Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1. Страница 40

«Среди лож «Великого Востока» одна, называвшаяся Ложей «Соединённых Друзей», была специально предназначена для ведения иностранной корреспонденции. В этой ложе особенно выделялся знаменитый революционер Савалет де-Ланж. Этот масон заведовал «королевской казной». Будучи облечён наибольшим доверием монарха, какое может заслужить самый верный подданный, он в то же время принимал участие во всех тайных обществах, во всех ложах, во всех заговорах. Чтобы все их соединить, он сделал из своей ложи смесь софистических, мартинистских и масонских систем. Но чтобы привлечь в свою ложу блестящую толпу и тем замаскировать свою настоящую деятельность, он сделал из неё также место роскошных забав и увеселений, куда съезжалась блестящая аристократия того времени, причём французская гвардия охраняла порядок вокруг места собрания, которое совершалось «под покровительством самого короля». Но блестящее общество, предававшееся невинному веселью, не подозревало того, что в нескольких шагах от него работал секретный комитет, жертвой которого оно же вскоре и должно было пасть».

Среди событий Французской Революции существует один факт, возбуждающий всеобщее изумление, непонятный историкам, от которого и Наполеон, уже будучи на острове Св. Елены, не мог придти в себя, а именно: что побудило Людовика XVI, почти уверенного в победе, в самый разгар борьбы послать из Собрания (Assemblee) швейцарцам, защищавшим Тюльери, приказ «положить оружие и вернуться в казармы»? Если бы этот приказ не был отдан, из «Французской Революции» ничего бы не вышло, кроме одного из тех кризисов, какие уже не раз переживала монархия,

Нам говорят, что этот приказ, хотя и не написанный рукой короля, но подписанный им, хранится в музее Корнавале (Cornavalet). Вот его подлинный текст: «Король приказывает швейцарцам положить оружие и возвратиться в свои казармы». Подпись: «Людовик».

Тем не менее, всё ещё остаётся сомнение, чтобы Людовик XVI, несмотря на свою, всем известную бесхарактерность, действительно в разгар борьбы отдал приказ, несомненно погубивший его и приведший в изумление швейцарские войска, которые не хотели верить, что этот приказ исходит от короля. Депутат Шудьё (Choudieu), впоследствии член Конвента, вотировавший смерть Короля, торжественно заявил в своих мемуарах, недавно опубликованных, что, находясь всё время вблизи короля, он уверен, что король не передавал такого приказа, то никто за это время даже не приближался к нему, что он не был расположен сдаваться, а, наоборот, со шпагой в руке сам готов был принять участие в борьбе.[42]

Приказ же, подписанный королём, на который ссылаются, был дан лишь по окончании борьбы остаткам уцелевших швейцарцев. Но что же в таком случае совершил подлог? Кто отдал именем короля в самый разгар борьбы приказ, погубивший монархию?

На этот вопрос может быть только одни ответ: Савалет де-Ланж нe был единственным предателем среди лиц, окружавших короля и королеву. Между ними был и Неккер — министр финансов, и его жена и многие другие.

Условия, при которых был произнесён смертный приговор над Людовиком XVI, представляются не менее загадочными. Но здесь существование подлога и подтасовки вполне очевидно.

Согласно некоторым свидетельствам,[43] смерть Людовика XVI была решена ещё в 1782 и 1785 годах на всемирном конгрессе масонов, созванном Вейсгауптом в Вильгельмсбаде, и на собрании масонов же во Франкфурте на Майне. Важные решения были приняты на этих собраниях, а некоторые из участвовавших в них были так поражены тем, что там происходило, что навсегда покинули ложи. Некоторые же члены лож, на скромность которых не рассчитывали, были умерщвлены какой-то таинственной рукой. Граф де Вирьё (Virieu) после участия ещё в конгрессе 1781 г. в качестве делегата от французских масонов решается покинуть масонство и говорит барону де-Жилье: «Я не могу открыть вам того, что там произошло; скажу только, что это серьёзнее, чем вы думаете. Заговор, который составляется, так хорошо обдуман, что Монархии и Церкви нет спасения»...[44]

Во всяком случае, согласно новейшим серьёзным исследованиям, посвящённым этому вопросу, но доныне, увы, слишком мало распространённым, можно, вопреки тому, чему нас всегда учили, с уверенностью сказать, что Конвент, в своём законном составе никогда не приговаривал к смерти Людовика XVI.

Король французский в действительности был приговорён к смерти во Франкфурте на Майне.

В статье, напечатанной в «Revue de la Revolution» и, к сожалению, очень мало известной, Густав Борд (Gustave Bord)[45], двадцать лет работавший над историей Революции, доказывает, что смертный приговор над Людовиком XVI был вотирован, помимо желания Конвента, только потому, что среди голосовавших 14 голосов были подставными, принимавшие, однако, участие в голосовании, иными словами, благодаря грубому обману и подтасовке. И при всём этом смерть короля была решена большинством только в один голос.

Историк G.Lenotre приводит по этому поводу следующее, письменное показание члена «Инсуррекционной Коммуны» Горэ (Goret): «По чьему распоряжению были приняты все эти предосторожности (касающиеся голосования), мне неизвестно. В совете об этом никогда не было речи, и я всегда думал, что какая-то тайная и могущественная партия действовала в этом случае без ведома мэра, который на этом же совете, однако, председательствовал?[46] Такими средствами достигнута совершённая 21-го января 1793 г. под охраной невиданного до того дня стечения войск казнь короля в городе, где из восьмидесяти тысяч постоянных жителей не нашлось бы и двух тысяч, желавших смерти монарха, но где зато были люди, более тридцати лет совершавшие в ложах символическую казнь над манекеном Филиппа Красивого».

Своекорыстными шпионами, пособниками и «содержателями» масонства в период Революции являлись тьмы «избранного народа».

Если из презренного состояния, где они находились, евреев нельзя было сразу выдвинуть в первые ряды жрецов гильотины, то сами сыны Иуды отнюдь не зевали. Подрывая государственный кредит Франции, «блистательно» играя на бирже и наживаясь от подрядов всякого рода, грабежом «большой скорости», они постепенно перешли в роль факторов и кредиторов государств. Затем уже шаг за шагом они подготовили нынешнюю революцию в России, где, без всякого сомнения, явились запевалами и даже коноводами, впрочем, до первой встречи с несколькими казаками...

Разница этим не исчерпывается. Революция во Франции шла во имя любви к родине и под знаменем отечества. Еврейская же революция стремилась прежде всего опозорить нашу родину, объявляла себя вне отечества и топтала цвета нашего флага в грязь или разрывала его в клочья. «Знаменем» же для своих будущих рабов эта кагальная «музыка» избрала красный флаг как эмблему тех потоков крови, которыми завалила нашу истерзанную страну, дабы на её развалинах создать исключительно своё, еврейское, благополучие. "Сознательный же пролетариат», не в пример прочим, получить от благодарного еврейства и особое отличие зелёными тряпками в награду за содействие к подтасовке выборов, из которых «законодателями» русского народа повыходили в весьма ядовитой дозе ставленники всемирного кагала и ожидовелого масонства...

Соображая изложенное, позволительно, наконец, спросить, — неужели оккультизм и разврат, каббалистика и служение еврейству могут исчерпывать жизнь масонства, хотя бы для большинства его членов?

Очевидно, нет.

В виду факта, что под влиянием сложных причин на Западе душа убивает, и что католицизм не в силах удовлетворять современным требованиям жизни, протестантизм же с его бесчисленными сектами всё более и более индивидуализируется, т.е. производит скорее отрицательный эффект на естественную склонность людей к общению, масонство, двигаясь по пути к столь важной задаче, одним этим должно было в глазах своих близоруких адептов оправдывать своё raison d’etre.

С другой стороны, деятельность философов XVIII веке оказалась достаточной даже и в отрицательном направлении. Новых философских и политических идей Монтескье и Вольтер далеко не доводили до их конечных логических выводов и последствий. Недаром позднейшие, крайние политические деятели обвиняли их в том, что они гадили Люциферу, лишь бы скорее избавиться от Вельзевула.

Постепенно народы разочаровываются и в парламентаризме, потому что в глубину масс стал проникать взгляд на конституцию, представляющую нечто среднее между монархией и республикой, как на сугубую ложь. Действительно, не может быть ничего противнее власти большинства. Образуясь из незначительного числа сильных, передовых бойцов, а то и просто из мучимых завистью политиканов, такое большинство может быть сплочённым или случайным. В первом случае оно преследует своекорыстные цели, нередко деспотически, и злоупотребляет властью; во втором оно низводит государство до состояния штормующего корабля — с потерянным рулём и деморализованным экипажем. Коноводы приспособляются к обстоятельствам, а слабые поглощаются ими; вся же прочая челядь идёт вслед, обыкновенно не зная, чего она хочет и куда её ведут.