Рой Медведев - К суду истории. О Сталине и сталинизме Страница 39

«Такая страна, как СССР, должна будет пройти период первоначального накопления, очень щедро черпая из источников досоциалистических форм хозяйства» [181] .

«Задачи социалистического государства не в том, чтобы брать с мелкобуржуазных производителей меньше, чем брал капитализм, а в том, чтобы брать еще больше» [182] .

Сталин, впрочем, старался не вступать в экономические дискуссии с лидерами оппозиции, предоставив это Бухарину и его ученикам. Умело и ловко используя невыгодную для «объединенной» оппозиции ситуацию, Сталин обвинил в первую очередь лидеров оппозиции в беспринципности. Это обвинение было нетрудно обосновать, ссылаясь на недавние резкие взаимные нападки и отзывы лидеров оппозиции друг о друге. Кроме того, Сталин объединил все прошлые ошибки, которые, с точки зрения ортодоксального большевизма, совершили как Троцкий, так и Зиновьев с Каменевым. А это был довольно тяжелый политический балласт для любой оппозиции. Основной упор в борьбе Сталин перенес на проблему единства партии, он обвинил «объединенную» оппозицию в раздувании фракционной борьбы. Сталин уловил настроения не только партийного аппарата, но и партийных масс, которые устали от бесконечных дискуссий, да еще в условиях сравнительно трудного материального положения.

Практически уже к осени, то есть всего через несколько месяцев после создания «объединенной» оппозиции, стало очевидным, что она, не сумев увлечь за собой партийные массы, потерпела политическое поражение. Поняв это, лидеры оппозиции дали сигнал к отступлению. 16 октября 1926 г. они направили в ЦК ВКП(б) письмо с признанием части своих ошибок. В нем, в частности, говорилось:

«На XIV съезде и после него мы разошлись с большинством съезда по ряду принципиальных вопросов. Наши взгляды изложены в официальных документах и речах, произнесенных нами на съезде, на пленумах и в Политбюро. На почве этих взглядов мы стоим и теперь. Мы категорически отвергаем теорию и практику “свободы фракций и группировок”, признавая, что такая теория и практика противоречит основам партии. Решения партии о недопустимости фракционности мы считаем своей обязанностью проводить на деле.

Вместе с тем мы считаем своим долгом открыто признать перед партией, что в борьбе за свои взгляды мы и наши единомышленники в ряде случаев после XIV съезда допустили шаги, являвшиеся нарушением партдисциплины и выходящие за установленные партией рамки идейной борьбы внутри партии на путь фракционности. Считая эти шаги безусловно ошибочными, мы заявляем, что решительно отказываемся от фракционных методов защиты наших взглядов ввиду опасности этих методов для единства партии и призываем к тому же всех товарищей, разделяющих наши взгляды. Мы призываем к немедленному роспуску всех фракционных группировок, образовавшихся вокруг взглядов оппозиции» [183] .

Добившись победы над оппозицией, Сталин торопился закрепить ее организационно. На состоявшемся 23 – 26 октября объединенном пленуме ЦК и ЦКК было принято решение об исключении Троцкого из состава Политбюро, а Каменева – из кандидатов в члены Политбюро.

Хотя в заявлении оппозиции от 16 октября говорилось о прекращении всякой фракционной деятельности, она не смогла удержаться от ее возобновления. Весной 1927 г. возникли новые серьезные трудности в экономическом положении страны. Обострилась международная обстановка. Англия разорвала дипломатические и торговые отношения с СССР. Революционное движение в Китае, на которое Коминтерн возлагал столь большие надежды, потерпело поражение. Глава гоминьдана Чан Кайши отказался от союза с Коммунистической партией Китая и совершил контрреволюционный переворот. Оппозиция сочла сложившуюся обстановку благоприятной для себя и решила вновь открыто выступить против руководства ВКП(б).

В мае 1927 г. Троцкий, Зиновьев и более 80 их сторонников направили большое письмо в ЦК ВКП(б), требуя созвать закрытый пленум ЦК для обсуждения провала революционного коммунистического движения в Китае. В письме содержалась критика ряда аспектов как внешней, так и внутренней политики сталинского руководства. Одновременно по всей стране стали восстанавливаться группы сторонников оппозиции и распространялись различные письма, статьи и материалы с критикой политики Политбюро. Среди этих материалов была и большая статья Троцкого о проблемах китайской революции. Этим же проблемам была посвящена и большая речь Троцкого в конце мая 1927 г. на 8-м пленуме ИККИ. Однако обвинения Троцкого были отвергнуты руководством Коминтерна.

Своеобразной демонстрацией стали проводы И. Смилги, видного деятеля партии и одного из политических единомышленников Троцкого. Смилга был назначен на второстепенный пост на Дальнем Востоке, что считалось почетной ссылкой для лидеров оппозиции (еще ранее Л. Каменев был назначен послом СССР в Италии, а X. Раковский – во Франции). На Ярославский вокзал проводить Смилгу пришли тысячи его друзей и сторонников оппозиции. Возник стихийный митинг, на котором Троцкий и Зиновьев выступили с речами. И хотя Троцкий в своем выступлении старался избегать острых тем и даже призывал всех членов партии объединиться вокруг ЦК партии в условиях напряженной международной обстановки, Сталин и Политбюро расценили манифестацию на Ярославском вокзале как фракционное выступление и нарушение обещаний, содержавшихся в письме оппозиции от 16 октября 1926 г.

Однако и сам Троцкий уже хотел вновь помериться силами с Политбюро. Ему казалось, что настроение в партии изменилось в его пользу. Об этом ему твердили и приходившие к нему десятки участников оппозиции. И Троцкий решил возобновить фракционную политическую деятельность. Эту деятельность он осуществлял с большим размахом, и она привлекла большее число участников, чем осенью 1926 г. Фракционные группы в различных городах страны имели свое руководство, свою дисциплину, собирали членские взносы. Свои материалы оппозиция тайно печатала в государственных типографиях, для этих же целей была создана и в Москве небольшая нелегальная типография. Троцкий не только знал об этом, но и одобрял использование дореволюционных форм партийной конспирации. Оценивая эти события через несколько лет, он писал:

«Уже очень скоро обнаружилось, что как фракция мы действительно стали сильнее, то есть идейно сплоченнее и многочисленнее. Но пуповина, нас связывающая с властью, оказалась рассечена мечом Чан Кайши. Его вконец скомпрометированному русскому союзнику Сталину оставалось только дополнить шанхайский разгром рабочих организационным разгромом оппозиции. Ядро оппозиции составляла группа старых революционеров. Но мы были уже не одни. Вокруг нас группировались сотни и тысячи революционеров нового поколения, которое впервые было пробуждено к политической жизни Октябрьской революцией… Партия все более чувствовала себя на историческом перекрестке… В партии пробудилось стремление услышать оппозицию. Этого нельзя было достигнуть иначе как на нелегальном пути. В разных концах Москвы и Ленинграда происходили тайные собрания рабочих, работниц, студентов, собиравшихся в числе от 20 до 100 и 200 человек, и для того, чтобы выслушать одного из представителей оппозиции. В течение дня я посещал два-три, иногда четыре таких собрания. Они происходили обычно на рабочих квартирах» [184] .

Троцкий в данном случае явно преувеличивает масштабы влияния оппозиции среди рядовых членов партии. Тем более он преувеличивает степень «скомпрометированности» Сталина в результате китайских событий. К тому же большинство нелегальных собраний и материалов оппозиции отнюдь не оставалось тайной для Сталина и его ближайшего окружения. Он крайне внимательно следил за деятельностью лидеров оппозиции. Там, где информация, поступавшая к нему по партийным каналам, была недостаточна, Сталин без колебаний использовал органы ГПУ, и их новый руководитель Менжинский обычно шел ему навстречу. Сталина также не устраивало перемирие с Троцким. Сознавая свое превосходство и являясь хозяином положения, он стремился полностью разгромить своих политических соперников и установить свой полный контроль над партией. Призывая оппозицию к искренности и осуждая ее за лицемерие, Сталин уже тогда сам лицемерил и обманывал партию, скрывая даже от близких ему людей свои истинные цели. Одним из поводов для разгрома оппозиции стало раскрытие органами ГПУ ее нелегальной типографии. Работники типографии, а также руководивший ее работой Мрачковский были арестованы. Один из арестованных, в прошлом белогвардейский офицер, был тайным сотрудником ГПУ, что позднее признавал и сам Менжинский. Дело о подпольной типографии и «белогвардейском офицере» было максимально использовано для компрометации Троцкого и оппозиции. Состоявшийся в конце октября 1927 г. пленум ЦК и ЦКК принял решение исключить Троцкого и Зиновьева из членов ЦК, сохранив, однако, их членство в партии.