Татьяна Бирюкова - В Москве-матушке при царе-батюшке. Очерки бытовой жизни москвичей Страница 39

Там, за Разгуляем, у немцев, были заведены другие порядки: вино «шинковали», то есть давали в розлив, мелкими дозами, в распивочных. На небольшую дозу даже самый простой московский работяга мог достать денег. Тогда и Немецкую слободу в народе с легкой руки пьяниц прозывали не иначе как Доброй слободой. И сейчас среди московских улиц без труда можно обнаружить топоним «Доброслободская». Эта улица продолжает Ново-Басманную и ведет к Немецкой улице, которая носит современное название «Бауманская».

Говорят, что после смерти Алексея Михайловича кабаки стали повсеместно множиться, как грибы в урожайный на них год.

Само слово «кабак» происходило от татарского «кабал».

В старину в Замоскворечье, у Балчуга, проживало немало татар. Кабаками именовались также и постоялые дворы, в подобие тем, что были в Польше под названием «корчма». В кабаке, или «в кабале», часто совершались сделки, договоры, наймы рабочих людей. Под пьяным угаром бедняки работники практически за бесценок соглашались на службу у плутоватых нанимателей. Они добровольно шли в ту «кабалу», на договорное рабство. «Где потеряешь — не чаешь, где найдешь — не знаешь».

Следует также отметить, что в старину женщинам было запрещено участвовать не только в попойках, но и в беседах мужчин. В некоторых семьях считалось даже бесчестием, если посторонний увидит жену. Но в том были исключения. Например, когда муж угощал приятелей и изъявлял к ним особое свое расположение, то приказывал жене войти в столовую и поднести каждому из гостей по чарке вина или водки. По обычаю, тогда всякий угощаемый гость должен был после выпитой чарки поцеловать супругу хозяина. Подобной бытовой сцене художник К. Маковский посвятил живописное полотно «Поцелуйный обряд». Обыкновенно хозяин следил, чтобы поднесенный кубок выпивался до последней капли.

В истории отмечено, что праздные народные сборища, как правило, начинались кубками за здравие царского величества. Потом пили за царицу, за других царских персон.

За персонами величали непобедимое русское оружие. Ближе к концу чарками именовали и здравили каждого участника собрания. И после каждого тоста выпивали кубок полностью.

Хлебосольный граф Ф. М. Апраксин славился искусством потчевать своих гостей. Будучи уже стариком, с седой головой, он традиционно становился на колени перед любым гостем, который считал, что уже достаточно много выпил. Апраксин буквально умолял сопротивлявшегося осушить очередной кубок.

А у князя Ромодановского была в ходу такая привычка. Все прибывавшие к нему на праздничный прием, независимо от звания, перед поклоном хозяину должны были осушить большой кубок простого вина, приправленного острым перцем. Часто это вино на золотом блюде подносил дрессированный медведь. С тем, кто отказывался, порой случалась беда. Косматый короткохвостый зверь, выпустив блюдо, по незаметной команде вцеплялся в гостя и таскал его вплоть до поступления приказа об отпуске «виноватого», когда тот соглашался на выпивку.

При Петре Великом первым заздравным тостом всегда было призвание на Россию милости Божией. Вторым тостом просилось благоденствие флоту. И лишь за этими тостами следовали другие величальные.

Пирушки и попойки в то далекое время были нередкими, но вполне дружелюбными. Ссорились, «шумели» очень редко. Публичных драк, кажется, вовсе не было.

Когда во власть вступила дочь Петра, Елизавета, а позднее — Екатерина Вторая, в России был введен обычай считать пьянство делом низким и позорным. Пьяница тогда лишался доброго имени, доверия. Его принимали за человека, вовсе не годного к серьезному делу.

В свое правление императрица Екатерина для винных погребов в Москве отвела специальное место в Якиманской части, справа на острове между Большим и Малым Каменными мостами. В наше время на этой просторной местности стоит комплекс Дома Правительства, прославившегося своей «потаенной» жизнью (ул. Серафимовича, № 2). Конечно, из винного двора напитки в розлив не продавались. Откупщики вывозили отсюда продукцию лишь в больших тарах.

Винные откупы были уничтожены лишь в царствование Александра Николаевича. При Александре II имел право купли-продажи вина уже каждый торговец, заплативший пошлину.

Вино и водка везде стали продаваться почти свободно. Правда, были некоторые ограничения для торговавших. Например, не разрешалось устраивать винные погреба и торговлю из них вблизи культовых сооружений: расстояние между этими объектами не должно было быть менее 100 метров (в современном измерении).

Для любителей выпить еще большую свободу принесли революционные преобразования начала ХХ века. И не только в связи с уничтожением православных и иноверческих храмов на Руси (их большое количество и запреты на торговлю в близлежавшей округе как-то мало-мальски сдерживали народ). Потоки крови на мировых и гражданских войнах, плановое уничтожение благоразумных людей, отречение от старых порядков, вседозволенность и многие другие факторы пошатнули сложившиеся традиции культурного потребления вина и моральные устои россиян…

Есть ли способ возврата в старину, к доброму и разумному в ней? В истории проездного билета «туда — обратно» не существует.

В ресторанах

На первый взгляд, российские заведения с архаичными названиями «трактир» и «кабак» ничем практически не отличались. В них люди заходили трезвыми, а выходили на некрепких ногах, неуверенной походкой, качаясь, бывало, и не без помощи друзей-товарищей.

Но некоторая разница в этих заведениях все-таки была: в кабаках предлагалось исключительно крепкое спиртное, а в трактирах преобладало вино (правда, и им напивались «до чертиков»).

В конце XIX века некоторые владельцы московских трактиров добились разрешения торговать и водкой. К этим трактирам относились в первую очередь так называемые коммерческие в Китай-городе. За их столами с 12 часов до 2 часов дня собирались коммерсанты после дел на Бирже.

Заключив свои договоры, дельцы охотно, как повелось по традиции, «отмечали» их в своем кругу, прикладываясь к горячительному. В трактирах эти посетители обычно занимали отдельные кабинеты. Их застолья зачастую переходили в истинное безобразие.

Городская управа не могла стоять в стороне и никак не реагировать на разного рода донесения на этот счет. И вот 26 июня 1901 года Акцизное управление предъявило к владельцам трактиров любопытное и в некотором роде странное требование: или совсем уничтожить трактирные кабинеты, или снять в них двери, заменив их занавесками, которые, «спускаясь от верха двери, доходили бы до половины ее высоты». Предполагалось, что в таких «филиалах Биржи» не будет происходить продолжение активных деловых общений с параллельным винораспитием, что на улицах Китай-города, хотя бы по этой части будет больше порядка и меньше трагедий.

Параллельно с этими мерами борьбы с пагубным пьянством русский поэт М. А. Плотников сочинил «Гимн трезвенников» на легко запоминающийся мотив, взятый из сборника международного общества трезвости. Стихи и ноты опубликовали. В гимне были такие слова:

Спутники пьянства — разврат и безделье,Бедность, болезни и злая тоска;Пагубно, лживо хмельное веселье.Слез в нем таится река.

И хотя этот гимн имел право на пропаганду правильного и делового образа жизни, за новыми занавесками трактирных кабинетов его почему-то ни разу не исполняли.

Купальни

В то, что когда-то «плыла, качалась лодочка по Яузе-реке», уже давно никто не верит. А представить летнее купание в Москве-реке в черте города — это даже хорошему фантазеру в голову не придет.

Если сначала посмотреть с берега на непрозрачные воды, на стремнину, подумать о глубине нынешнего русла Москва-реки, потом обратиться к архивному материалу работы санитарной комиссии в 1903 году, то в голове будет неразбериха «хорошо — плохо».

Тогда, в столетнюю давность вопрос купания в Москве-реке был чрезвычайно насущным для обывателей. Он переходил в проблему для решения городским управлением.

У журналистов же многочисленные случаи по спасению-спасанию живых людей и по извлечению тел утопших из вод реки (часто даже и вблизи стен Кремля), о напряженной работе Общества спасания на водах были поводами для написания корреспондентских заметок.

Так как же пользовались для омовений в жару москворецкой водой практичные москвичи?

Для того чтобы купание было каким-то образом культурно организовано, на Москве-реке устраивались городские купальни. Например, при выборе для купален мест по поручению Комиссии санитарного врача заранее осматривались различные подходившие для того прибрежья.

Удобным для «омовений» приблизительно до конца XIX века считался район у Бородинского моста.