенно — зимой.

Результат такой организации службы регулярной кавалерии сказался довольно скоро. В большом полевом сражении с турками в Молдавии под городом Ставучаны в 1739 году участвовало 16 драгунских полков. Но командование не решилось бросить их в атаку на массы феодальной турецко-татарской конницы. Драгуны были… спешены, построены в каре и, как пехота, вели ружейный залповый огонь по лихим восточным всадникам, с визгом и криком налетавшим на русские позиции.

Хорошо ездили верхом в те годы только кирасиры (три полка по 780 строевых чинов) и гвардейцы (лейб-гвардии Конный полк, 1100 строевых чинов). Но на содержание этих воинских частей шли более значительные средства. Так, за кирасирскую и конно-гвардейскую лошадь казна платила 50–60 рублей, определив ее срок службы в 8 лет. Фураж для кормления ей выдавался десять с половиной месяцев в году и лишь на шесть недель ее переводили на «травяное довольствие».

Иным был здесь и подход к обучению личного состава. Занятия по верховой езде вел берейтор, имевший звание военного чиновника 12-го класса. Не зря в инструкции 1733 года, написанной для конной гвардии, утверждалось: «Верховая езда составляет наивящую и необходимо нужнейшую повседневную должность…»

Поднять до такого уровня всю армейскую кавалерию Россия смогла лишь в конце царствования Елисаветы Петровны. Была увеличена закупочная цена солдатской лошади (с 20 до 30 рублей), срок ее службы сокращен до восьми лет, усилена фуражная выдача (до 6 кг овса и 6 кг сена в день в течение десяти месяцев). Устав 1755 года, имевший название: «Экзерциция и учреждение строев всяких церемониалов регулярной кавалерии», провозглашал: «Всякое действие и сила кавалерии, которая с авантажем и победою неприятеля чинима бывает, состоит в храбрости людей, в добром употреблении палашей, в крепком смыкании и в жестоком ударе чрез сильную скачку…»

В европейских странах к тому времени уже знали, как воспитать и обучить хорошего кавалериста. «Его Величеству угодно, — говорилось в инструкции прусского короля Фридриха II, — чтобы ни одна строевая лошадь не оставалась на конюшне двух дней кряду…» Солдат должен был ездить верхом шесть раз в неделю и значительную часть служебного времени проводить на конюшне, возле своей лошади. Предусмотреть все его занятия и расписать их по часам, введя мирную повседневную жизнь конника в жесткое русло, теперь старались авторы всех кавалерийских Уставов.

«Инструкция дежурному ротмистру лейб-гвардии Конного полка» была разослана по армейским полкам при Екатерине II и действовала вплоть до воцарения императора Павла I. По сути дела, это был распорядок дня, высочайше утвержденный Ее Величеством и обязательной для исполнения во всех частях регулярной кавалерии в мирное время. Он служил своеобразным дополнением к Уставу 1755 года.

«Каждый день по утру, — говорилось в «Инструкции…», — в начале пятого часа приказывать трубачу играть сигнал к чищению лошадей, по которому все рейтары без исключения должны идти в конюшни и собирать солому и выносить навоз и лошадей чистить сколь возможно чище, при чем быть караульному унтер-офицеру и за сим смотреть.

В семь часов утра трубачу играть сигнал к водопою, что и исполнять при караульном унтер-офицере.

В начале восьмого часа трубачу играть сигнал на первую дачу овса… В первом часу пополудни трубачу еще раз трубить и тогда делается вторая дача овса… В начале третьего часа класть сено.

В шестом часу трубачу играть сигнал на водопой. В седьмом часу трубачу играть на последнюю дачу овса. В девятом часу без сигнала всех лошадей и конюшни вычистить, заложить в последний раз сена, разостлать соломы, попоны снять и привязать их троками, повода отпустить, чтобы лошади могли лечь, и наконец, в первом часу ночи смотреть, все ли сено съедено и оставшееся забирать.

Всякий день в хорошую погоду во всем полку всех рейтарских лошадей приказывать проезжать при дежурном ротмистре. По окончании проездки ставить лошадей и смотреть, чтобы они были хорошо выстоены до дачи корма…»{2}

Но настоящим справочником по организации повседневной жизни легкой кавалерии стал уже упоминавшийся ранее «Его Императорского Величества Воинский Устав о полевой Гусарской службе», подготовленный в первые месяцы царствования Павла Петровича и увидевший свет в начале 1797 года. Устав, конечно, говорил и об учениях, но они занимали в общей части из 79 глав только 16, в специальной — из 26 глав только 5. В остальном Устав описывал службу конницы вообще: на квартирах, в походе, при нахождении в гарнизоне. В нем есть главы об отпусках офицеров и их карточных долгах, о конском ремонте, о подготовке рекрутов, об обмундировании, о шанцевом инструменте, о погребении нижних чинов и офицеров, об исполнении экзекуций (наказание шпицрутенами или прутьями, так называемое «прогнание через строй»), о встрече главнокомандующих, о числе караулов, выставляемых у дверей квартир генералов и штаб-офицеров, о фуражировке в поле, о схождении с коней во время смотров, о пробитии вечерней «зори» и отдании в гарнизонах «пароля».

Распорядок дня при Павле I в конных полках устанавливали, исходя из следующих требований: «Весьма наблюдать, чтобы за лошадьми было хорошее смотрение, дабы они четыре раза в сутки в одно и то же время кормлены и два раза чищены были, и для сего разделить эскадрон на столько частей, сколько офицеров налицо и ко всякой части определить по одному или по два унтер-офицера, которым после каждого кормления смотреть как за людьми, так и за лошадьми. Вахмистру осматривать конюшни ежедневно один раз. Офицерам смотреть свою часть, ежели не всякий день, то по крайней мере три раза в неделю, а эскадронным командирам — по разу в неделю… Лошадей поить неотменно в конюшне. Вскоре же после экзерциции или езды не ставить лошадей в конюшни, а водить их, пока не обсохнут… Когда же не бывает учение, то неотменно ездить два раза в неделю, хотя и на попонах, при чем быть всегда одному офицеру…»{3}

Впоследствии военные историки, описывая царствование Павла Петровича, упрекали его за мелочную регламентацию, которую он внес в армейскую службу. Но Павел I знал, что делал. Качества солдата-профессионала (а русская армия этой эпохи была профессиональной) формировали именно непреложные, раз и навсегда установленные, до последней детали продуманные правила, по которым текла его повседневная жизнь. Основные традиции и обычаи службы в кавалерии, сложившиеся в это время, равно как и ее действия на поле боя, снаряжение и вооружение, просуществовали, хотя и с некоторыми изменениями, вплоть до начала XX века.

Один из новобранцев 1915 года писал: «Нам было досадно, что мы не попали в гусары, и конечно, не только потому, что у гусар была более красивая форма. Нам говорили, что там были лучшие, и самое главное, более человечные унтер-офицеры… Служба в кавалерии оказалась интереснее, чем в пехоте, но значительно труднее. Кроме общих занятий, прибавилось обучение конному делу, владение холодным оружием и двукратная уборка лошадей. Вставать уже приходилось не в шесть часов, как в пехоте, а в пять, ложиться также на час позже. Труднее всего давалась конная подготовка и владение холодным оружием — шашкой… и пикой. Во время езды многие до крови растирали ноги, но жаловаться было нельзя. Нам говорили одно: «Терпи, казак, атаманом будешь!» И мы терпели до тех пор, пока не уселись крепко в седла…»{4}

Эти слова принадлежат Георгию Константиновичу Жукову, легендарному полководцу Великой Отечественной войны. В Российскую императорскую армию он был призван в возрасте 19 лет и служил в 10-м драгунском Новгородском полку. На фронтах Первой мировой войны он провел полтора года, выслужился в младшие унтер-офицеры и был награжден двумя солдатскими Георгиевскими крестами.

Более подробные воспоминания о повседневной жизни кавалериста оставил князь В. С. Трубецкой, в октябре 1911 года поступивший служить вольноопределяющимся, то есть рядовым дворянского звания, в лейб-гвардии Кирасирский Ея Величества Государыни императрицы Марии Федоровны полк. «Со следующего же дня началась наша настоящая служба. В сущности, она была очень тяжела. Единственная привилегия «вольноперов» заключалась в том, что им разрешалось жить не в казармах, а в собственной частной квартире. Поэтому ранним утром, еще при полной темноте, мы с Мишей уже бежали через Гатчинский парк, называвшийся почему-то «Приорат», в полк. Надев в казарме желтые тужурки верблюжьего сукна с черным воротником, мы всей командою в строю шли в конюшню, где при ярком свете электричества производилась уборка, чистка коней и дача корма. Пахнувшая цирком конюшня содержалась в образцовой чистоте, не хуже хорошего жилого помещения, и своим блеском была замечательна. В стойлах стояли строевые кони — огромные рыжие великаны-красавцы… Впрочем, не буду вдаваться в лирику и отклоняться от описания нашего будничного дня. Для нас он начинался с конского туалета, который совершался при помощи щеток и скребниц…»{5}