Александр Войцеховский - Без права на реабилитацию Страница 4

Грушевский сознательно закрывал глаза и уши на выявленный переписями населения за 1987 и 1913 годы факт, что основная масса национальных богатств на Украине (и особенно пахотных земель) находилась в руках украинских помещиков, фабрикантов и заводчиков. Основную двигательную пружину общественного развития он видел в межнациональных антагонизмах, и поэтому не переставал внушать своим слушателям и читателям, что Россия-де является врагом Украины, и что все напасти идут с Севера.

Несколько более объективным в описании революционных событий на Украине оказался один из экс-премьеров Директории Исаак Мазепа. В своей трилогии «Україна в огні й бурі революції» он не обходит молчанием факты о выступлениях трудящихся Украины против Центральной рады, хотя и пытается обвинить в этом российских большевиков, увлекавших обездоленных крестьян и рабочих своими социалистическими призывами. «Революция началась и развивалась, — писал он, — под знаком идей демократии и социализма, которые были чрезвычайно популярными в массах. Лозунги «Земля и воля», «Демократическая республика», «Вся власть Советам!» господствовали над всеми другими. С недемократическими и несоциалистическими призывами нельзя было показаться на люди. Влияние буржуазных партий быстро свелось почти к нулю. Словом, уже в первой стадии революции, во времена власти Львова и особенно Керенского стала почти невозможной какая-нибудь более широкая политическая работа вне лозунгов и программ социалистических партий, которые большей частью стояли на почве демократического переустройства бывшей царской империи». По этим причинам, по свидетельству И. Мазепы, — буржуазно-националистические партии, входившие в состав Центральной рады, начали срочно перелицовываться в социалистические. Что до «малосознательных народных масс», то они, по словам Мазепы, пошли за привлекательными лозунгами большевиков»… «Власть Центральной рады с каждым днем начала утрачивать почву под ногами» [4, т. 1, с. 13].

Не ясно ли, что украинский народ был заряжен тем же революционным духом, что и российский народ. Как свою родную он принял большевистскую программу социалистического переустройства общества и отверг домогательства буржуазных националистов сохранить антинародный буржуазный строй.

У трудящихся Украины проявился классовый инстинкт. Они быстро разобрались в том, что Центральная рада лишь по названию состоит из представителей социалистических партий, на деле же в Раде господствовали представители буржуазных и мелкобуржуазных партий. Об этом откровенно заявил не кто иной, как лидер партии украинских социал-демократов и глава правительства Центральной рады Владимир Винниченко. «Мы понимали революцию, — пишет он в трилогии «Відродження нації», — как буржуазно-демократическую. Мы никоим образом не покушались на буржуазно-демократический строй и поэтому со стороны несоциалистических элементов не могли встретить никакого сопротивления себе. МЫ В СВОЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ БЫЛИ ТОЛЬКО РЕСПУБЛИКАНЦАМИ и ДЕМОКРАТАМИ, А НЕ СОЦИАЛИСТАМИ (выделено нами — Ред.) (Но только республиканцами и демократами были и те самые «социалисты» — меньшевики и эсеры, которые так боялись нашей социалистичности»)» [5, т. 1, с. 12–13].

Продолжая эту мысль, Винниченко далее заметил, что не были «социалистами меньшевики и эсеры», которые так рьяно поддерживали Временное буржуазное правительство России.

Классовое родство Украинской Центральной рады и Временного правительства в Петербурге проявлялось в политике этих властных структур. После Февральской революции Центральная рада выполняла роль краевого органа Временного правительства, что нашло отражение в первых двух универсалах.

Центральная рада поспешила проявить солидарность с Временным правительством, которое с согласия меньшевистско-эсеровских Советов расстреляло 4 июля мирную демонстрацию рабочих Петрограда. В телеграмме Генеральный секретарь Центральной рады заверял Временное правительство в своей «энергичнейшей поддержке» «против попыток большевиков свергнуть власть законного коалиционного министерства».

Как и Временное правительство, Центральная рада оказалась неспособной решить ни одного сколько-нибудь значительного вопроса для судеб Украины. Она не дала народу ни мира, ни земли, ни свободы. Украинские войска, поддерживавшие Центральную раду, продолжали бессмысленную войну «до победного конца», к чему их призывал военный министр Симон Петлюра. Крестьяне не получили обещанную землю, общество в целом — свободу от эксплуатации. Центральная рада, по словам И. Мазепы, «при всех своих патриотических чувствах… плелась в хвосте революционных событий, не имела ясного плана и твердой воли». Отсутствие ясного взгляда на дела у деятелей Центральной рады, по словам того же автора, «проявилось особенно ярко при решении земельного вопроса на Украине» [5, т. 1, с. 31]. Правительство Центральной рады подготовило проект земельного закона, согласно которому земля оставалась в руках помещиков и кулаков. Изъятию подлежала лишь та земля, которая превышала норму в 40 десятин. И неслучайно этот проект, узаконивавший помещичье и кулацкое землевладение, был отвергнут крестьянами Украины.

Такой же классовой логике следовала Центральная рада в отношении к империалистической войне. Вместе с Временным правительством она выступала за ее продолжение до победного конца. Этот антинародный курс Центральной рады согласовывался с характером внешней политики стран Антанты, особенно Англии и Франции, которые за участие в войне против Германии и Австро-Венгрии обещали финансовую и техническую помощь «для организации и возрождения Украины». В силу этого, — отмечает Мазепа, — «к сепаратным переговорам с Германией и Австрией Центральная рада приступила уже только после того, как российская большевистская власть начала в ноябре переговоры с Центральными государствами и в конце декабря 1917 года подписала с ними перемирие на фронте. Все это сеяло неудовлетворение в украинских массах и укрепляло почву для большевистской пропаганды в Украине» [4, т. 1, с. 32–33]. А в конечном счете Центральная рада и представляющие ее буржуазные и мелко — буржуазные партии, как отмечает О. Субтельный, «утратили связь с массами» [6, с. 428].

Одним из главных направлений «государственно-творческой деятельности» Центральной рады стало создание национальных вооруженных сил. Летом 1917 г. около 300 тысяч украинских солдат, проходивших службу в российской армии, под воздействием националистической пропаганды реорганизовались во «всеукраинские» формирования и приняли присягу на верность Центральной раде.

Однако создание вооруженных сил Украины оказалось в руках авантюристов, которых больше всего занимала собственная карьера. На данное обстоятельство обратил внимание в своих мемуарах бывший министр Центральной рады и гетманского правительства Дмитро Дорошенко. Во главе армии, пишет он, стали люди «не сумевшие отделить военное дело от партийных задач и внесшие в формирование украинской армии все дурные приемы дешевой демагогии и узкого политиканства. Во главе генерального секретариата по военным делам стал С. В. Петлюра, человек штатский, имевший к военному делу лишь то отношение, что с 1916 г. он состоял помощником уполномоченного земского союза на Западном фронте. Он окружил себя молодыми прапорщиками военного времени, матросами, писарями, военными чиновниками — это и был штат неокрепшей армии. Ко всем старым офицерам, хотя бы они были и чистокровными украинцами, Петлюра и его ближайшие помощники относились с глубоким недоверием. Шли по большей части авантюристы, вроде полковника Капкана (командира первого украинского полка имени Б. Хмельницкого), форменного бандита-полковника П-ка, типичного проходимца и авантюриста штабс-капитана Б-го и прочих… Понятно, что такие люди ничего прочного создать не могли…. в распоряжении Центральной рады находились осенью 1917 года всего несколько «полков», представлявших из себя скорее отряды партизан под командою своих атаманов, чем регулярные войсковые части. Эти дружины удальцов, носившие трескучие названия: «Полк имени гетмана Сагайдачного», «Полк имени Дорошенко», «Полк имени Грушевского» и т. д. — не выдержали, пробы при первом же серьезном испытании» [7].

Во время январского (1918 г.) восстания киевских пролетариев все перечисленные полки, не желая проливать кровь ради спасения Центральной рады, объявили нейтралитет. Вследствие чего войско Центральной рады, насчитывавшее в своих рядах к тому времени 20 тысяч человек (О. Субтельный указывает 15 тысяч человек) и состоявшее в основном из сечевых стрельцов, ополчения «вольных казаков» и галичан, бывших военнопленных, не смогло остановить такие же примерно по численности советские войска, шедшие из Харькова на выручку восставшим пролетариям г. Киева.