Николай Карпов - Крым — Галлиполи — Балканы Страница 39

Так закончилась 300-летняя история одного из прославленных полков Русской Императорской армии. Гусары-черниговцы сумели до конца выполнить свое обязательство — сохранить для будущих поколений историческую память о себе и своей части.

Создатели Общества галлиполийцев решили ознаменовать «галлиполийское сидение» и свою принадлежность к Обществу галлиполийцев особым знаком. Летом 1921 г. в Галлиполи была создана комиссия по выработке положения о знаке и подготовке соответствующих эскизов. Председателем комиссии был назначен командир марковцев генерал-майор М.А. Пешня. Проект знака был показан генералу Врангелю и получил его одобрение. 15 ноября 1921 г. вышел приказ № 369, положения которого потом нашли отражение и в уставе Общества галлиполийцев.

«Действительными членами общества, — говорится в параграфе 11 устава, — имеют право быть:

1) Воинские чины, имеющие удостоверение о праве ношения знака в память пребывания Русской армии на чужбине с надписью "Галлиполи"…

2) Гражданские лица, женщины и дети, эвакуированные с частями армии в Галлиполи и имеющие удостоверение на право ношения черного креста или брошки с надписью "Галлиполи".

3) Дети, родившиеся в Галлиполи во время пребывания там частей Русской армии»{300}.

Позже с датами на кресте вышла небольшая неувязка. Свое право на надпись с другими датами заявили те, кто оставались в Галлиполи до 1923 г. Поэтому 30 июня 1923 г. Врангель издает распоряжение (№ 61), в котором говорится: «…для чинов отряда русских войск, дольше всех несших тяготы жизни в Галлиполи, устанавливаются новые даты на нагрудном знаке — "1920-1923 "»{301}.

Право на ношение нагрудного креста распространялось и на «сидельцев» других лагерей русских войск в зарубежье. Поэтому изготовлялись и носились кресты с надписями «Лемнос, 1920-1921», «Чаталджа, 1920-1921», «Кабакджа-Галлиполи, 1920—1922». О том, какое серьезное значение придавалось ношению этих крестов, говорит, например, приказ генерала Врангеля (№ 263) от 1 июня 1922 г. В нем Врангель пишет: «Командир Донского корпуса обратился ко мне с ходатайством о принятии мною и бывшим начальником моего штаба генералом от кавалерии Шатиловым нагрудного знака с надписью "Лемнос".

С чувством глубокой признательности принимаю этот знак и разрешаю принять его генералу от кавалерии Шатилову. Пусть этот знак служит напоминанием о той духовной связи между заброшенными судьбою на далекий пустынный Лемнос казаками и мною, которая всегда неизменно проявлялась в минуты лишений и тяжких испытаний»{302}. Как пишет в своей книге «Ордена и знаки отличия Гражданской войны» известный коллекционер наград, исследователь истории «сидений» белогвардейцев в военных лагерях за рубежом П. Пашков: «Изготовление знака начиналось в мастерских технического полка, а затем в артиллерийской мастерской. Материалом для них служил различный металлический лом, вроде консервных банок, частей старых германских и турецких походных кухонь и повозок, 15-сантиметровые немецкие снаряды, склад которых был обнаружен неподалеку от берега моря. Черную краску употребляли тоже самодельную. Работа над знаками была долгой и кропотливой, — каждый знак делался вручную. Эта работа велась по праздникам в свободное от занятия время. Первый "удачный" крест был поднесен генералу Кутепову — первому галлиполийцу»{303}.

Сделанных таким образом крестов было весьма немного, и, как пишет дальше П. Пашков, «далеко не все галлиполийцы в лагерях их носили, так как их надо было покупать, получая же всего одну турецкую лиру в месяц, не всякий был способен заплатить за такой крест пол-лиры, т. е. половину своего месячного жалованья»{304}. Но ситуация изменилась, когда галлиполийцы покинули лагерь и перебрались в другие страны. Теперь появилась возможность заказывать более изящные кресты из ценных цветных металлов. В Болгарии, например, их делали бронзовыми с золочеными надписями и гранями, покрывали матовым лаком.

Свои отличительные особенности имели и галлиполийские знаки, сделанные в Сербии. По размеру они были крупнее тех, что делались в Болгарии, металлом служила тоже бронза, а покрытием — черный лак. Надписи на них выводились серебряными славянскими буквами. Изготовлялись галлиполийские кресты и во Франции. Они были двух видов, бронзовые и серебряные, с серебряными же буквами и датами. По внешним краям делалась узкая эмалевая полоска. «Эти кресты, — читаем у Пашкова, — отличались изяществом и были делом рук мастера — капитана В.Н. Богоявленского. Кресты с надписью "Бизерта" и "Лемнос" изготовляла также немецкая фирма М.К. Евгеньева, которая так и называлась: "Производство русских знаков"»{305}.

Кроме обычных, во Франции и Германии изготовлялись еще и миниатюрные Галлиполийские кресты. Они носились членами Общества галлиполийцев в петлице гражданского костюма, а женщинами в виде броши. Свою историю имеет крест с надписью «Лукулл». Как известно, на яхте с таким названием до дня ее потопления находился штаб барона П.Н. Врангеля. По приказу № 369 экипажу яхты полагался общий для всех галлиполийцев нагрудный крест. Однако командир яхты старший лейтенант Б.Н. Степанов счел это недостаточным и обратился в Главное командование с ходатайством об учреждении креста с надписью «Лукулл» для чинов экипажа яхты. Ходатайство было удовлетворено 3 января 1922 г.

Для Степанова был сделан единственный крест с соответствующей надписью — «"Лукулл" 1920—1921». Кресты с подобной надписью больше нигде и никогда не изготовлялись. Право ношения креста «Лукулл» имели 6 офицеров, 33 члена команды яхты, а также 18 человек чинов конвоя генерала Врангеля с их семьями. Все они получили удостоверения на право ношения крестов, однако снабжены ими не были. Впоследствии Б. Степанов передал свой крест Н. Пашкову, и тот сделал с него 10 точных копий. Одна из них была подарена старшему лейтенанту Степанову, вторая — его бывшему старшему офицеру старшему лейтенанту В. Костенко, а остальные 8 разошлись среди коллекционеров.

С течением времени у некоторых участников Белого движения, находившихся за рубежом, возникло желание иметь нагрудный знак, схожий с галлиполийским. Поэтому приказом РОВСа (№ 24 от 28 апреля 1938 г.) по ходатайству председателя Общества галлиполийцев был учрежден знак, тождественный тому, который имели право носить только «сидельцы» лагерей. Это был черный крест без надписи и без дат. «Предназначался этот крест, — пишет П. Пашков, — для членов Общества галлиполийцев, не бывших ни в одном из лагерей и не состоявших участниками Белого движения на юге России, но сражавшихся против большевиков на других фронтах Гражданской войны. Крест этот остался на бумаге и ни в большом, ни в малом виде не существовал»{306}. Впоследствии своеобразными памятными знаками стали и кольца для безымянного пальца левой руки с различными надписями: «Галлиполиец», «Помни о Родине», «И были вечными друзьями солдат, корнет и генерал». Те, кто принял участие в гражданской войне в Испании на стороне армии генерала Франко, также учредили свой знак. Он представлял собой щит с двуглавым орлом и мечом, расположенным рукоятью вниз. Шли годы. Число «сидельцев» военных лагерей все более сокращалось. В редакции журналов и газет белого толка со всех концов света поступали просьбы сообщить об очередной кончине того или иного галлиполийца. Наступило время, когда галлиполийский крест официально стали передавать наследникам участников Белого движения. Так, в 1962 г. в журнале «Галлиполиец» можно было прочесть такую выдержку из протокола заседания главного правления Общества галлиполийцев: «Слушали ходатайство капитана Марковского полка Стрелина о наследственной передаче нагрудного знака с надписью "Галлиполи" 1920-1921 его сыну Андриану. Постановили: Выдать Андриану Стрельникову удостоверение на право ношения такого знака»{307}.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На этом не закончилась история галлиполийцев. Впереди была Вторая мировая война, сыгравшая огромную, подчас роковую роль в их судьбах. В отношении к этой войне Белое движение раскололось. Оно и не могло не расколоться. Одни придерживались традиционной англо-французской ориентации, другие поддерживали немцев. Нападение гитлеровцев на Советский Союз снова внесло изменения в расстановку белых сил. Всех объединяла идея необходимости уничтожения коммунистического режима, однако появились разные точки зрения на пути его свержения.