Евгений Анисимов - Петр Великий: личность и реформы Страница 41

Дания и Саксония. В обращении Петра к шведскому народу было сказано так: «Названному секретарю тогда же было разъяснено, как были раздражены шведами их величества короли Польши и Дании и что они, вне всякого сомнения, не преминули бы отомстить, почему, напротив, – если бы был налажен добрый мир – нельзя было бы упустить время для приступа к делу до того, как упомянутые державы вошли бы с нами в союз и соединились с нами. Мы, конечно, надеялись, что вышеупомянутый король (Карл. – Е.А.), ввиду всему миру известного несчастного положения своего, признает умеренность и скромность наших требований и будет склонен проявить подобную же христианскую и искреннюю склонность к миру с нами… Но как мало отзвука со стороны короля и шведского Сената получили эти наши достохвальные замыслы!»

В этом отрывке пропагандистской листовки нет ни слова лжи. Петр был в тот момент действительно готов поступиться интересами своих неверных союзников ради заключения мира с попавшим в затруднение королем на вполне приемлемых для сторон условиях. Дипломатический расчет был точен, и Петр был уверен в успехе. 13 августа 1709 года он писал Ф. М. Апраксину: «…секретарь королевской Цедергельм о всем том послан от нас в Стакгольм чрез Ригу, которой конечное привезет решение. Також чаю, что за нынешним случаем (Полтавской победой. – Е. А), с помощию Божиею учиненным сами станут за нами ходить».

Однако, упоенный победой, Петр на время забыл, с кем имеет дело. Карл, сидя в это время под Бендерами, «ходить» ни за кем не хотел и отказался от всяких переговоров с Петром, заявив даже, что он соберет вторую армию вместо погибшей под Полтавой. Узнав об этом, Петр и подписал процитированное выше воззвание к шведскому народу, предрекая ему неизбежные в будущем несчастья, после чего выехал в Польшу на свидание с Августом.

Петр, может быть как никто другой, понял роль Полтавы как переломного события в истории этой войны. После Полтавы у него окончательно оформилась генеральная идея, концепция дальнейшего хода войны. Суть ее состояла в намерении покончить с существованием Шведской империи, разделить ее владения между возможными в этой ситуации союзниками с условием сохранения при этом решающей роли России. В наказе князю Б. И. Куракину, 23 октября 1709 года отправлявшемуся в германское курфюршество Ганновер на переговоры с курфюрстом Георгом-Людвигом, была выражена, может быть, не совсем ясная по форме, но четкая по содержанию мысль о судьбе Шведской империи после Полтавы:

«И ежели они (ганноверцы. – Е.А.) по правости своей интерес гораздо разсмотрят, то им сей ближней сосед, король шведцкой, ради Бремена и Фердена (владения шведов в Северной Германии: города Бремен и Верден. – Е. А.), всегда может быть опасен, ибо их шведское ненасытие к разпространению своей власти уже всем соседем со убытком их известно. И понеже его царское величество, как для своей собственной пользы, так и для протчих с шведом соседственных областей безопаствия причину имеет, по получении такой счастливой виктории против короля шведцкого мыслит, как бы мог и напередки силу его тако обуздать, дабы в прежних и надлежащих своих терминах мог быть содержан, как Российскому, так и Римскому империю и иным соседственным не мог вредить, как прежде чинил».

И далее, по плану Петра, к союзу необходимо подключить прусского короля, который должен был действовать вместе с польским и датским королями, «а шведцкие силы в Лифляндах и Финляндах будут от его царского величества войск развращение иметь, а в Шонине (Сконе. – Е.А.) и Норвегии – от датцкого. Итако могут они то дело лехко и вскоре при помощи Божий окончать и, получа всяк свое намерение, принудить шведа к миру. А к содержанию своих завоеванных мест могут они в предбудущее время учинить гарантийной трактат».

Идею раздела Шведской империи Петр после Полтавы стал последовательно проводить в жизнь. Но сначала, в октябре 1709 года, было свидание в Торне (Торунь) с Августом. Это уже не была встреча старых друзей после долгой, вынужденной разлуки. Петр не забыл Альтранштадт. Наблюдательный Куракин, при том присутствовавший, писал: «Кратко опишу, что сия бытность обоих потентатов вельми удивила, какою низостью и почтением и без всякой отмолвки во всем послушностью был король Август к царскому величеству так, яко бы поданному». Да, Петр уже диктовал условия, одним из которых было утверждение на важнейших постах в правительстве короля сторонников России. 9 октября в Торне был заключен договор, по которому царь обещал Августу вернуть польский трон, а тот, в свою очередь, должен был начать борьбу с противниками России в Польше. В секретной статье договора предусматривалось, что Августу будет передана Лифляндия, а Россия могла, «сверх прежде сего завоеванных мест, провинцию Эстлянскую удержати, в чем оба их величества согласились». Так, под воздействием реальности, Август уступил России Эстляндию. Это противоречило Преображенскому договору 1699 года. Но, как показали дальнейшие события, Петр не намеревался выполнять и условий Торнского соглашения, нарушив их через несколько месяцев при взятии Риги, о чем пойдет речь дальше. Вскоре после соглашения в Торне князь В. Л. Долгорукий заключил в Копенгагене договор о восстановлении русско-датского союза и возобновлении войны Дании со Швецией. Через несколько дней Петр встретился в Мариенвердере с прусским королем Фридрихом I. Переговоры велись, в сущности, о доле союзников при разделе владений Шведской империи. Хотя Пруссия, занятая войной «за Испанское наследство», не вошла в Северный союз, она обещала не пропускать шведские войска из Померании в Польшу через свою территорию. В виде награды за сотрудничество Петр (в секретной статье договора) обещал Фридриху «город Элбинг (ныне – польский Эльблонг) с принадлежащею к нему землею доставить таким образом, что оной город трудитися будут от шведского гарнизона очистить и во оной свой гарнизон ввесть…». Там же Петр дал письменную инструкцию Б. И. Куракину, который должен был убедить ганноверского курфюрста Георга-Людвига, наследника английского престола, оказывать содействие Северному союзу в войне со Швецией, обещая ему солидный кусок Шведской империи – города Бремен и Верден с их территориями. 22 июня 1710 года соответствующий договор был подписан, Ганновер разорвал союзные отношения со Швецией. Ратифицирован он был курфюрстом на следующий день после того, как пришло сообщение о падении Риги.

Занятие Риги было важнейшим пунктом второй части программы, разработанной Петром после Полтавы, и знаменовало окончательное завоевание Восточной Прибалтики Россией. Вообще же, Петр сразу оценил значение Полтавской победы прежде всего для Балтийского театра военных действий и для любезного его сердцу Петербурга. Сразу же после сражения он писал оставленному за главного в Петербурге Ф. М. Апраксину: «Ныне уж совершенной камень во основание Санкт-Питербурху положен с помощию божиею». В другом письме из лагеря под Полтавой, датированном 9 июля 1709 года, он уже ставит конкретные задачи военного развития Полтавской победы в Прибалтике: «И при том прилагаем, что время еще сего лета довольно осталось для атаки неприятельских городов. А понеже к Выборху не чаю, чтоб сею осенью за пустотою и протчими неудобствы (о чем сам ты известен) возможно какой промысел учинить, но разве зимою, и, того ради, мы за благо изобрели Ревель осадить и, с помощию Божиею, доставить… Також, когда к вам полки придут (которые завтра отсель рушатся), извольте тщание приложить Корелу достать». Однако осуществить этот план удалось лишь в следующем, 1710 году.

Основные усилия были приложены ко взятию Риги – подлинной столицы шведской Восточной Прибалтики. Осада затянулась. Начавшаяся чума косила, не разбирая, и осажденных, и осаждавших. Она унесла в могилу почти 10 тысяч русских солдат и 60 тысяч жителей и солдат гарнизона крепости. Это обстоятельство, как и сильные укрепления Риги, ставило под сомнение успех возможного штурма, и Рига, главным образом, подвергалась непрерывному обстрелу, начатому лично Петром. В итоге, 4 июля 1710 года капитуляция гарнизона и города была подписана. 8 августа пал Динаминд (Динамюнде) на Даугаве, 15 августа сдался гарнизон Пернова (Пярну), чуть позже русские войска заняли остров Эзель (Сааремаа) и расположенную на нем крепость Аренсбург (в советские годы – Кингисепп), 29 сентября сдался Ревель (Таллин).

Успехи в Лифляндии и Эстляндии сочетались с победами в Карелии: 12 июня на милость победителя сдался Выборг, 8 сентября – Кексгольм (Приозерск, ранее – Корела). Так, за одно лето вся Восточная Прибалтика оказалась в руках Петра. В сущности, на этом можно было бы и закончить войну. Но на это никоим образом не был согласен Карл, интриговавший в это время в турецких владениях, да и сам Петр был преисполнен иных, имперских по сути, идей.