Луис Ламур - Майло Тэлон Страница 4

Она поблагодарила меня и ушла. Я проводил ее взглядом до дверей и смотрел, как она направилась к отелю.

Допустим, всего лишь допустим, что человек на другой стороне улица наблюдал не мной, а за ней? В этом был смысл. Она очень хорошенькая.

Я начал перечитывать письма одно за другим, но мысли мои были не с ними.

Кто Молли Флетчер? Почему она приехала сюда и почему решила остаться? Было ли случайным ее присутствие в ресторане? И почему она обратилась именно ко мне? Конечно, она могла просто ждать, пока кто-нибудь останется один, но торговец ясно дал понять, что ему нужна компания. По-моему, я нравился женщинам, хотя никогда не знал, почему. Может быть потому, что рассказывал им о далеких землях, которые они никогда не видели?

И все же, почему она хотела остаться здесь? И почему, кстати, Джефферсон Хенри выбрал именно это место, чтобы снова начать свои поиски?

И почему, в конце концов, я?

* Talon (англ.) - коготь.

Глава вторая

Из кухни вышел Герман Шафер и начал прибирать со столов.

- Я заметил, как вы разговаривали с молодой леди. Она симпатичная, правда?

- Она ищет работу, Герман. Если железнодорожники узнают, что у тебя красивая официантка, здесь будет в два раза больше посетителей.

Никогда не знаешь, где можешь получить полезную информацию, поэтому я спросил:

- Герман, вы когда-нибудь встречались с парнем по имени Ньютон Хенри? Или с девушкой, которую зовут Стейси Альбро?

- Ни разу в жизни. - Он оглянулся и оторвался от столика, который протирал. - Ньютое Хенри? Не родственник ли тому, в персональном вагоне?

- Сын.

- Хм. Никогда о нем не слыхал, но вот другое имя... Альбро. Это что-то знакомое. Необычное имя.

Он направился на кухню.

- Вы придете на завтрак? Я открываю в шесть, а в это время года это почти восход.

- Можете на меня рассчитывать. Герман, когда пойдете мимо окна, посмотрите, не стоит ли кто в дверях там, дальше по улице или не слоняется ли кто возле отеля.

Он вернулся и начал собирать тарелки. Дважды он выглянул в окно.

- Нет, ни души.

Когда я вышел, улица была темной и пустой, горели лишь три фонаря и падал свет из нескольких окон. Лошадей возле салуна уже не было, не было и упряжки. Мои каблуки гулко стучали по деревянному тротуару. В скольких подобных городишках я побывал? Сколько миль отшагал по деревянным тротуарам, в скольких отелях жил? С какой стати я нахожусь здесь, а не с матерью на ранчо в Колорадо? Может быть к этому времени Барнабас уже вернулся.

Проходя мимо узкого проулка между домами, я увидел пегую лошадку, оседланную и готовую отправиться в путь, оставленную там, где было меньше всего шансов, что ее увидит посторонний взгляд. На крупе у нее было белое пятно.

Если не считать того, что при мне находилась крупная сумма денег золотом, у меня не было никаких причин беспокоиться, и все же я беспокоился.

В фойе никого не было. Портье с рыжими бакенбардами дремал за своим столиком, на груди у него лежала газета. Прихватив другую газету с кожаного кресла, я поднялся на свой этаж. Из-под соседней двери выбивался свет. Возможно Молли Флетчер?

Остановившись у своей двери, я помедлил. С чего вдруг я стал таким пугливым? Отступив в сторону, я наклонился, повернул ручку и толкнул дверь внутрь. Темнота и молчание. Держа револьвер в правой руке, левой я зажег спичку. Она вспыхнула - комната была пустой.

Ступив внутрь, я зажег лампу. На постели было вывалено и разбросано торопливой, ищущей рукой содержимое седельных сумок. Одеяла были развернуты и расстелены полу.

Взгляд на вещи убедил меня, что ничего не пропало. Мешочек с патронами к револьверу 44-го калибра; непромокаемый коробок спичек; острый, как бритва, нож; две чистые рубашки, которые были аккуратно сложены и завернуты в мои одеяла; чистые носки; чистые носовые платки и немного гуталина для сапог. Я был неравнодушен к зеркально расчищенным сапогам. Там же лежал набор для шитья с несколькими запасными пуговицами и маленький кусочек трута, который всегда был со мной, чтобы разжигать костер в сырую погоду.

Глядя на разбросанные на постели вещи, я чувствовал себя обнаженным и выставленным напоказ. Это было чертовски мало для всех моих прожитых лет, здесь не было ничего, оставшегося от жестоких дней и ночей работы, песчаных бурь, панического бегства испуганного стада, разбухших от дождей потоков, которые мне приходилось преодолевать, ни от тех времен, когда мне приходилось голодать. То, что лежало на постели, да несколько мыслей, собранных там и тут, - все, что я скопил за почти тридцать лет жизни.

В моем возрасте папа уже построил несколько мостов, пару пароходов и прошел пешком весь путь от мыса Гаспе в Квебеке. Он всегда что-нибудь строил, чтобы отметить каждый свой шаг. Если сейчас со мной что-то случится, что я оставлю после себя? Не больше, чем оставляет крутящийся смерч в прерии в жаркий, сухой день.

Вид моих пожитков, разбросанных по постели, задел меня за живое. Человеку нужна своя, личная жизнь. Никому не понравится, если кто-то ворвется в его дом и разбросает вещи. Я почувствовал, как во мне разгорается гнев. Никто не имеет права вот так вламываться в частную жизнь другого человека.

Вероятно... вероятно, если я найду эту девушку, я сделаю что-нибудь стоящее. В конце концов, она должна унаследовать огромное состояние, а сейчас может быть одинока и в отчаянной нужде.

Я начал собирать и складывать разбросанные вещи, помня, что жизнь мужчины всегда начинается сегодня. Каждое утро - это начало, новый старт. Мужчине нельзя быть привязанным к прошлому. Что бы ни случилось вчера, жизнь мужчины может начаться в этот момент, сегодня.

Вернулось раздражение. Какого дьявола они искали? Что у меня есть, чего нет у других? Неужели кто-то искал деньги?

Допустим... на секунду допустим, что искали коричневый конверт. Если так, зачем?

Я сел на постель, снял сапоги и принялся растирать ноги, прогоняя усталость. Неужели я вправду мог подумать, что найду эту девушку? Или просто хотел ненадолго продлить тот период, когда не надо думать о следующем куске хлеба? Получить работу чуть легче, чем гонять коров?

Очевидный старт - это Сент Луис, последний известный адрес Хенри. С тех пор Сент Луис вырос, а такая семья как Хенри вряд ли привлекала внимание. Найти их будет непросто, и все же надо где-то начать. Я взялся за работу и получил деньги, а я никогда не брался за работу, которую не смог бы выполнить.

Вешая пояс с кобурой на спинку стула рядом с кроватью, я подумал о выражении лица Молли Флетчер, когда она увидела фотографию. Удивлена, это точно, но может быть более подходящее слово - испугана? Почему?

Я снова вернулся к Джефферсону Хенри и вопросу, почему он здесь, именно в этом городишке, и почему он выбрал именно меня?

Кто такая Молли Флетчер и как случилось, что она тоже оказалась здесь, эта девушка, которая наверняка узнала девушку на фотографии? Почему она появилась именно тогда, когда приехал Джефферсон Хенри? Знали ли они друг друга? Или друг о друге?

Если девушка на фотографии ей не знакома, она могла узнать мужчину или даже место съемки.

Можно начать с самих фотографий. Фотография была сравнительно молодым искусством, но уже появились странствующие фотографы, идущие по стопам Брейди и Джексона.

Подставив спинку стула под дверную ручку и выложив револьвер на кровать, я уселся, чтобы просмотреть документы, переданные мне Джефферсоном Хенри. К верхнему письму была прикреплена записка:

"Письма адресованы покойным Харольду и Аделаиде Магоффин. Прилагаемые письма находились в момент смерти покойных не с ними, а хранились вместе с невостребованным багажом. Для получения документов была уплачена сумма в двадцать долларов Пьеру Ван Шенделю, кладовщику".

Покойные? Оба сразу или по отдельности? Пинкертоны посчитали этот вопрос не относящимся к делу. Или, если говорить точнее, так посчитал расследующий дело агент, а агенты бывают разными. У некоторых есть воображение и восприятие, а другие - просто работяги. Каждый чем-то ценен, но в данном случае все ли вопросы были заданы?

Слово "покойные" меня беспокоило. Мне хотелось знать причину их смерти. Как? От чего? Мне хотелось знать, когда и где, и имело ли все это связь с моим делом.

Несомненно, у того агента было много других расследований, а у меня всего лишь одно. У меня было время задавать вопросы, думать и рассуждать. Я собирался все это делать.

Интересно, что стало с невостребованным багажом? Был ли он продан с аукциона, как это часто делается? Работал ли еще Ван Шендель кладовщиком? Было ли там еще что-нибудь интересное, кроме писем? Что находилось в багаже? На эти вопросы ответ можно получить только в Сент Луисе.

Но сначала надо разобраться с делами, ожидающими меня здесь. Надо увидеть Молли Флетчер и сказать, что если она не передумала, ее ждет работа у порядочного человека и одновременно такого, кто сможет ее защитить.