Ефим Грекулов - Православная церковь — враг просвещения Страница 4

Уступки синода не удовлетворили буржуазию, серьёзно обеспокоенную падением авторитета чиновников алтаря и царского престола. Стали раздаваться голоса, что священникам необходимо дать такое образование, чтобы они могли активно выступать как помощники самодержавия в борьбе с рабочим и крестьянским движением. В фабричном приходе, поучали защитники реформы семинарского воспитания, священники должны быть духовным центром для рабочих, быть в курсе рабочего законодательства, условий труда рабочих. В сельских приходах священникам вменялось в обязанность выступать в качестве «экспертов по всем политическим вопросам».

Если священники не перестроятся, говорили представители буржуазии, то неизбежно произойдёт «расхищение паствы», т.е. отход масс от православия, от религии. Поэтому к синоду обращались с требованием коренной перестройки преподавания в духовных школах, введения в их программу общественных наук. Но эти требования не были удовлетворены, семинарское преподавание по-прежнему оставалось схоластическим, оторванным от жизни. Подготовка священников для борьбы с народом шла непосредственно на практике через реакционную и контрреволюционную пропаганду синода, местных архиереев, посредством церковной и светской черносотенной печати.

Высшее образование духовенство получало в четырёх духовных академиях, где также господствовала схоластика и враждебное отношение к светским наукам. В академиях царил строгий полицейский режим; кафедры физики и естествознания были закрыты; студенты преследовались за всякое проявление живой мысли, свобода научного исследования запрещалась. Для борьбы с подлинной наукой в некоторых академиях открыли кафедры естественнонаучной апологетики, которые ставили своей задачей критику материалистической науки и пропаганду реакционных «поповских» взглядов в области естествознания.

Среди духовенства имелась ещё большая армия псаломщиков. Это были люди, не окончившие духовных школ, в большинстве своём не способные ни к какому другому труду; они также привлекались в качестве «учителей» народа.

Духовенство не пользовалось уважением народа, это откровенно признавали официальные источники. Говоря о причинах роста раскола и сектантства, министерство внутренних дел вынуждено было констатировать: «народ не уважает духовенство, преследует его насмешками и укоризнами и тяготится им. Народ чуждается духовенства и прибегает к нему не по внутреннему внушению совести, а поневоле». В другом отчёте министерство обвиняло духовенство в том, что оно обратило служение богу в доходное ремесло, а алтари — в оброчные статьи и что оно отдаёт церкви в приданое за поповскими дочерьми41. Отсутствие уважения к духовенству со стороны народа отметил и В. Г. Белинский в своём письме к H. В. Гоголю: «не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?… Большинство же нашего духовенства всегда отличалось толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством»42.

Ленинская «Искра» в статье «О чем тужит духовенство» писала об отсутствии доверия и уважения со стороны крестьян к духовенству: «Миссионер гораздо хуже чувствует себя в беседе с православными, чем с сектантами. Едва начнётся беседа, как православные буквально забрасывают миссионера обвинениями и злословиями на приходского священника. Затем, под давлением раздражения, начинается открытое отрицание истин самого православия»43.

Естественно, что «просветительская» деятельность духовенства встречала осуждение во всех слоях общества. «Масса духовенства — до крайности плохие учителя», — отмечалось в «Отечественных записках» в 1864 г.44 «Священники как педагоги и по своему семинарскому образованию могут иметь очень отсталые взгляды на народное образование» — отмечено в исследовании о крестьянской грамотности в Тверской и Московской губерниях в 1901 г. Возмущение общества вызывало то обстоятельство, что священники брались за обучение, не имея никакой подготовки для этого, и что они не были заинтересованы в развитии грамотности. Напротив, они доказывали, что «чтение псалтыри, даже без понимания все-таки спасительнее для души чем всякое другое чтение».

О неспособности духовенства учить народ грамоте говорил и калязинский священник Беллюстин. В письме к министру просвещения Головину Беллюстин писал: «на коленях и со слезами осмеливаюсь умолять… спасти Народ от гибели в его молодом поколении, от конечной нравственной гибели, на которую его обрекают, передавая дело народного просвещения поповству… Поповство — само растленное до конца своих волос — может и способно лишь растлевать и губить» 45.

При обсуждении в Государственной думе в 1908 г. вопроса о церковноприходской школе депутат большевистской фракции П. И. Сурков осудил реакционную деятельность духовенства, как учителей народа. Обращаясь к духовенству, он сказал: «вы… не можете быть учителями народа, в ваших же специальных духовных заведениях дети задыхаются, а можете ли вы учить наших детей? Можете ли быть руководителями нашей школы? Нам… такая школа не нужна, нам не нужна эта духобойня» 46.

5

Высшее духовенство сурово расправлялось с теми, кто говорил о недостатках духовенства. Книги, разоблачавшие порочность, продажность и отсутствие культуры у духовенства, подвергались уничтожению.

Священник Беллюстин в 1858 г. издал за границей книгу «О сельском духовенстве в России», в которой, по словам известного цензора А. В. Никитенко, дана «ужаснейшая картина положения духовенства». Синод подверг автора суровой каре. За изображение недостатков православной церкви по настоянию обер-прокурора Толстого и московского митрополита Филарета в 1859 г. была запрещена книга А. П. Щапова «Русский раскол старообрядчества». Даже такая книга, как «История государства московского» Флетчера, рассказывавшая о недостатках духовенства в Московской Руси, в 1864 г. была запрещена, так как в ней нашли «в высшей степени оскорбительные… замечания о православной церкви, её догматах и обрядах»47.

Д. Ростиславов, автор книги «О православном белом и черном духовенстве в России», вышедшей в Лейпциге в 1866 г., скрыл своё авторство, так как боялся «не малой опасности, если сделается известным, что он автор этой книги».

Синод серьёзно был обеспокоен выходом в свет в 1881 г. книги В. M. Карловича, посвящённой истории старообрядчества. Духовная цензура нашла, что «в ней выражается неутолимая вражда против господствующей церкви, высказывается много… порицаний и оскорблений… против всего русского архипастырства и синода». По настоянию синода книга подверглась уничтожению, как «исполненная мыслей и выражений, явно разрушающих тишину и устройство церкви и государства»48, автор был арестован, а затем как турецкий подданный выслан за границу.

Известный исследователь русского раскола А. С. Пругавин в 1882 г. издал книгу «Раскол внизу и раскол сверху». Синод нашёл её крайне опасной для православия, ибо, по мнению синода, она была «враждебна православию и противна государственному порядку». Книга была уничтожена. Такая же участь постигла и другую книгу того же автора «Отщепенцы староверы и нововеры».

Синод не допускал разоблачения недостатков и монастырской жизни. В 1886 г. В. С. Казанцев напечатал отдельной книгой свои впечатления о поездке в Троице-Сергиеву лавру под названием «За оградой и в мире», в которой он разоблачал быт знаменитой лавры. Обер-прокурор синода Победоносцев потребовал запрещения книги, так как в ней автор, по его словам, «рисует мрачными и тяжёлыми для чувства верующего красками быт лавры, приводит примеры один другого ярче и прискорбнее полного нравственного падения монастырской братии»49. Книгу изъяли и сожгли.

Много выстрадал от духовной цензуры и H. С. Лесков. При издании в 1889 г. собрания его сочинений внимание Лампадоносцева, как назвал Лесков обер-прокурора синода, привлёк 6-й том собрания, куда вошли произведения Лескова из жизни духовенства («Захудалый род», «Мелочи архиерейской жизни», «Архиерейские объезды» и др.). Книга была «растерзана» духовной цензурой, так как она, по отзыву цензуры, «стремилась опозорить русское духовное сословие». Книга находилась под арестом в течение четырёх лет, а в октябре 1893 г. весь тираж (2200 экз.) уничтожен. Рассказывая о расправе «попов толстопузых» над своей книгой, Лесков назвал эту расправу «подлым самочинством и самовластием со стороны всякого прохвоста»50.

Но никакая цензура и гонения не могли скрыть недостатков духовенства, призванного воспитывать народ в духе преданности самодержавию и православию. После революции 1905 года разложение православного духовенства ещё более усилилось. Несмотря на ряд полицейско-административных мер, направленных к поддержанию и сохранению господствующего положения православной церкви, происходил массовый отход от православия в старообрядчество, сектантство, росло неверие среди сознательных рабочих, среди крестьянской молодёжи. Синодская церковь оказалась оторванной от «паствы», сами священники сознавали, что народ отходит от них. «Близится страшное время, — писал один священник, — когда от нас отвернётся наша паства, когда выберут себе иных руководителей, иных учителей»51.