Евгения Кайдалова - Крымская война Страница 4

Генерал Кирьяков, обещавший закидать противника шапками, сбежал со своими подразделениями с поля боя, позволив врагу занять стратегически важные высоты, установить на них артиллерию и открыть огонь по отступающим русским войскам. Отступающим? Нет, беспорядочно бегущим по Севастопольской дороге.

К вечеру сражение было закончено. Союзники, закрепившиеся на высотах, не стали преследовать русские войска, но от этого поражение было не менее горьким.

«Я в совершенно лихорадочном расположении от всего происходящего: покоряюсь воле Божией и готовлюсь ко всему худшему» [5] [3] – так отреагировал на вести о бесславном сражении при Альме император Николай I.

Худшее действительно было еще впереди.

Милосердие

Участь раненых солдат, участников боя при Альме, была незавидной. «Сотни раненых, только что оставивших поле битвы и отставших от своих бегущих полков, с умоляющими жестами и раздирающим душу стоном, с воплями отчаянья и страданий они просят взять их в фургоны, битком уже набитые. Один едва плетется без руки и с простреленным животом, у другого оторвало ногу и разбило челюсть, у того вырвало язык и изранило все тело, и несчастный только минами может показывать, чтоб ему дали глоток воды. А где ее взять? Верст на 15 от реки Качи до Альмы ни одного ручейка» [3].

Представьте себе, что испытали эти несчастные, можно сказать, обреченные люди, когда перед ними вдруг возникло нежданное избавление от страданий – санитарная повозка, в которой сидела девушка. Она сразу же принялась поить страдальцев припасенной водой, промывать их раны уксусом, перевязывать чистым полотном и подбадривать вином, притупляя боль. Раненые едва верили своему счастью, и немудрено: девушка в повозке была первой в России сестрой милосердия; она осталась в истории под именем Даши Севастопольской.

Поразительно, но факт: во все предшествующие времена ни одна армия ни в одной стране мира не имела медсестер. Если за ранеными солдатами кто-то и ухаживал, то это были их товарищи по оружию – и лишь в том случае, если хватало времени и сил. За исключением такой неумелой и эпизодической помощи страдающие люди в основном оставались наедине со своими мучениями в антисанитарных условиях, и смертность в военных госпиталях была чрезвычайно высокой.

Даша Севастопольская (Дарья Лаврентьевна Михайлова, в замужестве – Хворостова) рано потеряла мать, а отец ее, служивший матросом, погиб в Синопском сражении. В наследство юной сироте достался жалкий домишко, а на жизнь она зарабатывала стиркой. Узнав о сражении при Альме, Даша, прекрасно знавшая армейский быт, решила облегчить горькую участь раненых солдат. И тогда, продав свой дом, она купила лошадь с повозкой, все необходимое для перевязывания ран и отправилась на север навстречу ретирующейся армии – врачевать тех, кого еще можно было спасти.

Отважная девушка стала первой представительницей той новой службы, которая практически одновременно возникла у обеих противоборствующих сторон. Речь идет о профессиональных сестрах милосердия.

Письма английских и французских солдат на родину, приходившие из-под Варны в разгар эпидемии холеры, не могли не вызвать общественного резонанса. И вскоре после высадки союзников в Крыму туда отправились французские монахини, чтобы ухаживать за больными и ранеными. А затем и в Англии появилась личность, буквально перевернувшая все предыдущие представления о том, какой должна быть фронтовая медицина.

В отличие от осиротевшей матросской дочери Даши Севастопольской Флоренс Найтингейл стояла почти на вершине социальной лестницы. Дочь крупного землевладельца, она должна была последовать в жизни только одним путем – выйти замуж и блистать в свете. Однако Флоренс пошла против воли родителей, отвергла достойного кандидата в мужья, ухаживавшего за ней 9 лет, и избрала профессию, которая считалась подходящей лишь для беднейших девушек: стала медсестрой лондонской частной больницы для гувернанток на Харли-стрит. Блестяще проявив себя на низшей должности, всего через год Флоренс возглавила это медицинское заведение. Руководя персоналом, она сумела обеспечить в стенах больницы строжайшую гигиену и справиться со вспышкой холеры.

Осенью 1854 г. Флоренс получила от своего знакомого, военного секретаря Герберта Сиднея, письмо с просьбой организовать общину медсестер для помощи больным и раненым солдатам в стамбульском госпитале. Именно туда их отсылали из Крыма. Всего за несколько дней собрав группу из 38 монахинь, Флоренс отправилась в путь.

То, что увидели женщины, прибыв на место, не поддается описанию. Госпиталь соседствовал с огромной выгребной ямой, загрязнявшей и воду, и само больничное здание. Те, кто не мог себя обслуживать, лежали в собственных экскрементах, а вокруг сновали крысы и кишели полчища насекомых. Не хватало элементарного: мыла, бинтов, воды, не говоря уже об еде. От тифа, холеры и дизентерии солдат умирало больше, чем от ран, полученных в бою.

«Отправить солдата в такой госпиталь – все равно что расстрелять его» [4], – писала Флоренс позднее.

Мисс Найтингейл и монахини немедленно взялись за дело. Они навели чистоту и организовали прачечную, что сразу же положительно сказалось на снижении смертности. Используя свои связи в правительстве, Флоренс добилась того, что в марте 1855 г. в Стамбул приехала официальная санитарная комиссия, после чего в госпитале наконец была налажена работа канализации и вентиляции. Мало того, в Лондоне был отдан приказ изготовить сборно-разборное здание другого госпиталя, перевезти его на территорию Турции и там собрать. Новый госпиталь оборудовали в куда более здоровой местности, где у солдат не было риска заболеть еще и малярией. Это произошло в мае 1855 г.

Не следует думать, что на месте Флоренс получала хоть какую-то поддержку от госпитальных врачей и официальных лиц. Напротив, ее встретили в штыки, видя в ней угрозу своему авторитету. Лишь близкое знакомство с военным секретарем, а также связи отважной медсестры с газетой «Таймс», куда она регулярно отправляла письма, описывая страшные подробности госпитального быта, и реакция на это в Англии заставляли считаться с нею. Флоренс приходилось отвоевывать раненых и у смерти, и у бездушия командования. Для того чтобы помочь им, она даже тратила собственные деньги из ренты, назначенной ей отцом.

Преобразовав стамбульский госпиталь, она отправилась в Крым, где сумела организовать такую же качественную помощь раненым. Ее называли «Крымским ангелом» и «Леди с лампой» (поздно ночью Флоренс имела обыкновение обходить госпиталь с лампой в руках, проверяя, все ли в порядке).

Примерно в одно время с миссией Флоренс Найтингейл в России была основана Крестовоздвиженская община сестер милосердия. Ее учредительницей стала великая княгиня Елена Павловна, вдова младшего брата Николая I, Михаила.

Она обратилась с воззванием ко всем русским женщинам, которым не могли препятствовать семейные обязательства, оказать помощь больным и раненым в Крыму. Таким образом, состав общины был довольно разнородным: в него вошли и монахини, и знатные дворянки, и простые мещанки. Подавая пример нерешительным, великая княгиня ежедневно посещала больницы, на время становясь сестрой милосердия и собственноручно перевязывая раны. Вся деятельность общины финансировалась ею самой.

5 ноября 1854 г. первая партия из 35 сестер милосердия и нескольких врачей отправилась в Крым, где их ждал Николай Иванович Пирогов. Очень скоро за ней последовала вторая. Всего в Крыму работало более 150 медсестер.

То, с чем столкнулись в крымских госпиталях эти самоотверженные женщины, мало чем отличалось от того, что увидела Флоренс Найтингейл со своими сподвижницами. «Горькая нужда, беззаботность, медицинское невежество и нечисть соединились вместе в баснословных размерах» – так писал об этом Пирогов [1]. Он добавлял, что больные были положены на нарах «один возле другого, без промежутков, без порядка, без разницы, с нечистыми вонючими ранами возле чистых… как собак, бросили их на земле, на нарах, целые недели они не были перевязаны и даже не накормлены».

Лишь с появлением Пирогова и сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины уход за ранеными начал осуществляться должным образом. «Они день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают и при операциях, раздают больным чай и вино и наблюдают за служителями, и за смотрителями, и даже за врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием помогающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий» – так оценивал роль сестер милосердия Пирогов [там же]. А «первая ласточка» медсестринского дела – Даша Севастопольская, награжденная по приказу Николая I медалью и немалыми по тем временам деньгами, – естественным образом влилась в их ряды.

Корабли приносят в жертву