Дмитрий Верхотуров - Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР Страница 4

Закон социалистического накопления – неэквивалентный обмен между городом и деревней путем монопольно высоких цен на промышленные товары…

Закон социалистического накопления – закон борьбы за существование государственного хозяйства, за выживание и прогрессирование социалистического сектора»[13].

В этих кратких формулировках – суть экономических воззрений большевиков в Госплане. Если еще короче – уничтожение несоциалистического сектора.

В начале 1922 года борьба в Госплане развернулась не на шутку. События этого времени дают основание предполагать, что все-таки у сторонников Калинникова и Громана были замыслы подорвать государственный сектор. 3 марта 1922 года Громан в Президиуме Госплана сделал доклад о положении советской промышленности, который он подготовил к Генуэзской конференции. По мнению Громана, состояние советского хозяйства наихудшее, а потом станет еще хуже:

«Общеэкономическое разложение страны продолжается и усиливается. Чтобы превратить регрессивную линию развития в прогрессивную, необходимо около 10 млрд золотых рублей в течение 3 лет. Эти деньги можно достать путем действительной связи русского народного хозяйства с мировым»[14].

Более вражескую идею для Советской Республики тогда было трудно придумать. На предстоящей конференции должно было состояться или не состояться признание РСФСР. Это событие определило бы положение Республики, в том числе и в хозяйственном вопросе: вслед за признанием должны были последовать торговые договоры. Монополия внешней торговли, разрушить которую предлагал Громан, и в самом деле была большевистской крепостью. Все доходы от внешней торговли оседали в кармане Советской власти. Также она ограничивала доступ в страну иностранцам, среди которых могли оказаться белогвардейские разведчики и диверсанты. Стоило только приподнять барьер монополии внешней торговли, как в страну бы поехали сотни и тысячи белых офицеров и потекли бы деньги на свержение Советской власти. Напомню, в 1922 году Русская армия представляла собой очень серьезную военную силу. Такой эксперимент, вне всякого сомнения, окончился бы вторжением Русской армии в РСФСР и продолжением Гражданской войны.

Группа специалистов продолжала разрабатывать свою программу восстановления промышленности и ее организации. Одновременно с докладом Громана Промсекция Госплана под руководством профессора Калинникова подготовила «Основные положения по составлению промышленного плана на 1921/22 год». Главным тезисом в этих положениях было развертывание промышленного производства, во-первых, преимущественно на рынок, а во-вторых, с точным учетом баланса спроса и предложения. Специалисты считали, что плановые предположения плановиков-коммунистов не обеспечены внутренними ресурсами, и предлагали ориентироваться на рыночный спрос:

«Производственный план не должен отвечать теоретической потребности в фабрикатах государства, а должен только точно соответствовать покупательной их способности… Указанное требование должно быть признано основным»[15].

В требовании специалистов ориентироваться на рыночный спрос было одно немаловажное обстоятельство. Используя его, Струмилин построил всю свою критику работы Калинникова и Громана. В планировании развития промышленности специалисты ориентировались на расчет емкости внутренного, в первую очередь, конечно, крестьянского рынка, сделанного профессором Л.Н. Литощенко, который считался крупным знатоком русского крестьянства. Согласно его расчетам, в 1921/22 году платежеспособность рынка составит 325 млн. рублей, в 1922/23 году – 318 млн. рублей, и столько же в 1923/24 году. Это в 7 раз меньше довоенного уровня. Струмилин исходил из совершенно других оценок. По его данным, в 1922/23 году емкость внутреннего рынка составит 957 млн. рублей, а в 1923/24 – 1530 млн. рублей, то есть в пять раз больше уровня оценки Литощенко[16].

Планирование исходя из заниженных оценок рынка означало только одно – специалисты собираются запланировать низкие и затухающие темпы развития промышленности и хозяйства Республики. А это могло вызвать самые разные последствия.

Итак, уже в начале 1922 года в Госплане вели ожесточенную борьбу две партии, придерживавшиеся противоположных взглядов на задачу планирования, на восстановление хозяйства и на дальнейший хозяйственный курс Республики. Между тем хозяйственная обстановка требовала конкретных рекомендаций, конкретных плановых предположений, которые стали бы ориентирами для развития промышленного производства. К этой задаче противоборствующие группировки подошли с разных сторон, и основная борьба развернулась вокруг краткосрочных и среднесрочных планов.

Первые шаги в этом направлении были сделаны сторонниками Базарова, Калинникова и Громана. В среднесрочном планировании они увидели возможность для перелома хода событий в свою пользу.

Дело состояло в том, что планирование плановиков-коммунистов в большой степени опиралось на уже составленный и принятый план государственной электрификации. Кржижановский предполагал, сохраняя общие контуры плана ГОЭЛРО, составлять уточняющие его годовые и трехлетние для ряда отраслей планы. Основная часть хозяйства должна была работать по годовым программам, увязанным с производством продовольствия и топлива, а для тех отраслей, производственные программы которых выходили за пределы одного года, например в капитальном строительстве, составлялись трехлетние планы. В начале 1920-х годов этот принцип был воплощен на деле и составлены планы судостроения, паровозостроения, тракторостроения до 1925/26 года.

Плановики-коммунисты опирались на принципы, заложенные в плане ГОЭЛРО – приоритет развития электроэнергетики и тяжелой промышленности в условиях централизованного управления хозяйственным комплексом страны. В спорах со специалистами плановики-коммунисты, в первую очередь Кржижановский и Струмилин, стояли именно за такое планирование.

Когда стало очевидно, что руководство Госплана не сойдет с этих позиций, специалисты выдвинули такой проект, который с виду был бы в рамках плана ГОЭЛРО, но по сути означал его отрицание и пересмотр. Осенью 1921 года по инициативе П.А. Богданова в Госплане был поставлен вопрос о разработке плана работы металлопромышленности на предстоящее пятилетие[17].

Вот это и была та идея, которая позволяла подвергнуть план ГОЭЛРО серьезной ревизии, который был рассчитан на десять лет. Соответственно два плана по пять лет равнялись одному десятилетнему. Внесение в каждый план сравнительно небольших корректив, всего по 5 – 10 % от плановых показателей, позволяли отвернуть развитие хозяйства далеко в сторону от первоначальных предположений. В 1922 году сторонникам Калинникова и Громана не удалось использовать эту идею в борьбе за плановую линию. Но в конце 1922 года, когда попытка навязать Госплану принципиально иные основы планирования была отбита, Промсекция пошла по более изощренному пути – составлению больших планов, в первую очередь пятилетних. Принятие хотя бы одного такого плана сильно укрепит позиции специалистов в Госплане, и позволит им повернуть планирование в нужное для них русло.

В ответ на эту инциативу руководство Госплана предложило свою схему составления планов. В первую очередь должны быть составлены общие директивные указания, своего рода контур плана, который утверждается Президиумом Госплана. Затем на основе директивных цифр разрабатываются отраслевые и районные планы. Директивные цифры, несколько позже названные контрольными, служат лимитами и ограничениями. Когда готовы все отраслевые и районные планы, производится их сведение и балансирование. На этом этапе составляется уже единый хозяйственный план, утверждаемый Президиумом Госплана, СТО и Съездом Советов[18]. Таким образом, контроль над планированием остался в руках у плановиков-коммунистов.

По инициативе Промсекции, в ВСНХ в феврале 1923 года началось создание пятилетнего плана развития металлопромышленности. 22 февраля Президиум ВСНХ отдал указание Главметаллу о составлении такого плана. Через месяц, 25 марта, поступило такое же указание от Совета Труда и Обороны.

15 июня 1923 года в Президиум Госплана из Промсекции поступил первый набросок пятилетнего плана по металлопромышленности на 1923/24 – 1927/28 годы, и началось его обсуждение. Плановикам-коммунистам он сильно не понравился. Планирование охватило 32 отрасли. В нем был предусмотрен ежегодный рост на 19–28 %, а общий за пятилетие – 182 % по отношению к уровню 1923 года. Планом предусматривались вложения 400 млн рублей в металлопромышленность, но вот источники этого капитала указаны не были. Когда же у Калинникова спросили, как он собирается финансировать развитие металлопромышленности, то он прямо ответил, что эти деньги можно взять из займов за рубежом[19].