Сергей Анчуков - Тайны мятеж-войны - Россия на рубеже столетий Страница 4

ЗАМЕЧАНИЯ О "МЯТЕЖ-ВОЙНЕ4"

Ссылки на авторитет не есть довод.

Спиноза

Нельзя не согласиться с тем, что "пушки большой войны умолкли в мае 1945 года, но мятеж ширился, развивался и, наконец, - приобрел такие масштабы, силу, напряженность и популярность, что не увидеть в нем новую форму применения вооруженной силы, "мятеж-войну" и "сражение за душу народа", невозможно..."

Последуем в своих соображениях за мыслями полковника Генерального штаба России Е.Месснера5, пятьдесят лет назад предвосхитившего реалии наших дней.

Тем более, что изложенное ниже так или иначе присутствует в коллективном сознании здравомыслящих офицеров уникальной в своем роде организации - ГШ России.

Случайно ли то, что именно ГШ в последние годы с такой лихорадочной и разрушительной поспешностью преобразуется либерал-реформаторами в "орган военно-стратегического руководства", по сути лишенный реальных рычагов управления и способности влиять на ситуацию?

Достойные оценки и заведомая ложь

Можно уверенно утверждать, что сегодня, не понимая сути современной мятеж-войны, антирусскую истерию назовут "проявлением патриотизма", а подвиг Российской Армии в Чечне "пережитком имперского сознания" или "бессмысленной жестокостью".

В любого рода комментариях современных событий присутствуют субъективные оценки, "версии" и заведомая ложь,. Пожалуй, по достоинству в них, никогда не было и никогда не будет оценено одно: даже в условиях открытого для вторжения пространства, русский народ в ущерб себе сотни лет был занят и по сию пору занимается "дипломатическими увещеваниями". В большинстве случаев при наличии силы и возможностей решить проблемы войны и мира при минимуме потерь для себя, русский народ всегда пытался вывести своих противников из игры с позиций гуманизма. Это в то время как они необоснованно считали возможным диктовать геополитические условия России с позиций "величия и могущества", при поддержке извне или в маниакальном непонимании собственного ничтожества.

Нет сомнения в том, что "после войны и проигравшие и триумфаторы" вынуждены помогать друг другу, если вообще остаются какие либо ресурсы и возможности". В самом деле, с противником в войне выгоднее иметь отношения в будущем не отягощенные ненавистью. Достичь такого состояния невозможно, ни безмерным применением военной силы, поскольку ни в одной горячей войне нет победителей и есть только проигравшие, ни дипломатией, которая есть только искусство возможного6. И поэтому война не может считаться успешной, если не имеет хотя бы удовлетворительных экономических последствий, или после ее окончания не достигнуты приемлемые условия мира, хотя бы для одной из сторон конфликта.

В этом смысле не исключение советско-финская война". Именно усилиями советской стороны, по большому счету "стратегией непрямых действий", были достигнуты выгодные для Финляндии и отчасти для СССР условия мира на более чем полувековой период. Именно поэтому "Финляндию не терроризировали ковровыми бомбежками", а советские войска ни разу не пересекали установленной договором границы, хотя для оккупации верного союзника Германии были все основания. Именно поэтому, что Россия считала необходимым обеспечить, не отягощенные ненавистью послевоенные отношения, Финляндия не была оккупирована, сохранила политический (территориальный) суверенитет, стала если не союзником, то надежным нейтралом и торговым партнером СССР.

Никто сегодня не будет возражать против того, что аксиома Литтдела-Гарта: "цель войны - добиться состояния лучшего мира, хотя бы для одной стороны" является универсальной. Но почему в конце XX столетия по прошествии двух мировых горячих и одной холодной войны она недействительна для России? Почему для русского народа актуальным становится вопрос о сути и смысле "мятеж-войны"7?

Но именно потому, что перспектива нового поражения на рубеже столетий стала вполне реальной, беспристрастные рассуждения прозревших диссидентов, политических растриг и проекты реформаторов мало волнуют большинство русского народа, получившего за горячей и холодной новую "неисследованную", но не менее жестокую и разрушительную "всемирную войну". Именно поэтому, авторитет современных политологов и исследователей войны не более, чем надутое величие, а "достойные внимания оценки" - злонамеренная ложь.

Словесная эквилибристика и "концептуальные американизмы"

Следует констатировать то, что в отсутствии дееспособных органов госбезопасности и Армии, в перманентной "всемирной войне" против законной власти народа политический, экономический и военный террор8 может стать главным способом решения "стратегических задач", а банальная до изумления "чеченская война", без цели и результата (по аксиоме Лиддела-Гарта), не может оценивается иначе как череда реальных событий осуществленного в ХХ веке далеко идущего в отношении России плана. О его существовании не стоит даже упоминать, но то что, например, Сталин предвидел продолжение войны против СССР но другими средствами вполне очевидноi.

Нет сомнения в том, что для мирового сообщества нет никаких перспектив достичь цели в горячей войне, развязанной против России. Впрочем как термоядерная, так и мятеж-война не может не оцениваться иначе как самоубийство Запада, поскольку физическое уничтожение русского народа приведет к непоправимым последствиям для мирового сообщества. Хотя бы потому, что в результате этой поистине глобальной и вневременной войны будет уничтожена единственная культура, способная противостоять прагматической западной демократии и догматической, восточной деспотии, которые, как оказывается, одинаково чужды идее сохранения мира и порядка.

Однако понимания этой "мистической роли России и недостает современным реальным политикам. Нельзя требовать от них запредельного, и остается только сожалеть, что утвержденные Президентом "Концепция национальной безопасности России" и новая "Военная доктрина РФ", как и "Концепция информационной безопасности РФ" грешат "излишним украшательством в оценках, терминологической тарабарщиной, американизмами и многословием".

Бесперспективно излагать идеологию безопасности России в американизированных документах с учетом прагматических оценок и "тенденций мировых процессов", развития внутренних угроз и классических принципов военного искусства. На рубеже столетий своим безмыслием "российские политики" создают реальную угрозу для окончательного поражения в мятеж-войне России и народа в "битве за собственную душу".

Отдаленные и, казалось бы, исторически никак не связанные события на Северо-западе шестидесятилетней давности и современная война на Кавказе это примеры того, как одерживались военно-политические победы для достижения выгодных условий мира в прошлом, и как сдают одну за другой позиции в "битве за душу русского народа" на рубеже столетий9.

За едва обозначенными контурами "войны третьего поколения" уже можно увидеть не только радикальное изменение характера военных действий и средств достижения стратегических целей, но и способов достижения политических целей в особых формах ведения всеобщей войны против России и в "битве за душу русского народа".

Очевидно, что уже давно пройдена черта милосердия в отношении к русским, как к нации, а стратегические ошибки, заложенные в "концептуальных документах", исправить в будущем вряд ли будет возможно. Особенно опасно то, что вследствие уже допущенных военно-политических ошибок Россия, находится на грани серьезного поражения, не только в защите своих материальных ресурсов, но и в битве за душу народа.

Легкая тенденциозность или тенденциозность заблуждений?

Отголоски "всемирной войны против России и русского народа" прослеживаются в версиях событий давно минувших дней. Но не трудно заметить "легкую тенденциозность" в статьях историков и специалистов-исследователей. Некоторые факты, как бы выпадают из поля зрения, а изложение стратегических, оперативно-тактических и политических аспектов послевоенной истории и современных событий приобретает характер мифов и злонамеренной лжи.

Это дает достаточно веские основания задать несколько неудобных для объяснения вопросов.

Например, почему в двух мировых войнах, в период между ними и, особенно в последнее время конфликты тесно сплетались с военными мятежами, а военные мятежи - с локальными войнами?

Почему их участниками все чаще выступают не столько регулярные вооруженные силы, правительства, полицейские силы и органы стратегического управления, сколько некамботанты, так называемые, "народные" движения и фронты, повстанческие формирования бандитского толка, полувоенные, адаптированные под власть и принимающие все более легитимный характер полукриминальные группировки и организации?

Почему этому явлению сопутствуют: беспричинная злоба и жестокость, полная безыдейность и путаница идеологий, принципиальный протест и бессмысленный бунт, демагогия о решительной силе ради свободы и полное отрицание справедливости?