Алексей Никулин - Острова невезения. Историческое путешествие по местам русских экспедиций XVIII-XIX веков Страница 4

У России была серьезная проблема – отсутствие выхода к морю на южных рубежах. Это существенно ограничивало экономическое развитие региона. Проблему рано или поздно пришлось бы решать. Единодушие сейма, возведшего на польский трон Станислава Понятовского, вовсе не означало отсутствия оппозиции. Противники «русской кралицы» и ее бывшего любовника, а ныне польского короля Станислава Понятовского, зачастили в Константинополь, подогревая там антирусские настроения, которые в итоге вылились в объявление «священной войны». Екатерина была занята внутренними преобразованиями и не хотела войны, хотя и понимала ее неизбежность.

Война началась 25 сентября 1768 года – именно в этот день султан Мустафа III повелел объявить России «священную войну», а русского посла Алексея Обрезкова заключить под стражу в Семибашенный замок. Существует письмо Екатерины к послу в Англии графу Чернышеву. В нем она выплескивает весь свой гнев и угрожает тем, кто спровоцировал эту войну: «Туркам с французами заблагорассудилось разбудить кота, который спал; я сей кот, который им обещает дать себя знать, дабы память нескоро исчезла».

Родился 17 января 1732 года. Четвертый сын каштеляна Краковского Станислава Понятовского и Констанции, урожденной княжны Чарторыйской. Получил хорошее образование и много путешествовал по Западной Европе. Долгое время прожил в Англии, где детально изучил парламентский строй. В 1752 году обратил на себя внимание в сейме своими ораторскими способностями. С 1757-го по 1762 год жил в России, где был аккредитован при дворе в качестве посла Саксонии. После смерти короля Августа III был выдвинут партией Чарторыйских кандидатом на трон Речи Посполитой и в 1764 году избран королем.

В первые годы правления Станислав Август Понятовский начал преобразования в казначействе, в армии, в государственной наградной и законодательной системах. Стремился отменить liberum veto, позволявший членам сейма наложить запрет на любое решение. С 1767 года группировки шляхты, недовольные политикой Понятовского, объединились в вооружённый союз – Барскую конфедерацию. Гражданская война вызвала интервенцию соседних держав и повлекла первый раздел Речи Посполитой.

После подавления восстания под руководством Тадеуша Костюшко в 1795 году Станислав Август Понятовский оставил Варшаву и под конвоем 120 российских драгунов прибыл в Гродно под опеку и надзор российского наместника. Там он подписал акт отречения от престола Речи Посполитой 25 ноября 1795 года. Последние годы жизни провел в Санкт-Петербурге.

Все дальнейшее многократно описано, исследовано и даже зафиксировано на экране. Исключение составляют события, произошедшие в Средиземноморье между 1769 и 1775 годами. Их исследовала лишь узкая группа историков, именно поэтому они неизвестны большинству читателей и зрителей. Хотя самые эрудированные из вас вспомнят киноэпопею и современный мюзикл, в которых граф Орлов сначала влюбляет в себя княжну Тараканову, а потом тайно вывозит ее на одном из своих боевых кораблей в Кронштадт. Да, этот эпизод имеет самое непосредственное отношение к событиям, о которых я собираюсь рассказать. Им уделено мало внимания в мировой историографии, но их важность сложно переоценить: все они связаны с грандиозной морской кампанией России и в значительной степени повлияли не только на исход русско-турецкой войны, но и на судьбу нашей страны в целом.

Глава 3

Чесменский успех

Маршруты наших экспедиций приводили нас в Чесму дважды. Именно здесь упокоилось на дне то, что когда-то было мощным турецким флотом. При всей нелюбви моего коллеги и спутника Марка Подрабинека к музеям, мы все-таки наведались в Чесменский музей. Он расположен в крепости и посвящен в основном событиям июня 1770 года. Я подозревал, что бухта по-прежнему является корабельным кладбищем. Об этом говорит большой старый якорь, лежащий прямо у городской набережной на глубине около метра. Он явно относится к интересующему нас периоду. В администрации музея подтвердили мою догадку: бухта буквально засыпана останками кораблей. Здесь запрещено нырять и проводить подводные работы. При этом денег на подъем артефактов и проведение полномасштабных подводных работ у Турции нет.

Памятник Гасан-паше.

Якоря со дна Чесменской бухты

Большая часть экспонатов когда-то перекочевала в музей со дна морского. Самые востребованные из них – монеты, личные вещи, образки, части такелажа, поднятые с русского корабля «Святой Евстафий Плакида». А вот перстень (по другим данным, табакерка с драгоценными камнями) графа Алексея Орлова, подаренный ему Екатериной Великой, все еще лежит на дне. Граф обронил его случайно от расстройства чувств, решив, что на «Евстафии» погиб его брат Федор Орлов. В центре внимания посетителей музея – русские пушка и бронзовый единорог. Любой историк может без труда узнать в них продукцию Олонецкого литейного завода. По словам местного смотрителя, туристы приезжают именно ради них. Они – главные экспонаты музея. Вход в единственный зал украшает картонная Екатерина в натуральную величину. Ее изображение недвусмысленно указывает, что эскпозиция посвящена Чесменскому сражению и участию в нем русских, Екатерине и ее политике и планам.

Русская пушка с клеймом Олонецкого литейного завода с линейного корабля «Святой Евстафий Плакида»

Внимание Екатерины было обращено в Средиземноморье задолго до отправки флота в Эгейское море. Прежде всего она должна была не просто изучить возможный театр русско-турецкого конфликта, но и понять, на кого стоит опереться в своих грандиозных замыслах. В русской политике некие идеологические и гуманитарные задачи частенько превалируют над политическим прагматизмом. Мы все время стремимся кого-то спасать. При этом те, кому якобы нужна помощь, на самом деле не очень-то в ней нуждаются, а иногда даже платят за спасение черной неблагодарностью.

Бронзовый единорог с корабля «Святой Евстафий Плакида»

Средиземноморская кампания не была исключением. Одной из задач на начальном этапе было освобождение единоверцев-греков, изнемогающих под турецким гнетом. Екатерина видела в греках союзников и опору для будущей экспедиции.

Трудно сказать, чего было больше в политике императрицы – сердечного порыва или расчета? А вот то, почему в качестве цели похода были выбраны полуостров Пелопоннес и регион Мани, понятно. Местные жители – майноты (жители полуострова Мани), по донесениям многочисленных эмиссаров Алексея Орлова, были опорой для будущих побед Екатерины в Восточном Средиземноморье: «Спартанский народ христианского закона и греческого исповедания, и хотя живет в турецких владениях, но туркам не подчинен и их не боится, а даже воюет с ними. Живет в горах и в таких малодоступных местах, что турки и подступиться к нему не могут». Определенный резон в этом был: Мани был самым неспокойным и почти неконтролируемым регионом из всех владений султана. А его дикие, жившие кланами, непокорные жители были как незаживающая болячка Османской империи, которую не удалось залечить за три века патроната.

Трудно сказать, кто именно был инициатором Архипелагской экспедиции – Алексей Орлов или Екатерина Великая. Многие считают, что экспедицию организовал граф. Думается, что последнее слово было за Екатериной. Но оба они не были моряками, не понимали всех трудностей и последствий перехода из Балтики в Средиземное море, не осознавали всех сложностей, с которыми сопряжены подобные предприятия, – им, непрофессионалам морского ремесла, легче было решиться на эту авантюру. Я, как моряк и путешественник, могу сказать, что мореплавание даже сейчас является уделом людей смелых. И это при том, что современные суда и средства навигации и безопасности находятся на высшей ступени развития. И все-таки они никогда не сделают мореплавание безопасным на 100 процентов. Корабли по-прежнему тонут, переворачиваются, разламываются, садятся на мели и рифы, горят, а люди гибнут. То, что задумала Екатерина и блестяще исполнил в компании своих моряков Алексей Орлов, сегодня кажется мне настоящим подвигом и… большой удачей.

Несколько десятков кораблей Балтийского флота вышли из Кронштадта, преодолели несколько тысяч миль вокруг Европы, проникли в Восточное Средиземноморье и зашли туркам в тыл. Никогда прежде русский флот не совершал столь дерзких экспедиций. Но эта задумка появилась у Екатерины не на пустом месте. Императрица явилась продолжательницей дела Петра I, который, создавая современный, мощный флот, видел в нем опору для своих преобразований. Екатерина поступала так же. Россия отправляла за границу на стажировку своих моряков и кораблестроителей, в самой стране создавала условия для привлечения иностранных специалистов. Многим из них было суждено стать участниками Архипелагской экспедиции.