Петр Краснов - Исторические очерки Дона. Часть первая: Всевеликое войско донское. Книга первая: С давнего прошлого по сентябрь 1613 года Страница 4

— Атаманы-молодцы, послушайте!.. На Сине море, аль на Черное поохотиться; на Куму, или на Кубань реку за ясырьми; на Волгу матушку рыбки половить, иль под Астрахань, на низовье за добычью; иль в Сибирь пушных зверей пострелять…

— Эге! — раздавалось в казачьей толпе. — Это кто же гутарит то?.. О чем речь-то?..

— Иван Богатый кличет чего-й то.

— Иван Богатый?.. Ин быть делу!..

Шапка за шапкой скидывались с лохматых, чубатых голов и бросались на землю. Шире становился круг казаков около первого, бросившего свою шапку, выше поднималась и гора шапок. Несколько сот казаков соглашалось итти в поиск.

— Ну, разбирай, атаманы-молодцы, шапки и айда Богу молиться.

Церквей в городках тогда еще не было, но на площади стояла: часовня-голубец; пропоют казаки около нее молитвы, какие знают и идут в станичную избу, обсудить за чаркою вина поход и избрать походного атамана.

— Кому же и быть походным то, как не ему?.. Ивану Богатому!.. — раздавались голоса.

— Быть так!..

— В час добрый!..

Избрав походного атамана, приступали к выборам «ватажных» атаманов, писаря, разбивались на звенья, казаки подбирали себе «односумов», с кем питаться из одной сумы, кого в бою держаться, как опоры.

И с того дня жизнь городка преображалась. Куда девались пьяные гулёбщики казаки, что целыми днями шатались по майдану, играли «в зернь», да затевали драки. Все слушало приказ атамана. Его власть была огромная. Малейшее неповиновение, да что неповиновение, — просто неуважение ему и — «в куль да в воду», или «посадя на _землю забить его стрелами» — смертная, лютая, позорная казнь!..

Первые большие набеги казаков были морские. На легких «чайках» однодеревках, спустясь вниз по Дону, в плавнях построят большие парусные «будары», приспособленные и к ходьбе на веслах. Каждая такая будара вмещала 60 — 100 человек казаков и айда в Азовское море и оттуда в Черное. Для большей устойчивости лодок от морской волны и для укрытия от неприятельских стрел борта лодок обшивались Камышевыми щитами. На дне ставили бочки с пресною водою, боченки с соленою рыбою, мешки с сухарями и сушеною рыбой.

Без компаса и без морских карт, опознаваясь днем по солнцу, ночью по звездам, без секстана, шли казаки поперек Черного моря, к берегам Анатолии. Доходили до Босфора, грабили окрестности Константинополя. Турки укрепили находившийся в устьях Дона — Азов, перегородили реку цепью из тяжелых бревен, скованных железными кольцами.

Ничто!.. Казаки ждали в Донских плавнях, в густых камышах, когда жестокая буря нагонит воду и поднимется над цепьями, когда напором воды порвет и самые цепи и тогда ночью врывались в море.

Завидев турецкие корабли, казаки рассыпались и на веслах уходили против ветра, а к закату солнца приближались к кораблям с запада, чтобы солнце светило туркам в глаза и кидались с топорами и саблями на абордаж. Брали добычу оружием и одеждою.

Не мало казаков гибло в таких отчаянно смелых поисках…

Когда турецкий флот большими силами настигал морской казачий поиск — казачьи лодки на парусах и на веслах неслись к берегам, рассыпавшись цепью, скрывались в камышах, иногда затопляли и самые лодки. Но только повернут от берега турецкие корабли, как казаки вылезут из камышей, вычерпают воду из затопленных лодок и понесутся в погоню…

А когда кончится поиск морской, войдут казаки в родные воды Тихого Дона, идут вверх, обремененные добычей, с лодки на лодку понесется в лад гребле лихая казачья песня:

— «На усть Дона Тихого,По край моря синегоПостроилась башенька,Башенька высокая.На этой на башеньке,На самой на маковкеСтоял часовой казак;Он стоял, да умаялся;Не долго не мешкавши,Бежит спотыкается,Говорит задыхается:

— «Кормилец наш — батюшка…Ермак Тимофеевич…Посмотри-ка, что там на море,Да на море, на Азовском-то:Не белым там забелелося,Не черным там зачернелося,Зачернелись на синем мореВсе турецкие корабли…

Речь возговорит надежда атаманЕрмак Тимофеевич:

— Вы садитесь в легки лодочки,На носу ставьте по пушечке,По пушечке по медненькой,Разбивайте корабли басурманские.Мы достанем много золотаИ турецкого оружия…

Шутка сказать, — а такими набегами по морю на ладьях, через степи на конях, баловни казаки, самодурью ставшие по Дону, с походным атаманом Андреем пошли «поохотиться» на Каспийское (тогда Хвалынское) море. Они дошли до Кавказских берегов, по реке Тереку поднялись в горы, стали по гребням их и положили основание Гребенскому казачьему войску. В 1580-м году царь Иван Васильевич Грозный перевел их на Терек и пожаловал их рекой Тереком с притоками. С той поры стало Терское казачье войско.

В то же примерно время другая партия казаков поселилась в низовьях Волги у самой Астрахани и образовала Волжское войско. В 1584-м году партия Волгских казаков под предводительством атамана Нечая прошла пустынные степи на восток и поселилась на реке Яике, основав Яицкое (Уральское) войско.

А там трубою среброгласной раздался голос Донского атамана Ермака Тимофеевича:

— Ой вы, Донские казаки охотники, Вы Донские, Гребенские со Яицкими!.. звал атаман на Волгу и Каму искать новых земель за Каменным поясом за Уральскими горами далекой Сибири…

Нет!.. То не самодурь была воровских людей, как близоруко думала боярская Москва. Это были не баловни казаки, не тати, но лучшие, смелые, крепкие русские, ставшие по Дону рыцарским военным братством, воинственным народом, совершившим величавый путь обратно через «Великие Европейские Ворота», путь русской культуры на востоке, в Азию!

Шли казаки на Сибирь!..

Глава V

Ясыри и ясырки. Начало семейной жизни казаков. «Прирожоные казаки». Низовые и Верховые казаки. Примитивный свадебный обычай. Простота развода.

…«Мы достанем много золотаИ турецкого оружия…

Не только золото, нужное для обмена у пришлых с Руси людей на хлеб, на кожу, на вино и дерево брали казаки в добычу, не только добывали себе драгоценные турецкие и кавказские сабельные клинки, луки, саадаки и колчаны со стрелами, а позднее ружья — рушницы и пушки и порох, но забирали и одежду, материи, шелка и бархаты, золотую канитель, самоцветные камни, жемчуга, седельные и конские уборы и сбрую.

Они вели с собою пленников и пленниц — ясырей и ясырок. Пленники были нужны, чтобы устроить по казачьим городкам кузницы, наладить казачье свое производство оружия, чтобы стеречь табуны, тесать лес для лодок и строить избы, укрепления и сторожевые башни, украшать привезенные с Руси иконы самоцветными камнями и жемчугом.

Из Крыма везли красавиц крымских татарок, счастливое сочетание татарской, ногайской крови с кровью романской, итальянской тамошних Генуезских колоний. С Кавказских гор приводили стройных горянок, черкешенок, осетинок, дагестанок и грузинок. С берегов Анатолии гордых малоазийских турчанок-османок.

В домашнем станичном быту казака появились женщины-ясырки. Появились, внесли в суровую жизнь воина-казака женский уют, красоту и восточный, цветистый обычай. Да так они привились, что еще в начале XIX века, т. е. спустя триста лет, в Новочеркасске домашнюю прислугу все продолжали называть «ясырками»…

И вот — стали между суровыми прямыми избами-казармами, несколько поодаль, в стороне, на отшибе, отдельные «курени» семейных казаков. Оплели обширный двор-баз плетнем, а там, гляди, — появился и вишневый садок и цветы — то черноокая стройная ясырка заскучала по родному краю, насадила цветов — роз и олеандров, мальв и вьюнков, как то было у нея дома. Вместо буйволов появились коровы; овцы заблеяли на казачьем базу.

Появились и дети…

Как их назвать?.. Кто они?.. Дети-русского казака и чужеземной полонянки… Стали звать их «прирожоными» казаками в отличие от казаков пришлых. Стали величать по батюшке — так начались на Дону казачьи «фамилии».

На низовьях Дона и Донца создался свой особый тип казака — Низового. В него влилась левантийская кровь горцев Кавказа, татар Крыма и турок Анатолии. Стал он черноволос, черноглаз, высок ростом, строен и красив лицом с тонкими чертами, кое где по туземному обычаю стал брить бороду. В язык вошли слова с нерусскими корнями — татарскими и турецкими. В обычай вошел красивый, вежливый рыцарский быт горских народов Кавказа.

Иное случилось на верхах, в среднем течении Дона и Донца, на реках Хопре и Медведице. Тамошний казак-старообрядец брезговал магометанками востока, он искал женщин у себя дома, приводил из мест, откуда и сам пришел, своих «родимцев» и «родимок». От них и народился тип казака Верхового. Широкие, светловолосые, голубоглазые и сероглазые, основательные стали по верхам Дона казаки старообрядцы. Крепче там была семейная жизнь и хотя земля там была много хуже, чем на низах, одолевали пески — там раньше стали пахать землю и сеять хлеб. Стал там — казак «лапотник». — «Сипа» презрительно кинул ему воин, низовой казак. Верховый не остался в долгу, ответил: — «чига востропузая». Так и разделился Дон на Верх и Низ, разделился, но не раскололся. По прежнему все войско Донское стояло заедино, «единую думушку думало» — о чести и славе своего родного войска Донского… Когда приходило время — собиралось все войско на низ, к Раздорам, или к Монастырскому городку, выбирать всем войсковым Кругом атамана, решать большие вопросы, с кем и где воевать — ибо война была — жизнь и смысл жизни казака.