Алексей Щербаков - Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского Страница 4

Как вам пассаж? Кто его «изгонял»? Сам драпанул. Человек сознательно бросил своих родных и теперь льет над ними слезы.

Вам это ничего не напоминает? А вот мне очень даже напоминает. Итак Курбский стал бодро воевать на другой стороне. Он начинает направо и налево заявлять о том, что готов хоть завтра идти прямо на Москву. Дескать, только прикажите – он всех русских разобьет и враз ее возьмет. Однако его уровень на новом месте был уже не тот. Дело в том, что в Речи Посполитой тоже существовало местничество[5]. И получить какую-то серьезную должность пришлый «москаль» не мог. Знатные польские дворяне просто не стали бы ему подчиняться. Типа «а ты кто такой?».

Так что если в русской армии Курбский состоял на «генеральских» должностях, то в польском[6] войске он воевал, самое большее, на «капитанских».

Так, в 1564 году Курбский сражался во главе небольшого отряда русских перебежчиков[7], плюс под его началом находилось 200 наемников-кавалеристов.

«Однако очень скоро отношения Стефана (Батория. – А. Щ.) и Курбского испортились. Король в 1579 году на Варшавском сейме провел закон о найме во всех королевских имениях Киевского, Брацлавского и Волынского воеводств гайдуков для армии. Набор проводили не местные помещики, а королевские ротмистры. Тем самым роль местной шляхты была резко принижена и свелась к поставкам живой силы, которой она больше не распоряжалась: ее мобилизовывали в любое время, в любом количестве, по королевскому усмотрению. Это сильно ущемляло прерогативы знати, привыкшей самостоятельно определять, не считаясь ни с какими нормами и требованиями, свой вклад в оборону Отечества.

Курбский расценил данный закон как удар по своему княжескому самолюбию. Он оказался не властен распоряжаться подданными даже в рамках Ковельского имения! Курбский предпринял бесполезную попытку саботажа, продиктованную унижением и отчаянием. Однако намерение не давать гайдуков было быстро и бескомпромиссно пресечено суровым по содержанию именным указом Батория, в котором Курбскому указали его место и объяснили, что за срыв армейского набора имение могут отнять столь же легко, как когда-то дали. Под угрозой немедленного королевского суда Курбский подчинился».

В общем, воевать на польской стороне Курбскому быстро разонравилось. Фактически он «закосил», прикинувшись больным. Власти сделали вид, что поверили. Не больно-то он был и нужен.

Имелась и еще одна сторона деятельности Курбского. Он выступал своеобразным «консультантом по русскому вопросу». То есть кем-то вроде «советолога» в иные времена. Тут его успехи тоже чересчур завышены. Причем всеми. Дело в том, что в сталинские времена официальная историческая наука относилась к Курбскому весьма плохо. Сталин, как известно, испытывал большое уважение к Ивану Грозному, проводя параллели между деятельностью царя и своей. Так что для князя не жалели черной краски, изрядно при этом перегибая палку. Из некоторых источников выходит, что чуть ли не вся антироссийская деятельность в Европе являлась следствием интриг Курбского. На самом-то деле это было не так. Хотя бы по той причине, что мелковат был масштаб перебежчика для столь широкого размаха. Да и известная деятельность князя была не всегда антироссийской.

«Какие достоверные факты деятельности Курбского на международной арене нам известны? Осенью и зимой 1569 года он встречался с посланником Священной Римской империи аббатом Циром и пытался внушить ему мысль о необходимости антимосковского объединения Польши, Литвы и Империи. Князь также обсуждал с Циром возможность союза России и Империи, направленного против Турции, нимало не смущаясь, что он – не официальный московский дипломат, а политический эмигрант, в России считающийся предателем!»

По сути, все эти переговоры были простым сотрясением воздуха. Курбский, что называется, «надувал щеки», изображая из себя значительную фигуру.

Прославился же Курбский совсем иным…

Знаменитая переписка Кубского и Ивана Грозного началась почти сразу же после побега князя. Явление это очень интересное. Произведения обоих корреспондентов представляют по жанру «открытые письма» – то есть послания, явно рассчитанные на то, что их прочтут не только те, кому они адресованы. Конечно, трудно представить, чтобы русский царь давал снимать кому попало копии со своих писем перед отправкой. А вот Курбский вполне мог это делать. По крайней мере, его послания как-то очень быстро в списках получили распространение в Речи Посполитой и даже стали проникать в Россию. А Иван Грозный, возможно, просто писал «для истории».

Итак, первое послание Курбского датировано 5 июля 1564 года. В нем перебежчик выказывает царю претензии:

«Я пишу к царю, изначально прославленному от Бога, пресветлому в православии, которому Господь даровал победы над многими царствами и который должен вести свой народ в Царствие Небесное и отвечать за него перед Христом, а в наши дни в наказание нам за наши грехи переродившемуся в еретика и союзника Дьявола и Антихриста, противопоставляющего себя истинному Богу… обладателю переродившейся совести, как будто грешник, пораженный от Господа проказой, совести, настолько испорченной, что подобную трудно найти даже у безбожных народов…

За что, царь, ты истребил лучших людей из богоизбранного народа, Нового Израиля (Руси), и воевод, данных тебе от Бога для побед над твоими врагами, уничтожил различными способами, и победоносную святую их кровь проливал в Божьих церквях, что есть великий грех и преступление, характерное для язычников, истребляющих христиан, и обагрил их мученической кровью церковные пороги, и на верных слуг и соратников, хотящих тебе добра, по евангельскому слову душу за тебя полагающих, неслыханные в веках муки, и смерти, и гонения задумал, ложно обвиняя православных в изменах и колдовстве, и других непотребных вещах, и с большим старанием стремишься перевернуть весь миропорядок: свет обратить в тьму, а тьму объявить светом, и сладкое называть горьким, и горькое – сладким, этим ты совершаешь грех, за который, по пророку Исайе, последует Божий Суд и страшная кара и тебе, и твоему народу?..

И каких только гонений я от тебя не претерпел! И каких только бед и напастей ты мне не причинил! В каких неправдах и изменах ты только меня не обвинял! А все приключившиеся от тебя беды по порядку не могу и перечислить, потому что их слишком много, и горем объята душа моя. Но в целом могу сказать: всего я был тобой лишен и из Божьей Земли прогнан… Но за блага, которые я принес для тебя, ты воздал мне злом и на мою любовь к тебе ответил ненавистью, не допускающей примирения».

Заметим, что никаких «массовых репрессий» на тот момент ещё не было. Опричнина началась в 1565 году, да и то развернулись опричники не сразу. Но более всего интересен пассаж про «гонения» самого Курбского. Как мы видели, никаких особых неприятностей он не испытал. Да, в его жизни имелся короткий зигзаг карьеры, когда его вдруг резко понизили в должности. Но, согласитесь, «бедами и напастями» это назвать трудно. Это опять же очень похоже на стенания уехавших на Запад представителей советской «творческой интеллигенции», у которых главной претензией к Советской власти было то, что им не дали какое-нибудь звание или не издали очередную книгу…

Иван Грозный ответил. Этот факт сам по себе интересен и до сих пор вызывает жаркие споры. Потому что не очень понятно – а зачем? Так, Сталин никогда не пытался дискутировать с Троцким, самозабвенно лившим на него грязь. Это и понятно. Где был Троцкий, и где был Сталин. Но вот так уж случилось. То ли письмо сильно задело какие-то струны в душе царя, то ли, что скорее, он понимал пропагандистский эффект этого послания.

И ответил. «Ты бежал не от смерти, а ради славы в этой кратковременной и скоротекущей жизни и богатства ради. Если же ты, по твоим словам, праведен и благочестив, то почему же испугался безвинно погибнуть, ибо это не смерть, а воздаяние? В конце концов, все равно умрешь. Если же ты убоялся смертного приговора по навету, поверив злодейской лжи твоих друзей, слуг сатаны, то это и есть явный ваш изменнический умысел, как это бывало в прошлом, так и есть ныне. Почему же ты презрел слова апостола Павла, который вещал: „Всякая душа да повинуется владыке, власть имеющему; нет власти, кроме как от Бога: тот, кто противится власти, противится Божьему повелению“. Воззри на него и вдумайся: кто противится власти – противится Богу; а кто противится Богу – тот именуется отступником, а это наихудший из грехов. А ведь сказано это обо всякой власти, даже о власти, добытой ценой крови и войн. Задумайся же над сказанным, ведь мы не насилием добывали царство, тем более поэтому кто противится такой власти – противится Богу! Тот же апостол Павел говорит (и этим словам ты не внял): „Рабы! Слушайтесь своих господ, работая на них не только на глазах, как человекоугодники, но как слуги Бога, повинуйтесь не только добрым, но и злым, не только за страх, но и за совесть“. Но это уж воля Господня, если придется пострадать, творя добро».