Леонид Васильев - Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.) Страница 41

В любом случае из повествования явствует, что после IX в. до н. э. все пахотные земли перешли практически в полное ведение общинной деревни, которая сама ими распоряжалась. Это не могло не привести к росту роли старших в такой деревне. В «Шицзине», данные которого ограничиваются периодом Чуньцю[114], практически нет сведений о том, как выглядела структура деревни после этого. Обратимся к другим текстам, из которых можно кое-что узнать об организации администрации в городе и деревне периода Чжаньго.

Что касается городов, о которых выше уже немало было сказано, то там вначале существовала довольно четкая политическая организация, которая была не столько городской, сколько удельно-клановой или государственной с ее чиновниками и челядью. Но в связи с дефеодализацией на рубеже Чуньцю-Чжаньго многое стало изменяться как в городах, так и в деревнях. О том, что город становился другим, превращался в центр ремесла и торговли с развитыми товарно-денежными отношениями, уже шла речь. Иной становилась и общинная деревня. И в городе, и в сельском поселении наряду с прежними административными связями (прямой зависимостью от казны в городе и от хозяина земли в деревне) стали появляться новые формы внутреннего управления, степень зависимости которых от внешней администрации была уже несколько иной.

Изменения сводились к тому, что усиливалась роль старших в семейно-клановых или квартально-соседских группах. Эта происходило постепенно и было связано с дроблением прежних крупных семейно-клановых групп на более мелкие нуклеарные семьи, не терявшие связей между собой и нуждавшиеся в некоем объединявшем их авторитетном руководстве. О делении больших семейных групп во главе с отцами-патриархами на нуклеарные семьи данных немного. Наиболее четко фиксируются они в материалах, сообщающих о реформах Шан Яна в царстве Цинь в середине IV в. до н. э., когда всем циньским земледельцам под угрозой удвоенного налога было велено разбиться на парные семьи, каждая из которых была обязана иметь свое поле и платить налог[115]. Стоит напомнить и о схеме Ли Куя и его подсчетах, исходивших из величины семьи в пять человек. Она отражает определенные реалии, характерные для общинной деревни периода Чжаньго.

Как известно из 69-й главы труда Сыма Цяня, в циской столице Линьцзы семьи были богатыми и многочисленными и могли выставить по три воина каждая [Вяткин, т. VII, с. 104]. В других городах ситуация, видимо, могла быть иной. Разумней признать, что в больших городах наряду с нуклеарными семьями были и богатые нерасчлененные семейно-клановые группы. Вопрос в том, кто в новых условиях стоял во главе деревенских и городских нуклеарных коллективов и тех конгломераций общинного типа, в рамках которых они существовали.

Первые данные об особой категории людей, призванной в рамках поселения возглавлять группы остальных либо как-то представлять их, выступать от их имени, можно встретить в текстах, созданных в период Чжаньго. Это прежде всего материалы 15-й главы трактата «Мо-цзы», где идет речь о военных делах и, в частности, об обороне сунских городов; В тексте упоминается об охране городских стен и ворот и с сожалением говорится, что в поселении — ли мало фу-лао (букв.: отцы-старшие, отцы-взрослые) [Мо-цзы, с. 348]. Из контекста можно заключить, что фу-лао — это взрослые и способные воевать мужчины, в основном те, кто руководит защитниками города.

Согласно словарю «Шисань цзин соинь» (с. 328), из тринадцати классических конфуцианских книг бином фу-лао встречается только в одной — в комментарии «Гулян-чжуань» к летописи «Чуньцю», причем только в одном месте, правда, несколько раз. Из контекста трудно сделать вывод, что фу-лао облечены какими-то особыми полномочиями — просто они вступают в беседу с потерпевшим поражение чуским ваном [Гулян-чжуань, с. 435–436]. Данные относятся к концу 4-го года луского Дин-гуна, т. е. к 506 г. до н. э., когда царство Чу потерпело тяжелое поражение от У и вынуждено было обращаться за помощью к весьма отдаленному от него царству Цинь [Цзо-чжуань, 4-й год Дин-гуна; Legge, т. V, с. 751–752 и 756–757].

Комментарий этот был написан сравнительно поздно, имеющиеся в нем сведения не заслуживают особого доверия (Д. Легг, в частности, при переводе «Чуньцю» и «Цзо-чжуань» прибегает к ним очень редко[116]). В данном случае интересна лишь одна деталь: фу-лао беседуют с потерпевшим поражение чуским Чжао-ваном, он оправдывается перед ними, а они сочувствуют ему. Складывается впечатление, что в царстве Чу фу-лао были кем-то вроде представителей населения, старших среди прочих. Но если в рассказе, помещенном в «Мо-цзы», фу-лао явно были горожанами, то из сообщения «Гулян» неясно, кто они. Примечательно, что эпизод, о котором рассказано в комментарии, повторен в 23-й главе ханьской династийной истории «Цянь Хань-шу», но из контекста тоже не вытекает, что фу-лао являлись именно горожанами. Вполне возможно, что в этом источнике их воспринимали как глав крестьянской деревни-общины[117].

Не вполне ясно, какими данными пользовались авторы «Гуляна» и почти дословно повторивший их версию автор ханьской династийной истории Бань Гу, рассказывая о событиях полутысячелетней давности. Тем более что в аутентичном источнике «Цзо-чжуань», весьма подробно повествующем об этом же эпизоде, все выглядит иначе. Чжао-ван позорно бежал от войск У, а когда свалился с ног от усталости и заснул, был кем-то ограблен. После многих перипетий он обратился за помощью к Цинь, которая пришла далеко не сразу. Но во всей этой истории нет никаких фу-лао. Следовательно, они появились лишь в более поздних текстах, дабы олицетворять поддержку народа, пожалевшего своего несчастного правителя.

Л.C. Переломов, уделивший в свое время много внимания фу-лао, ссылается, помимо упомянутых источников, на некоторые тексты, составленные уже в начале нашей эры [Переломов, 1962, с. 67–74]. Сообщения их можно принять во внимание, но на веру их — особенно данные комментария Хэ Сю на комментарий «Гулян», почти целиком построенные на трактовке утопической схемы цзин-тянь, — брать нельзя. Из всего, что собрано на эту тему, более или менее достоверно одно: в период Чжаньго существовала в городах (и, видимо, в деревенских общинах) категория фу-лао, взрослых, которые имели право выражать общее мнение и в трудную минуту возглавлять младших воинов-ополченцев. Очень вероятно, что термином фу-лао в период Чжаньго стали обозначать глав нуклеарных семей, взрослых отцов семейств, на чью долю в ответственные моменты падало принимать решение и вести за собой младших членов семьи. В городах этот общий термин, скорее всего, вытеснил привычный для периода Чуньцю и весьма неопределенный термин го-жэнь, а в деревнях — старших-чжу.

В 15-й главе трактата «Мо-цзы» встречается еще один важный и новый для чжоуского Китая термин — сань-лао. Ни в одном из более ранних текстов, включая и практически одновременный с «Мо-цзы» текст «Цзо-чжуань», его не было. Это явное нововведение периода Чжаньго. Что же оно означало? Сань-лао, о которых идет речь в 15-й главе, призваны охранять ворота, т. е. стоять на самом ответственном посту обороны города. Можно заключить, что лица, названные этим термином (букв.: трое старших), представляли собой верхушку коллектива, может быть, выборную. В заключительной части 126-й главы труда Сыма Цяня достаточно подробно рассказано о роли сань-лао в связи с известной историей о том, как уездный управитель Си Мэнь-бао наказал местных шаманок и сань-лао за практику традиционного ежегодного принесения в жертву духу Хуанхэ, Хэ-бо, одной из местных девушек[118].

На поиски красивой девушки для Хэ-бо местные сань-лао посылали шаманок. Для церемониала собирались большие деньги, часть которых присваивали сань-лао и шаманки. Желая покончить с этими варварскими пережитками прошлого, Си Мэнь-бао вместо девушки отправил в жертву Хэ-бо шаманку и сань-лао. Затем он приказал вырыть упоминавшиеся уже каналы, чтобы защитить поля местного населения от капризов своенравной Хуанхэ [Сыма Цянь, с. 1159–1160].

Из эпизода явствует, что сань-лао занимали в местном самоуправлении общинных деревень уезда более высокое положение, чем фу-лао. Они в отличие от глав семей были, скорее всего, главами либо членами совета старейшин общинных деревень. Со временем их роль возрастала. Из сообщения Бань Гу явствует, что Цинь Ши-хуанди, положивший конец периоду Чжаньго и ставший первым китайским императором, воспринимал сань-лао как руководителей волостного звена и поручал им наставлять и воспитывать население [Цянь Хань-шу, с. 162 (1370)].