Пантелеймон Кулиш - Повесть о Борисе Годунове и Димитрии Самозванце Страница 4

Русские и иноземные писатели повторяют молву, будто Годунов сам зажег столицу, чтоб обратить мысли каждого к собственному горю и заглушить толки о смерти Дмитрия. Но современные летописцы-иноки почти все были недоброжелатели Борисовы, а иностранцы описывали московские происшествия до 1600 года, основываясь на народной молве [8]. Не щадить соперников на пути к возвышению свойственно многим честолюбцам, но играть людьми бессовестно до такой степени решаются немногие злодеи. Гораздо вероятнее, что московский пожар так же мало зависел от Годунова, как и последовавшее за ним нашествие татар [9], в котором также его обвиняли.

Летом 1591 года Крымский хан Казы-Гирей неожиданно вторгнулся в Московское государство. Главное войско царское стояло на шведских границах, и дикая орда проникла до самой Москвы, гоня перед собой сторожевых казаков и легкую дружину боярских детей, наскоро собранных для первого удара. Но за две версты от Москвы, между Калужскою и Тульскою дорогами, против Даниловского монастыря, встретило ее сильное войско, составленное из берегового ополчения, из московских ратников, вооруженных граждан, знатных дворян и боярских детей. Оно прикрывалось пушками, расставленными по новым деревянным стенам на Замоскворечьи, и подвижным гуляй-городком из досок, двигавшимся на колесах. Годунов явился в стан в богатых латах, под великокняжеским знаменем, в сопровождении дворян и телохранителей, неразлучных дотоле с царскою особою. Фёдор заключился с царицею и духовником, для молитвы, в уединенной палатке и предоставил правителю действовать своим именем. Но Борис нашел выгодным уступить главное начальство над войском старшему боярину, князю Федору Мстиславскому, сыну простодушного заговорщика князя Ивана, сам удовольствовался вторым местом, окружил себя шестью опытнейшими советниками (в числе которых был и оружничий Богдан Бельский, возвращенный им из ссылки) и действовал неутомимо. Днем и ночью видели его в разных концах укрепления. Пользуясь умно чужою опытностью, Борис явился искусным военачальником даже в глазах старых воинов. Распущенная им молва, что хана заманили под Москву с умыслом, поселила везде уверенность в победе; передовые толпы татар встречены были мужественно, и, когда хан с главным войском подошел к месту битвы и остановился на горах села Воробьева, Москва блестела перед ним за тучами пушечного и ружейного дыма, а широкая равнина перед городом вся была покрыта сражающимися. Грохот пушек не умолкал и с заходом солнца. Все городские стены и монастырские ограды обозначались в ночной темноте непрерывным блеском выстрелов, как золотыми ореолами. К утру хан получил ложное известие, что в Москву пришла свежая рать от шведского пограничья, и бежал, не ожидая общего нападения. При торжествующем звоне колоколов, Годунов и Мстиславский выступили за ним в погоню. Хан только и рассчитывал на отсутствие главного войска; ошибшись, как ему показалось, в рассчете, он опрометью кинулся в свои степи, бросая по дороге добычу, и прискакал в Бахчисарай на тележке, тяжело раненный.

Воротясь из похода, Годунов получил с царского плеча русскую шубу с золотыми пуговицами в 5 тысяч нынешних рублей серебром, золотой мамаевский сосуд, добытый на славном Куликовом поле, и три города Важской области в потомственное владение; сверх того Фёдор снял с себя золотую цепь, надел на Бориса и дал ему высокое титло слуги, которое в течение века носили только три сановника, за величайшие заслуги пред царем и отечеством. Князь Федор Мстиславский получил также с царского плеча шубу, кубок, золотую чарку и пригород Кашин с уездом. Еще до возвращения в Москву, посланы от царя этим двум воеводам, для ношения на рукавах, или шапках, вместо медалей, португальские золотые, а другим корабельники и червонцы венгерские. Теперь все воеводы, головы, дворяне и боярские дети были награждены — кто шубами, сосудами, вотчинами, поместьями, — кто деньгами, кусками разных дорогих тканей, соболями и куницами, а стрельцы и казаки тафтами, сукнами и деньгами. Никто не остался без награды. Войско радовалось и славило Годунова, которому приписана была вся честь победы.

Приобрев таким образом любовь военной партии, Борис продолжал обращать к себе сердца граждан московских. Случалось ли Фёдору кого пожаловать чином, поместьем, или простить преступника — в грамотах писалось, что все это царь делает по прошению ближнего своего приятеля, Бориса Фёдоровича; но в указах о необходимых наказаниях, имени Борисова не упоминалось, а только: «Приговорили бояре, князь Фёдор Иванович Мстиславский с товарищами.» Между тем в уме Годунова готовилась всем землевладельцам услуга необыкновенная.

В отдаленную старину все земли на пространстве, занимаемом ныне Россией, лежали, как и везде, невозделанными пустырями, и когда человек от звероловной и пастушеской жизни перешел здесь к быту земледельческому, то сперва один труд первой вспашки давал ему в тогдашнем населении право собственности над занятым участком земли. Нападения диких, неземледельческих семейств заставили первых земледельцев строить жилища свои в одном месте, с общею земляною или деревянною оградою. Так появились города, то есть, огороженные селения. Жители каждого города владели кругом землями на известное расстояние, что и составляло область. Всякая область, поэтому, принадлежала городу, а право исключительной собственности, приобретенное трудом, приложенным к первоначальной разработке диких пустырей, укреплялось давностью владения [10].

Потребность прокормления привлекала к землевладельцам множество людей из семейств кочующих, не имевших недвижимой собственности. Эта часть населения жила сперва привольно, занимаясь охотою и бродя с своими стадами по диким, никем не занятым пустыням; только суровое время года, или потеря стад заставляли некоторых кочевников предлагать свои услуги земледельцам. Но, с расширением гражданственности, почти все земли мало-помалу подошли под владения частные, или под казенные, княжеские, и тогда всякий любитель кочевой праздности должен был сделаться по необходимости работником землевладельца. Исключения кочевавших по землям ничьим были незначительны. Число этих работников издревле было очень велико, и они-то образовали многолюдное сословие крестьян. От прежней жизни у них оставалась только возможность выбирать лучшее для себя место и переходить от одного землевладельца к другому.

С совершенствованием устройства городов, когда в них появились воины, купцы, бояре и князья, некоторые из безземельных людей находили выгоду давать на себя землевладельцу кабалу, то есть, записываться к нему во временное, или в вечное рабство. Такие люди, вместе с другими, лишенными вольности законом [11], вместе с пленниками, взятыми на войне, и купленными рабами, составляли особый класс холопей. До XVI века они даже не имели никаких гражданских прав: господин мог располагать ими, как вещью, и отнимать у них жизнь, не отвечая за то перед законом. Но у прочих безземельных людей оставалась личная свобода; одни заключали с владельцем земли, на которой жили, условия, какую часть её обрабатывать для себя, какую для помещика; другие обязывались платить помещику за землю оброк. Осенний Юрьев день [12] законом и обычаем назначался желающим для перехода от одного помещика на землю другого.

Эти переходы от господина к господину имели для крестьян свои выгоды, но они же усиливали в них страсть к бродячей жизни и ослабляли успехи земледелия. Богатые землевладельцы и монастыри, имея обширные, лежащие впусте земли, переманивали к себе крестьян от мелких помещиков, которые лишались таким образом возможности иметь всегда на своих землях работников и являться на царскую службу в сопровождении известного числа вооруженных поселян, в полном снаряжении, или, как говорили тогда, конно, людно и оружно. Часто пустели целые деревни, оставляемые недовольными земледельцами; жатва пропадала на нивах; помещики из богатых вдруг становились бедными.

Стремясь к своей цели, Годунов прислужился землевладельцам, особенно мелкопоместным, и в 1593 году издал, именем Фёдора, указ, который запретил вольный переход крестьян из села в село и укрепил их за помещиками. Тогда же учрежден холопий приказ, который выдал господам кабалы и на людей вольных, если эти вольные люди служили им не менее шести месяцев. Таким распоряжением Годунов достиг временных своих выгод, но оно же было одною из главнейших причин и его падения. После мы раскроем в подробностях последствия указа 1593 года; теперь обратимся туда, куда стремились все помышления Годунова.

В январе 1598 года умер Фёдор, к общему горю москвитян, которые любили тихого царя, наследовавшего Грозному, и приписывали благоденствие государства святым его молитвам. Горе царицы Ирины было еще сильнее. Как бы предчувствуя готовящиеся России бедствия, она терзалась мыслью, что она причиною конца царского племени. Патриарх Иов объявил завещание Фёдора; бояре и народ присягнули ей, как самодержавной царице. Но печальная Ирина привыкла смотреть на царственное величие глазами своего покойного супруга; в девятый день по его смерти отказалась от престола, переехала в Новодевичий монастырь и постриглась там, под именем Александры. Пишут, что она, призвав к себе тайно многих сотников и пятидесятников, деньгами и обещаниями склонила их к убеждению воинов и граждан не избирать на царство никого, кроме её брата, который действительно мог один казаться ей способным поддержать благосостояние отечества.