Ростислав Кинжалов - Падение Теночтитлана Страница 39

Размышлять и готовиться к сражению не было времени. И об отступлении не могло быть и речи. Не оставалось ничего другого, как сходу вступить в бой. Каждый понимал, что другого выхода - нет, и готов был возможно дороже продать свою жизнь. На ходу отдавая короткие распоряжения, Кортес двинул свои отряды навстречу индейцам. По его приказанию колонна перестроилась таким образом, чтобы сблизиться с неприятелем широким фронтом. По краям ее и в середине двигались четыре группки всадников, по пять человек в каждой, с пиками наперевес. Пехотинцы обнажили мечи. На обширной долине, которую заполняли индейцы, конница была в более выгодном положении, чем пехота противника. Врезавшись в ряды индейцев, кавалеристы сразу потеснили их. Несметные полчища, напиравшие сзади, только мешали авангардным отрядам, связывали их маневренность. Следуя за всадниками, испанцам и тлашкаланцам удалось вклиниться на несколько десятков метров в толщу неприятеля. Но это привело лишь к тому, что они оказались в полном окружении, малым островком среди бушующих волн вражеского моря. Индейцы сомкнули свои ряды сзади наступавших, и им пришлось сейчас не только пробиваться вперед, но и защищать свои фланги и тыл.

Короткие кавалерийские атаки небольших, умело взаимодействовавших между собою групп всадников вносили большое опустошение в стан ацтеков. Их страшная скученность была только на пользу испанцам. И всё же у Кортеса не было надежды пробиться. Конкистадоры уже дрались из последних сил, а у противника вступали в бой всё новые, свежие и боеспособные части.

В критическую минуту, когда продвижение испанцев вперед прекратилось и колонна начала даже понемногу пятиться назад, Кортес заметил расположившегося чуть в стороне главного военачальника, руководившего сражением. Его легко можно было узнать по великолепным перьевым одеяниям, отделанным золотом, и по особому боевому штандарту, высившемуся над головой. Окруженный своей свитой, Сиуака небрежно развалился на носилках, которые несли несколько дюжих молодцов. Кортес, пришпорив своего скакуна, в одну минуту очутился рядом с Сиуакой. Ошеломленные неожиданным нападением, его телохранители растерялись. Но, прежде чем они пришли в себя, Сиуака валялся на земле, проколотый копьем, а его знамя очутилось в руках Кортеса. Высоко поднял он его над головой - и все увидели, что боевым знаменем ацтеков овладели испанцы. Это сразу изменило картину боя. Потеря знамени для индейцев была равносильна поражению. Такова воля богов…Суеверный ужас овладел сердцами воинов. Они бросились бежать, давя друг друга, подставляя спины под мечи неприятеля, оставляя за ним поле битвы. Испанцы не верили своим глазам. Да, сильная, боеспособная армия поспешно бежала от них - горстки изнемогающих людей. Испанские историки считают, что в этом сражении полегло более десяти тысяч индейцев. Эта цифра сильно преувеличена, но бесспорно, что потери ацтеков были значительными. Подавляющая часть погибла при паническом отступлении, после захвата знамени. «Чудом при Отумбе» называют испанские завоеватели перелом в ходе боя, происшедший после смерти Сиуаки, и они по-своему правы. Следует лишь добавить, что это «чудо» порождено суеверием, которое парализовало волю индейцев как раз в тот момент, когда победа была в их руках.

Разгромив индейские войска, Кортес не торопился миновать долину, чтобы скорее достигнуть границ Тлашкалы, о чем мечтал совсем недавно. Закончив преследование неприятеля, он вернулся на место побоища для сбора «трофеев». Они были весьма значительными. Готовясь к сражению, индейцы вырядились в лучшие одежды, украсили себя всеми золотыми украшениями, которыми только располагали. Несколько часов испанцы были заняты тем, что обирали мертвых. Они сдирали с них браслеты, кольца, серьги, снимали дорогие головные уборы и пышные перьевые одеяния. Таким образом, им удалось частично возместить то, что было утрачено в злосчастную «Ночь печали».

Заночевали они в одном из храмов, расположенных на возвышенности. Продовольствия и воды было здесь достаточно. Впервые за последние дни они смогли есть и пить вдоволь. После усиленного дневного марша колонна достигла границ Тлашкалы. Под страхом смерти Кортес запретил своим головорезам обижать местных жителей, отнимать у них продовольствие, одежду, драгоценности. Он понимал, что тлашкаланцы сейчас — его единственная опора и надежда. Встреча, оказанная ему в первых пограничных селениях, была более чем прохладной. Скрытая неприязнь сквозила во всем. Даже за золото местные жители очень неохотно продавали испанцам съестные припасы. Но Кортес и виду не подавал, что он недоволен. Он старался быть предельно любезным с людьми, от которых сейчас всецело зависел.

Несколько дней испанцы отдыхали, отсыпались, залечивали раны. Тем временем весть об их прибытии достигла столицы Тлашкалы. Правители ее знали о тяжелых поражениях своих союзников в «Ночь печали» и о неожиданной их победе под Отумбой. Надо было сейчас определить линию поведения по отношению к испанцам. Долго размышлять об этом не пришлось. Собственно говоря, выбор был уже сделан. Тлашкаланцы прочно связали свою судьбу с Кортесом. Бок о бок с его солдатами бились они на плотине, сражались на равнинах Отумбы. Они знали, что ацтеки никогда не простят им этого. Надо было, следовательно, поддержать испанцев до конца, помочь им восстановить свои изрядно потрепанные силы. Самые знатные люди Тлашкалы явились к Кортесу, чтобы подтвердить свою верность союзу и готовность продолжить борьбу с ацтеками.

При виде столь важного посольства у предводителя испанцев гора свалилась с плеч. Значит, не все еще потеряно! Борьба продолжается. Индейцы готовы воевать против индейцев. Пусть эти наивные дикари продолжают верить, что братоубийственная война с ацтеками поможет им упрочить свою независимость. Он, Кортес, отлично понимал, что эта борьба приведет лишь к взаимному истощению сил и единственными победителями, в конечном итоге, будут испанцы…

Кортес делал всё, чтобы еще сильнее расположить к себе тлашкаланцев. Один из самых влиятельных их вождей получил в подарок великолепные одеяния Сиуаки. Одарив всех вождей и военачальников, он обеспечил своей разбитой армии длительный отдых, хорошее питание, заботливый уход за ранеными. А ранены были все без исключения. Сам Кортес едва держался на ногах. В последнем сражении в долине Отумбы ему проломили череп. Несколько дней его жизнь была в опасности, и лишь железный организм да заботливый уход вернули его в строй.

Как только Кортес поправился, он начал готовиться к новым походам. Его гонцы прибыли в Вера-Крус с требованием прислать подкрепления, арбалеты и порох. Это переполнило чашу терпения бывших солдат из экспедиции Нарваэса, присоединившихся к Кортесу незадолго до разгрома в Теночтитлане. Они только и думали о возвращении на Кубу. У многих из них были там поместья, рабы, и они не хотели больше рисковать своей головой. Кортес не обращал внимания на ропот недовольных. Тогда они представили ему петицию, в которой резко осуждались его новые планы. Это безумие, говорилось в ней, после всего пережитого, без артиллерии, без конницы, без припасов, с небольшой горсткой людей продолжать борьбу. Надо вернуться в Вера-Крус. Но этого-то больше всего боялся Кортес. Он знал, что следующим шагом будет эвакуация всей армии на Кубу. Никакими силами не удержать в повиновении смертельно уставших солдат, когда они очутятся в порту, где каравеллы за несколько недель могут доставить их домой, к своим семьям. Тогда — конец всем надеждам на завоевание Мексики. Не посчитаться с петицией, скрепленной сотнями подписей и печатью королевского нотариуса, Кортес не мог. Он действовал хитрее. Надо было расколоть солдат, противопоставить одну группу другой и повернуть дело так, будто сама армия настаивает на продолжении борьбы. И это ему удалось.

Ветераны объявили на солдатской сходке, что они никого не отпустят домой и будут требовать от Кортеса, чтобы он строго наказывал «смутьянов», нарушителей дисциплины, трусов и малодушных. И солдаты Нарваэса умолкли. Пришлось им довольствоваться расплывчатыми и весьма неопределенными обещаниями Кортеса, что они будут отправлены домой «при первой возможности».

Едва он уладил это дело, как возникла новая опасность, еще более серьезная. Кортес не мог не заметить, что отношение рядовых тлашкаланцев к испанцам отнюдь не столь дружелюбное, как отношение знати. Тысячи семейств оплакивали своих близких и родных, павших в Теночтитлане. Они погибли, защищая своих новоявленных «друзей», защищая совершенно чуждые им интересы белых завоевателей. Не были забыты и жертвы, которыми ознаменовалось вступление испанцев в Тлашкалу. Теперь же приходилось еще кормить и содержать на всем готовом этих чужеземцев, которые принесли сюда столько горя. Нашелся видный и влиятельный полководец, который разделял их мнение. То был Хикотенкатль-младший, который в свое время больше всех настаивал на продолжении борьбы с испанцами и дольше всех вел ее.