Николай Стариков - Ликвидация России. Кто помог красным победить в Гражданской войне? Страница 4

Англичане на запрос Керенского о возможности принятия царя отвечают отказом. Этот отрицательный ответ – страшная тайна наших «союзников». Им даже и сегодня очень не хочется брать на себя кровь невинных детей Николая II! А ведь спасти Романовых было несложно. «Дважды обращались к англичанам русские люди с просьбой помочь им в освобождении томившихся в тяжкой неволе государя императора и его августейшей семьи. Первый раз – это было в апреле 1917 года – обратились за содействием к Бьюкенену. Требовалось только, чтобы он снесся со своим правительством и оно выслало бы навстречу русскому крейсеру английский корабль, который принял бы на свой борт государя и августейшую семью. Но сэр Джордж Бьюкенен ответил решительным отказом, сказав: «Есть ли когда об этом думать! Теперь все заняты гораздо более серьезными вещами. Да к тому же я не хочу обременять моего государя и мое правительство лишними осложнениями...»»[8].

Керенскому тоже не хотелось брать на себя ответственность за смерть Романовых, поэтому в своих мемуарах он рассказал правду. И вызвал взрыв негодования. Бывший премьер-министр Англии Ллойд Джордж и бывший британский посол Бьюкенен возражали Керенскому[9]. Тот совесть облегчил, а британцы переполошились, утверждая, что согласие на предоставление царю убежища никогда не отменялось. Дело приняло серьезный оборот. В 1927 году в ответ на парламентский запрос Министерство иностранных дел Великобритании обвинило Керенского во лжи, предъявив в качестве «не оставляющего сомнений опровержения» ранние телеграммы о предоставлении царю убежища. Но это была ложь.

Не менее характерный ответ в июле 1917 года, то есть значительно позднее, па просьбу принять Романовых дал английский военный атташе генерал Нокс: «Англия нисколько не заинтересована в судьбе русской императорской семьи...»[10]

Пытаясь скрыть свою роль в гибели царской семьи, «союзники» скрыли следы своего предательства, спрятав более поздние телеграммы со своим отказом. Когда бывший секретарь британского посольства в Петрограде заявил, что помнит о получении из Лондона депеши с отказом, английские дипломаты ответили, что ему изменяет память. Но в 1932 году дочь Бьюкенена рассказала, какое давление оказывалось на ее отца[11]. Под угрозой потери пенсии он должен был пойти на фальсификацию в своих мемуарах и скрыть от общественности правду. Но она всплыла. Часть этих документов даже была опубликована.

Телеграмма личного секретаря короля лорда Стамфор- дама – министру иностранных дел Великобритании лорду Бальфуру (24 марта 1917 года): «... должен умолять вас передать премьер-министру, что все, что Король слышит и читает в прессе, показывает, что присутствие императора и императрицы в этой стране не понравится публике и, конечно, ухудшит позицию Короля и Королевы... Бьюкенен должен сказать Милюкову, что недовольство в Англии против приезда императора и императрицы так сильно, что мы должны отказаться от нашего прошлого согласия на предложение русского правительства...»[12]

Телеграмма британского посла в России лорда Бьюкенена – министру иностранных дел Великобритании лорду Бальфуру (31 марта 1917 года): «... Я полностью согласен с вами... Будет намного лучше, если бывший император не поедет в Англию»[13].

В Англию царской семье не уехать. Но отсюда еще не вытекает ненреложность их гибели. Чтобы Романовы погибли, Керенскому еще предстояло очень сильно постараться. Ведь есть еще один вариант: Николай Романов просил отправить его и семью в Крым, в Ливадию. Но как раз туда семья Романовых не поедет. Почему? Потому, что этот полуостров почти всю Гражданскую войну будет под контролем белых. Конечно, Керенский заранее этого не знает, но странным образом туда семью бывшего царя отправлять не хочет. Следователь Соколов в своей книге «Убийство царской семьи» приводит объяснение самого Керенского. Глава Временного правительства так объясняет свое странное поведение: «Было решено (в секретном заседании) изыскать для переселения царской семьи какое-либо другое место, и все разрешение этого вопроса было поручено мне. Я стал выяснять эту возможность. Предполагал я увезти их куда-нибудь в центр России, останавливаясь на имениях Михаила Александровича и Николая Михайловича. Выяснилась абсолютная невозможность сделать это. Просто немыслим был самый факт перевоза Царя в эти места через рабоче-крестьянскую Россию. Немыслимо было увезти их и на Юг. Там уже проживали некоторые из Великих князей и Мария Федоровна, и по этому поводу там уже шли недоразумения. В конце концов, я остановился на Тобольске»[14].

Итак, глава Временного правительства Керенский решает увезти семью Романовых в Тобольск. Обратим внимание на одну немаловажную деталь: был главой страны князь Львов – Николая и семью никуда не перемещали. Как только главой Временного правительства стал Керенский – сразу принимается решение об отправке царской семьи в глушь и Тмутаракань. Но почему в Тобольск? Неужели и вправду там безопаснее? Странность логики отца русской демократии замечает и Соколов: «Я не могу понять, почему везти Царя из Царского куда-либо, кроме Тобольска, означало везти его через рабоче-крестьянскую Россию, а в Тобольск – не через рабоче-крестьянскую Россию»[15].

Не знаю, какая оценка была у Саши Керенского по географии, об этом лучше спросить у его товарища по гимназии Вовы Ульянова. Почему Керенский не догадывается, что дорога в Тобольск лежит не через какую-то другую, особенную Россию, а идет именно «через рабоче-крестьянскую»?! Так получилось, ответят историки, случайно вышло.

Давайте считать государственных деятелей дееспособными взрослыми людьми. Если нам их действия кажутся странными, то мы просто неправильно понимаем цель, к которой они стремятся. Наивность и неосведомленность Александра Федоровича тоже направлена в одну сторону – в сторону братской могилы венценосной семьи. Керенский в детей Романовых не стрелял, но он сделал все, чтобы они живыми не остались. Вот тогда его действия станут для нас вполне осознанными и разумными. Английская разведка целенаправленно уничтожает своего конкурента – Российскую империю. Монархический строй – это одна из ее особенностей, значит, правящую династию надо истребить. Хозяева рекомендуют – марионетка Керенский должен выполнять. При этом свои действия для сторонних наблюдателей он хочет хоть как-то мотивировать. Поскольку здравого объяснения нет, приходится Александру Федоровичу его сочинять. Иногда получается хорошо, но иногда сущая чепуха. Не может же Керенский написать правду и подтвердить догадку Соколова, вероятно, самую страшную во всей его книге: «Был только один мотив перевоза царской семьи в Тобольск. Это тот именно, который остался в одиночестве от всех других, указанных князем Львовым и Керенским: далекая, холодная Сибирь, тот край, куда некогда ссылались другие»[16].

От себя добавим: Сибирь – это такой край, откуда уже не возвращаются!

Факты подталкивают и нас, вслед за Керенским, к очевидному выводу: около столицы царскую семью держать опасно – рядом Финляндия, а там и Швеция. В Крыму море, порты и заграница тоже рядом. Не ровен час – сбегут Романовы, вырвутся. Поэтому «немыслимо» туда везти отрекшегося царя. «Жизнь того времени была повсюду полна «недоразумений», но все Августейшие особы, жившие на Юге, спаслись, так как они были вблизи границ страны»[17], – пишет следователь Соколов.

Странно, правда? Все получается с точностью до наоборот.

Царя и его семью убьют в самом «безопасном», по мнению Керенского, месте, другим Романовым удастся спастись из самого «опасного».

Перевозка царя к месту нового проживания – тайна за семью печатями. Настолько большая, что даже сам Николай не знает, куда его повезут. Июльский зной, мошкара вьется. Хочется загорать, купаться и не думать ни о чем плохом.

«28-го июля. Пятница. Чудесный день; погуляли с удовольствием. После завтрака узнали от гр. Бенкендорфа, что нас отправляют не в Крым, а в один из дальних губернских городов в трех или четырех днях пути на восток! Но куда именно, не говорят, даже комендант не знает. А мы- тo все так рассчитывали на долгое пребывание в Ливадии!»[18] – запишет бывший монарх в свой дневник.

«31-го июля. Понедельник. Последний день нашего пребывания в 1 Царском Селе... Секрет о нашем отъезде соблюдался до того, что и моторы и поезд были заказаны после назначенного часа отъезда. Извод получился колоссальный! Алексею хотелось спать; он то ложился, то вставал. Несколько раз происходила фальшивая тревога, надевали пальто, выходили на балкон и снова возвращались в залы. Совсем рассвело. Выпили чаю, и наконец в 5 ч. появился Кер[енский] и сказал, что можно ехать»[19].